— На остров? — не понял Брейди.
— На Шейлинг-Айленд, — объяснила она. — Это примерно в двух милях от побережья Эссекса, рядом с рыбацким поселком Харт. У него там дом.
— Ну и как там вообще? — спросил Брейди. Девушка содрогнулась.
— Довольно мрачное местечко. Я провела там несколько недель прошлым летом, когда у него были гости. По-моему, там всегда идет дождь.
Брейди поставил свою чашку, и девушка встала.
— Но вы напрасно теряете время. Он вас не примет, даже если вы и приедете туда.
— О, этого никогда нельзя знать заранее, — беспечно воскликнул Брейди. — Вдруг у него будет хорошее настроение.
— У него не бывает хорошего настроения, — загадочно заметила девушка.
— Ну что же, спасибо за чай, — оказал Брейди, — и за информацию. Вы, может быть, спасли мою карьеру.
— Я бы не была в этом так уверена, — сказала она.
Он усмехнулся и прикрыл за собой дверь.
Веселье, похоже, уже разгорелось вовсю — весь дом ходил ходуном. Он еще отчетливо слышал, как звуки его разносятся в ночном воздухе, опускаясь по ступеням к машине и отъезжая от дома.
Туман так сгустился, что временами машины почти ползли, и все же ему хватило получаса, чтобы доехать до тихой площади в Кенсингтоне.
Брейди поставил машину и быстро поднялся по лестнице. Когда он открыл дверь, в квартире было темно. Он постоял минутку за дверью Энни, прислуживаясь к ее ровному дыханью, потом прошел в кухню.
Брейди и сам удивился, насколько он голоден. Он стал жарить яичницу с ветчиной. Перекладывая ее со сковороды на тарелку, он услышал за спиной легкий шорох; обернувшись, он увидел, что Энни стоит в дверях.
Она завязывала пояс халата; волосы падали ей на лицо, глаза были припухшие, совсем еще сонные.
— Хочешь поесть? — спросил он.
Она покачала головой.
— Только кофе.
Он налил ей кофе в чашку — черный, густой, добавив побольше сахара; она села напротив него и смотрела, как он ест.
Неожиданно между ними возникла какая-то близость — отчетливое ощущение, что так оно всегда и должно быть. Брейди почувствовал это и понял, что и она это чувствует, но ни один из них не сказал ни слова.
Энни ласково улыбнулась.
— У тебя усталый вид.
— Ночка выдалась не из легких, — ответил он.
— Тебе удалось разыскать Джейн Гордон, про которую говорила эта Сомс, когда мы ехали в машине?
— Боюсь, я немного опоздал, — сказал он, — однако в конце концов я узнал, что хотел.
Он закурил и наскоро рассказал ей обо всем, что случилось за последние несколько часов. Когда он закончил, она не сказала ни слова, невесело глядя в пространство.
— О чем ты думаешь? — спросил он.
— Я думаю, тебе нужно пойти в полицию, — ответила Энни. — Я думаю, все это зашло уже слишком далеко.
— Но ведь Давос — единственный человек на земле, который знает правду, — возразил Брейди. — Неужели ты думаешь, что он признается просто так?
Она нахмурилась, взволнованно стискивая пальцы.
— А как же с другими, кто тоже был в этом замешан? Дас, например, и профессор Соме. Должны же полицейские из них что-нибудь выудить.
Брейди покачал головой.
— Ничего не получится. Даже Сомс не знала, на кого работала Джейн Гордон. Моя единственная надежда — добраться до Давоса и заставить его признаться, прежде чем полиция нападет на мой след.
— А если он откажется? — спросила она. — Что ты тогда будешь делать? Убьешь его?
— Почему бы и нет? — ответил он с горечью. — Если и есть человек, который заслуживает смерти, так это он.
Брейди встал и заходил по комнате. Но тут же вернулся к столу. Энни сидела с опущенной головой, и он поднял ее на ноги и привлек к себе.
— Я нечаянно сорвался. Прости меня. Я устал. Наверное, мы оба устали. Лучше лечь спать.
— А этот человек, который раньше вел твое дело, — сказала она. — Инспектор Мэллори. Он не мог бы что-нибудь сделать?
— Он и так уже из кожи вон вылез тогда, — буркнул Брейди. Он проводил ее через гостиную в спальню.
— Не думай больше об этом. Мы еще раз обсудим все утром.
— А как же ты? — забеспокоилась она.
Брейди пожал плечами.
— Я устроюсь на диване в гостиной.
Она прилегла на постель, но лицо ее оставалось по-прежнему напряженным и встревоженным.
— Ты ведь пойдешь в полицию, правда, Мэтт?
— Конечно, пойду.
Он наклонился и поцеловал ее.
Последнее, что он запомнил, была ее улыбка — теплая и чудесная; он выключил свет и осторожно прикрыл за собою дверь.
Он вернулся на кухню, налил себе еще чашку кофе и подождал, пока она не уснет. Ждать пришлось недолго. Он постоял за ее дверью, прислушиваясь, потом накинул пиджак и снова вернулся на кухню.
Он разыскал блокнот и карандаш и присел к столу, собираясь написать ей записку. После двух неудачных попыток он скомкал листок и зашвырнул его в угол. Ему и в самом деле больше нечего было сказать.
Было почти два часа ночи, когда Брейди закрыл за собой дверь квартиры и тихонько спустился вниз.
Он отпер дверцу машины, достал карту дорог из ящичка для перчаток и положил на место ключи. Вполне могло случиться, что ему вообще не удастся выехать из Лондона, и, если его схватят, ему не хотелось, чтобы это случилось в машине Энни. Он и так уже втянул ее во все это по уши.
Из-за тумана впереди ничего уже не было видно ярдов за тридцать-сорок; Брейди торопливо шагал по тротуару; все чувства его были напряжены в преддверии грозящей опасности.
Через полчаса он остановился в проулке неподалеку от Элберт-Холл. Маленький потрепанный фургончик стоял в тупике. Замок на его дверце был уже сломан, однако владелец прихватил ключ с собой. Брейди уселся в кабину и сунул руку за приборный щиток. Он выдернул проводки зажигания и соединил их. Через несколько минут он осторожно отъехал.
Немного погодя Брейди остановился на маленькой тихой улочке и стал внимательно рассматривать карту. Графство Эссекс он знал довольно неплохо, всего три года тому назад он был главным инженером на строительстве моста недалеко от Челмсфорда.
Рыбацкая деревушка Харт находилась почти что на острие мыса, там, где река Блэкуотер впадает в Северное море. Это, судя по всему, была малонаселенная провинция, и шоссейных дорог тут было немного. Как и сказала горничная, Шейлинг-Айленд лежал милях в двух от берега.
Брейди сунул карту в карман и поехал дальше. Судя по индикатору горючего, в баке оставалось пара галлонов, не больше, но Брейди пока что сосредоточился на дороге. Более мелкие проблемы могли подождать.
На шоссе было еще на удивление много машин. Наверное, люди задержались в дороге из-за тумана, решил Брейди. Выехав из центра, он придерживался боковых улочек, двигаясь в направлении Ромфорда, и в конце концов выехал на Челмсфордокое шоссе.
Проехав Ромфорд, он немного успокоился, закурил и полностью сосредоточился на дороге. Туман здесь был не такой густой, как в Лондоне, но все еще достаточно плотный; прошло не меньше часа, прежде чем Брейди свернул с автострады, затерявшись в лабиринте проселочных дорог.
Он несколько раз останавливался, чтобы взглянуть на карту, проехал через несколько деревушек, пока, наконец, свернул не в ту сторону. Когда первые холодные лучи рассвета скользнули, пробиваясь сквозь туман, он ехал по Саутминстеру.
Он проехал по дороге на Тиллингам еще полмили; потом мотор неожиданно перестал тянуть, астматически кашлянул и заглох.
Стрелка указателя горючего по-прежнему держалась на двух галлонах, что, очевидно, ничего не значило. Брейди вышел из машины и заглянул в бак. Там оставалось еще немного бензина: он поднял капот и проверил двигатель.
Пока он этим занимался, из тумана вынырнул констебль на велосипеде, в дождевике, развевавшемся у него за плечами. Он затормозил и прислонил велосипед к изгороди; потом подошел к Брейди.
— Что, какие-нибудь трудности? — добродушно поинтересовался констебль.
— Да нет, спасибо. Как-нибудь справлюсь, — ответил Брейди, не поднимая головы.
Как там говорил об этом Джо Эванс? Везенье Висельника. Те неожиданности, что вечно подстерегают человека, бежавшего из тюрьмы.
— Вы ведь не из наших краев, не так ли? — спросил констебль.
— Да нет, я тут проездом, — ответил Брейди.
Повисло тяжелое молчание; затем полицейский сказал:
— Не могли бы вы предъявить мне ваше водительское удостоверение, сэр?
— Боюсь, на этот раз я его не захватил, — сказал Брейди. Мотор неожиданно снова закашлял и ожил, и Брейди быстро закрыл капот.
— По-моему, все в порядке.
Он направился к дверце пикапа, но тут полицейский ухватил его за локоть и развернул лицом к себе.
— Нет уж, минуточку, сэр. Боюсь, что я…
Слова замерли у него на губах, а на лице появилось выражение крайнего изумления.
