– Нет, а что?
– Ну ладно, Энди. Давай вернемся к последнему разу, когда ты видел Лорен.
– В прошлое воскресенье, неделю назад. Я плохо спал, встал около полудня, а Ло готовила на кухне.
– Во что она была одета?
– Брюки, шелковая блузка – как всегда. Просто и элегантно. Она редко носила джинсы.
– Вы разговаривали?
– Так, о пустяках. Перекусили перед ее уходом. Яйца и тост – я могу завтракать в любое время суток. Вскоре после этого она ушла. Думаю, в час или в час тридцать.
– Она не сказала куда?
– Я решил, в университет.
– Из-за своей исследовательской работы?
– Так я подумал.
– В воскресенье?
– Она и в другие воскресенья работала, детектив Стерджис.:
– Только в этот раз она не взяла машину...
– Откуда мне было знать, я ведь до двери ее не провожал.
– Не провожал?
– Конечно, нет.
– Когда ты заметил, что она не взяла машину?
– Когда пошел за своей.
– Когда именно?
– Вечером того же дня. Я уезжал на работу – около половины восьмого.
– И что ты подумал, увидев машину Лорен?
– Да ничего особенного. Не взяла и не взяла.
– Для Лорен было типично уезжать без машины?
– Я бы не сказал. Просто не задумывался об этом. Когда вернулся, ее не было, но я снова не удивился. Она по утрам часто отсутствовала. У нас разные биоритмы, иногда мы встречались один раз за несколько дней. Я немного заволновался к среде, хотя, понимаете... Она же взрослая. Подумал, у нее есть причины поступать так, как она считает нужным. Я не прав?
– Насчет ее поступков?
– Насчет того, что не предпринял ничего раньше. Мне следовало бы сообщить о ее отсутствии?
Майло не ответил.
Салэндер сказал:
– Просто я хочу... Мне плохо... Невозможно поверить...
– Давай вернемся к воскресенью, Энди. Что ты делал после ухода Лорен?
– Хм... Попытался опять заснуть, не получилось, встал и пошел по магазинам в центр Беверли. Хотел купить несколько рубашек, ничего стоящего не нашел и отправился в кино – на "Счастливый Техас". Потрясающе смешной фильм. Вы не смотрели?
Майло покачал головой. Салэндер продолжал:
– Обязательно посмотрите.
– Что ты делал после похода по магазинам и кино?
– Вернулся домой, пообедал, оделся для работы, приехал сюда. На следующий день долго спал, до трех. А почему вы меня расспрашиваете? Не думаете же вы...
– Таков порядок.
– Как по телевизору, в фильмах про Джека Вебба. – Салэндер попытался улыбнуться, но губы не слушались.
– Ладно, Энди, – сказал Майло. – В твоей квартире сейчас полицейские. Тебе придется потерпеть их несколько дней. По закону мне не требуется твоего разрешения на обыск, однако я бы хотел убедиться, что ты поможешь следствию.
– Разумеется. А мою комнату тоже будете обыскивать?
– Ты возражаешь?
Салэндер постучал одним ботинком о другой.
– Нет. Просто не хочу, чтобы мои вещи попортили.
– Я лично это сделаю, Энди. А затем прослежу, чтобы все положили на место.
– Хорошо, мистер Стерджис. И тем не менее я могу узнать почему? Какое это имеет отношение ко мне?
– Нужно все тщательно проверить.
Узкие плечи Салэндера поднялись и опустились вновь.
– Понятно. Что ж, мне нечего скрывать. Теперь уже ничего не будет так, как раньше, правда? Я могу вернуться к работе?
– Когда у тебя заканчивается смена?
– В четыре. Потом начинаю убираться.
– Офицеры, возможно, еще будут там, когда ты приедешь. Ты ведь после домой поедешь?
– А куда еще? По крайней мере сейчас.
– Сейчас?
– Не знаю, смогу ли я оплачивать аренду полностью... О Господи, меня тошнит от этого. Она очень страдала?
– У меня пока нет заключения патологоанатома.
– Кто мог совершить подобное? Какой псих? Мистер Стерджис, у меня такое чувство, словно мир рушится...
– Да, это нелегко. – Майло посмотрел на проезжающие машины, по его глазам было трудно догадаться, о чем он думает. Затем детектив взглянул на меня.
– Эндрю, – начал я, – помнишь день, когда Лорен ходила обедать с матерью, а потом сказала, будто не хочет, чтобы ее контролировали? Не знаешь, что конкретно она имела в виду?
– Не знаю. Но нужно вам сказать: хотя она и была расстроена из-за миссис Э., Ло знала наверняка – мать ее очень любит.
– А как насчет отца? Он когда-нибудь приходил?
– Нет, и Ло про него не рассказывала. Просто замкнулась, когда я впервые о нем заговорил. Поэтому я предпочитал о нем не расспрашивать. Стало ясно: Лорен не выносит даже напоминаний об отце.
– А она не объясняла почему?
Салэндер покачал головой.
– Причин наверняка полно. Не все справляются с ролью отца.
– Значит, ты не знаешь, что именно Лорен подразумевала под контролем со стороны матери?
– Я подумал, произошла одна из обычных семейных неурядиц. Лорен не рассказывала ни о каких крупных скандалах в стиле Джерри Спрингера[12]. – Он потерся затылком о стену. – Как все ужасно, я это ненавижу.
– Что ненавидишь, Энди?
– Говорить о Лорен в прошедшем времени, думать, как она страдала... Я могу вернуться к работе?
– Шоу должно продолжаться? – заметил Майло.
Салэндер застыл.
– Это жестоко с вашей стороны, мистер Стерджис. Она была мне небезразлична, правда. Мы заботились друг о друге, любили выбираться вместе куда-нибудь. Только она не раскрывала мне душу. Что я могу сделать, если Лорен не распространялась о своей личной жизни? Я рассказал доктору все, что помню о том обеде. Она вернулась немного расстроенной, я постарался помочь ей выговориться. Лорен рассказала кое-что, но не все.
– Что именно она сказала? Вспомни ее точные слова.
– Вроде того, что она сама так далеко зашла и теперь ее никто не будет контролировать. Если задуматься, она, возможно, говорила и не о миссис Э. Я просто решил, раз они только что обедали вместе, то Лорен говорит о матери.
Он пододвинулся поближе к двери бара.
– Давай вернемся к ее исследовательской работе, – не унимался Майло. – Что ты знаешь о ней?
– Она связана с психологией, или мне это тоже просто показалось. Я так потрясен, что даже не знаю, что сказать.
– Когда началась ее работа?
Салэндер задумался.
– Сразу после начала семестра, два-три месяца назад. Или даже до начала. Не могу утверждать точно.
– Она работала пять дней в неделю?
– Нет, это была нерегулярная работа. Иногда Лорен работала каждый день, а потом отдыхала все выходные. Я не присматривался к ее расписанию. Половину времени, пока она бодрствовала, я спал.
– Что еще Лорен говорила о работе?
– Она ей очень нравилась.
– И больше ничего?
– Нет.
– Она не упоминала, на кого работает?
– Нет, ей просто очень нравилось. Уверен, вы все узнаете в университете.
– В том-то и проблема, Энди, – сказал Майло. – Непохоже, чтобы она работала в университете.
У Салэндера отвисла челюсть от удивления.
– Как такое может быть? Наверняка тут какая-то ошибка. Она мне точно говорила, что это в кампусе. Я отлично помню. Да и зачем ей придумывать?
– Хороший вопрос.
– Вы полагаете... Ее работа как-то связана...
– Я ничего пока не полагаю, Энди. Хотя, когда люди говорят неправду...
– О, Лорен, – почти простонал Салэндер. Он прижался к стене и закрыл лицо руками.
– Что с тобой? – спросил Майло.
– Я теперь совсем один.
* * *
Пока мы ехали до Хаузер-стрит, Майло проверил Салэндера по базе данных. Один штраф в прошлом году за нарушение правил дорожного движения. Ни задержаний, ни ордеров, ни преступного прошлого. Майло закрыл глаза. Глядя на него, я понял, насколько устал. Я находился словно в оцепенении – от напряжения и переживаний. Остаток пути мы проехали молча по безлюдному и темному ночному городу.
У дома Лорен были припаркованы две патрульные машины плюс мини-фургон криминалистов. У входа стоял полицейский в форме, еще один – на втором этаже. Кто-то вскрыл дверь квартиры номер четыре. В гостиной молодая темнокожая женщина стояла на коленях и соскребала что-то с пола.
– Привет, Лоретта, – сказал Майло.
– Доброе утро, Майло.
– Неужели уже утро? Нашла что-нибудь?
– Как обычно, полно отпечатков. Следов крови пока не видно, а сперма только на простынях соседа. Все вроде в порядке.
– На простынях соседа?
– Мы решили проверить обе спальни, ничего?
– Наоборот, превосходно.
– Ну, я бы не торопилась с выводами. Нет ничего превосходного, и даже у меня есть недостатки, – сказала Лоретта.
* * *
Мы зашли сначала в комнату Салэндера. Обитые темно-синим бархатом стены и выцветшие портьеры на окнах придавали небольшой комнате угрюмый вид. Огромная кровать с чугунным изголовьем, накрытая темным покрывалом, занимала большую часть пространства. На полу искусственный ковер. Маленький телевизор и видеомагнитофон возвышались на бледно-голубом бюро, покрытом узором в виде розочек. На стене висели репродукции русских икон и распятий, а также фотография в белой рамке – Салэндер в компании пожилой пары невозмутимого вида. Внизу рамки подписано черным маркером: "Мама и папа. Блумингтон, Индиана".
