Римо нахмурился, поджал губы и как будто весь ушел в себя.
– Вы ничего не хотите мне сказать, Римо? – спросил Смит, стараясь не выдавать своей неясной тревоги.
Римо пожал плечами.
– А о чем тут говорить? Я ведь ничего не помню.
– Так-таки и ничего?
– Разве что совсем чуть-чуть. Например, голос.
– Вы слышали голос?
– Иногда я слышу его в себе. Иногда говорю им сам.
– Потому вы и пришли?
– Вы знаете, Смитти, в какую чушь верит Чиун. К примеру, в эти легенды о Шиве.
– Чиун объяснил мне.
– Но ведь это всего лишь суеверие?
Смит заколебался. Однажды он видел Уильямса в состоянии одержимости или транса. Шеф понимал, что Римо обладает физической подготовкой, изрядно превосходящей подготовку величайших атлетов и бойцов, которых ему доводилось знать. Но Римо, который говорил не своим голосом, ничем не походил на обыкновенного человека и проявлял способности, не объяснимые даже превосходным знанием Синанджу.
– Вы можете определить, что такое суеверие? – вопросом на вопрос ответил Смит. Римо отвернулся от окна.
– Не хитрите со мной, шеф. Разве вы верите в сверхъестественное?
– Я вообще ни во что не верю, – строго отрезал Смит – Но с тех пор, как я впервые повстречался с мастером Синанджу, мой естественный скептицизм дал некоторые трещины. Тем не менее, я предпочитаю не говорить о том, что не могу убедительно объяснить.
– Я говорю не о Синанджу, я говорю, – тут Римо взмахнул рукой, – об этой дурацкой истории со Скуирелли Чикейн!
Смит откинулся на спинку кресла.
– Я не верю в перевоплощения, если вы именно это имеете в виду.
Уильямс неожиданно приблизился к стулу, уперся руками в столешницу и подался вперед чуть ли не к самому лицу шефа.
– Смитти, у вас тут полным-полно специалистов. Может ли быть какое-либо объяснение голосу, который я слышу?
Смит на мгновение задумался.
– Да. В психиатрии такое состояние называют «временной амнезией». На какое-то время происходит подмена личности пациента, который говорит и действует, как совершенно другой человек. Не знаю, применимо ли это в вашем случае.
– В моем случае?! Я ведь не болен.
– Вы сами сказали, что слышите голоса.
– Говорю я сам. Или мое горло.
– Вы хотели бы проконсультироваться у психиатра, Римо?
– Да. Нет.
– Так как же прикажете вас понимать?
– Я предпочел бы обойтись без всего этого метафизического вздора. Но хорошо бы, кто-нибудь взялся объяснить мне все это.
– Возможно, доктор Герлинг мог бы пролить свет на то, что с вами творится.
– Одну минутку, я подумаю... О'кей! Если я уклонился в сторону от своего пути, я отнюдь не спешу выяснить, как это произошло.
– Что, если я просто объясню ему ситуацию и сообщу вам его мнение?
– О'кей, согласен.
– Хорошо, – подытожил Харолд В. Смит. – Что-нибудь еще?
В ящике стола послышался телефонный звонок. Смит выдвинул ящик, вынул оттуда стандартный настольный телефон цвета пожарной машины и поднял трубку. Наборного диска на телефоне не было.
– Слушаю, мистер Президент, – откашлявшись, произнес шеф.
Римо отвернулся со скучающим видом, но уши его уловили каждое слово, произнесенное Президентом Соединенных Штатов по прямой линии.
– Как поживаете, доктор Смит? – спросил Президент своим хрипловатым и по-домашнему приятным голосом.
– Хорошо, мистер Президент, – ответил тот, едва заметно нетерпеливым тоном выказывая свое недовольство пустым обменом любезностями. На какое-то время на телефонной линии Фолкрофт – Белый дом воцарилось молчание.
– Рад это слышать, Смит. Мне нужна ваша помощь.
– Вам понадобятся мои люди? – тотчас среагировал шеф разведки.
– И да, и нет, – как-то неуверенно произнес Президент.
– Так да или нет?
Римо жестом подстегнул шефа побыстрее выведать у Президента, что ему надо.
Смит проигнорировал этот жест.
– Не знаю, читали ли вы... мне не очень хочется затрагивать этот вопрос – о Скуирелли Чикейн.
– Да, – подтвердил Смит.
– Она подруга моей жены, которая, как вы, вероятно, слышали, назначила себя главой президентской комиссии по сохранению независимости Тибета и полна решимости поехать в Тибет и осуществить свой замысел.
– Кто – Первая леди или Скуирелли Чикейн?
– Скуирелли. Когда вдруг всплыл этот нелепейшей вопрос, кому быть ламой, Первая леди назначила ее особой посланницей нашей страны. Что до меня, то я не верю во всю эту новомодную чушь – кстати, и Первая леди не верит тоже. Но как я уже сказал, они со Скуирелли подруги.
Смит нахмурил свой серый лоб.
– Я не совсем вас понимаю.
– Моя жена попросила китайское правительство ускорить выдачу визы Скуирелли Чикейн для поездки в Тибет.
– Вы, конечно же, сознаете, мистер Президент, возможные последствия этого шага.
– Мы не можем ее остановить. Вернее, их обеих: ни ту, ни другую. А Скуирелли вольна ехать, куда захочет.
– Да, но ее присутствие в Тибете может привести к открытому восстанию.
– Восстание вспыхнуло и без нее.
– Пока только в Лхасе, в сельской же местности относительно спокойно. Появление столь легкомысленной и непредсказуемой особы, как мисс Чикейн...
– «Непредсказуемая» – весьма точное определение, – кисло произнес Президент. – Мне ясна вся серьезность обстановки, но, как я уже сказал, актриса полна решимости ехать в Тибет, а Первая леди теперь проявляет особый интерес к тому, что там делается. Я знаю, что не вправе давать вам задания, Смит. Могу только предлагать.
– Вы хотите, чтобы мы создали группу сопровождения, таким, однако, образом, чтобы избежать каких-либо порицаний исполнительной власти в адрес КЮРЕ?
– И подчеркиваю, что отнюдь не настаиваю. – Президент понизил голос, как бы опасаясь, что их могут подслушать. Теперь он говорил тихо, скорее даже вкрадчиво: – Вы не могли бы послать ваших людей для сопровождения Скуирелли?
Харолд В. Смит уставился куда-то вдаль, в пространство. На его физиономии сохранялось все то же кислое выражение.
Римо приблизился к нему, ребром ладони провел по горлу и энергично замотал головой. Смит по-прежнему его игнорировал. У него – и только у него – было право принимать или отклонять задания Президента.
– Но, мистер Президент, это никоим образом не входит в круг обязанностей КЮРЕ!
– Очень жаль, что вы так настроены, – печально отозвался Президент.
– Дело не в моем настроении. Таковы реалии. То, что происходит в Тибете, не имеет прямого касательства к безопасности Соединенных Штатов. Но если мисс Чикейн отправится в Тибет, не исключено, что в наших отношениях с Китаем наметится трещина. Я могу только посоветовать вам запретить ей выезд. Прочее оставляю на ваше усмотрение.
– Если б я только мог решать...
– Но вы же можете! В конце концов вы ведь Президент Соединенных Штатов.
– Вы не знаете моей жены, сопрезидента.
– Мистер Президент, – менторским тоном заявил Смит. – Американский народ не выбирал сопрезидента. У нас нет такой конституционной должности. Только Президент и Вице-президент. А ваша жена – только ваша жена, а отнюдь не официальное лицо.
– Я принимаю все свои решения вместе с ней. Она для меня – нечто незыблемое в этом мире, и я не держу от нее никаких секретов.
Смит весь так и побелел от негодования. Голос его задребезжал, как надтреснутый колокол:
– Надеюсь, вы не рассказали ей, мистер Президент, о нашей организации?
– Нет, этого секрета я ей не открывал. На случай развода.
– Должен вам сказать, – произнес Смит, – что когда в прошлом месяце у меня зазвонил красный телефон и я ответил, чей-то женский голос с подозрением спросил, кто я такой.
Президент устало вздохнул.
– Да, она мне говорила. Извините, Смит. Весьма сожалею. Она хотела заново обставить спальню и обнаружила в прикроватной тумбочке красный телефон. Естественно, сняла трубку и...
– Что вы ей сказали?
– Соврал. Что это, мол, горячая линия в Канаду или еще куда-то.
– Надеюсь, она вам поверила?
– Ну не совсем, – робко признался Президент. – Она, должно быть, полагает, что это прямой телефон, связывающий меня с какой-то моей старой пассией.
– Не переубеждайте ее, – порекомендовал Смит.
– Вы что, с ума сошли?!
– Мистер Президент, вам будет куда проще развестись с женой, чем признать существование КЮРЕ. Ведь в таком случае импичмента не избежать.
– Не думайте, что это меня не тревожит.
– А пока я прощаюсь с вами, мистер Президент. Как только вы столкнетесь с чем-либо, имеющим непосредственное отношение к национальной безопасности страны, не колеблясь сообщайте мне об этом.
С этими словами Харолд В. Смит положил трубку.
Римо тотчас приблизился к столу.
– Хорошо, что вы ему отказали.
– Почему? – спросил Смит, задвигая ящик с красным телефоном.
– Потому что быть телохранителем этой Скуирелли Чикейн просто невозможно. Тот, кто назвал ее, попал в самую точку[26]. В ее мозгу, кажется, скопились все бредовые идеи, какие только существуют на этом свете.
