Ознакомительная версия.
Едва музыка стихла, что-то ударилось в стекло окна с глухим звуком, заставив меня подскочить. Боунс стоял посреди залитой солнцем лужайки и смотрел, как его псы перемахнули через мой забор и наперегонки помчали за мячиком.
Это был мячик. Всего лишь мячик. Не ангел смерти, стукнувший крылом в окно, ха-ха… Так и поседеть недолго.
Я отдышалась, растерла виски ладонями и продолжила себя пытать. На этот раз песней исполнителя Marina and the Diamonds. После Florence and the Machine и Soap and Skin я уже ничему не удивлялась. Под какими наркотиками эти девушки придумывают себе сценические имена?
Зазвучала «Бессмертная», и я изо всех сил попыталась не упасть в обморок. Снова пугающая паутина звуков, голоса, ритма. Я хочу быть бессмертной, как Господь на небесах. Я хочу быть шелковым цветком, который никогда не завянет. Я хочу жить вечно, вечно в твоем сердце. Быть с тобой рядом даже после конца. Даже если земле суждено погибнуть в пламени, а морям – замерзнуть во льду, ты все равно будешь моим, а я- твоей…[22]
Мне пришлось сунуть голову под холодную воду, чтобы привести себя в чувство. Ох, я практически это сделала. Последняя аудиопытка, пристегнуть ремни…
Монстры, демоны – мы придумываем их и вдыхаем в них жизнь. Они не реальны, я знаю. Монстры, демоны – мы даем им крылья и учим их летать. Я одержима ими…[23]
Трясущейся рукой я выключила музыку, захлопнула ноутбук и, шатаясь, вышла на порог. Внезапно мне стало совсем плохо. В глазах начало двоиться, во рту стало солоно. Я не верила в потусторонние, мистические вещи, но в тот момент ясно ощутила: что-то здесь нечисто. Человек, чье лицо я видела на присланных Лилит снимках, не мог написать эту музыку. Кто угодно, только не Бенни Бобтейл. Его взгляд слишком зловещ, лоб слишком низок, его губы начисто лишены чувственности…
Нет. Тот, кто перенес все это из своей головы на нотную бумагу, должен выглядеть иначе! Потому что только что прослушанная музыка – мне хватило смелости это признать – была прекрасна. Завораживающе и зловеще прекрасна, как мертвая птица с закоченевшими крыльями. Как срезанный цветок на полированном дереве гроба. Как слепой ребенок, поющий в церкви.
Хотя… Ведь никто бы никогда не поверил, что официантка Скай Полански может стать соблазнительницей?
Я присела на ступеньку и сжала голову руками.
– Эй, овощ!
И тут что-то мокрое ткнулось мне в щеку. А потом один из сеттеров Боунса принялся облизывать меня, как большое подтаявшее мороженое. Второй вилял хвостом тут же. Я потрепала обоих по рыжей голове. Отличные у него охранники. Залижут до смерти.
– Давайте, парни, старайтесь, она обожает мокрые поцелуи, – сказал Боунс, подбрасывая мячик. Рваная майка с Микки Маусом в наморднике, шорты цвета хаки, солнечные очки и прическа довольного жизнью говнюка. Как же иначе.
– Отвали. – Я встала, отряхивая пыль со штанов и держась за стену. Ноги решили объявить мне бойкот.
– Отвалил бы, но ты, вижу, опять собралась помирать.
– Не дождешься, – бросила я и повернулась к двери.
– Мы с парнями идем на дикий пляж. Бегать, лаять, писять и какать. И закапывать какашки в песок. И, может быть, есть водоросли. И дохлых крабов. Ты с нами?
Смех вырвался наружу быстрее, чем я его успела сдержать. Я оглянулась: Боунс стоял в лучах заходящего солнца с вопрошающе вздернутым подбородком.
– Идем. Искупаешься в океане, поскачешь передо мной в купальнике, потом наденешь эту свою пижамку с овечками…
– С одним условием. Если это отверстие на твоем лице закроется и больше не будет открываться. Жди, возьму кофту.
Мне нужно сбежать из этого дома хотя бы на некоторое время. Оставив открытыми окна и двери, чтобы развеялись порожденные музыкой призраки.
Когда я переоделась и снова вышла на улицу, Боунс с «парнями» уже поджидал меня в своей машине у моих ворот.
– Я думала, мы прогуляемся.
– Отсюда полчаса до пляжа. Не думаю, что ты способна на такие подвиги.
– Ты не представляешь, на что я способна.
– Поговорим, когда тебя перестанет шатать. А сейчас прикрой это прелестное отверстие на твоем лице и садись рядом, – благодушно сказал он, хлопая рукой по обтянутому кожей сиденью.
И я подчинилась. Боунс-начальник. За этим стоило понаблюдать. Он весьма органично выглядел в своем амплуа разбитного дуралея, но, как оказалось, командовать тоже умел. Интересно, чем он занимается в жизни, помимо громких вечеринок и секса с шестнадцатилетними подростками?
Воспоминание о девочке, которая сегодня рано утром покинула его дом, снова отправило мое настроение в нокаут. Почти всю дорогу до пляжа я молчала.
Как только Боунс заглушил мотор машины, я открыла дверцу и опустила ноги в песок. Сразу за дорогой тянулся живописный каменистый берег. Каменные россыпи, пучки желтеющей травы и – сколько хватало глаз – спокойный светло-синий, присыпанный солнечной пыльцой океан.
– Кто та девочка, которая сегодня утром вышла из твоего дома? – спрашиваю я, решив не откладывать этот вопрос на потом.
– А что? – интересуется Боунс и принимается подбрасывать теннисный мяч. Собаки тут же словно с ума посходили.
– Ты с ней спишь? – прямо спрашиваю я.
– Ты такая грозная, когда хмуришься.
– Я хочу услышать от тебя конкретный ответ.
– Не думаю, что он тебе понравится, – ухмыляется Боунс.
– Нет… – зажмуриваюсь я.
И все мгновенно словно блекнет. Песок становится холодным и колючим, воздух – пыльным, прибой – отвратительно грязным, с тиной и щепками. Лай собак делается невыносимым, а Боунс – просто омерзительным.
– Отвези меня домой.
– Парни еще не покакали.
– Тогда пойду пешком, – машу я рукой и быстро шагаю прочь. И пусть только попробует остановить, я ему расцарапаю лицо…
– Стой! – Боунс догоняет меня и, схватив за руку, разворачивает к себе.
Я чувствую, что взорвусь, если он меня сейчас же не отпустит.
– Все, успокойся! Ей семнадцать. Ее мать наводит порядок на соседней вилле, а девочка у меня убирается. Мне нужна чистая посуда и постель, а ей – куда лучшее занятие, чем продавать безделушки на обочинах трасс и надеяться, что у проезжающих мимо будут только добрые намерения.
Пока мой мозг медленно переваривает эту информацию, рука Боунса перестает жечь мне кожу и биться током. Теперь это просто рука – теплая, крепкая и… желанная. Его большой палец начинает поглаживать кожу у меня на запястье, и это незатейливое движение возвращает краски миру.
– Как тебе такое в голову могло прийти? Я, что, похож на растлителя малолетних?
– Вчера ты предлагал мне секс втроем. Кто знает, какие еще эксперименты…
– О нет-нет, ничто не может быть лучше близости со взрослой, искушенной, познавшей свое тело девушкой. Такой, как ты. Я надеялся, что вчера ясно дал тебе это понять.
«Ясно. Более, чем. А потом все испортил своим нелепым предложением».
– Кто тебе сказал, что я искушенная? – удивляюсь я.
– Меня не проведешь, – самоуверенно улыбается Боунс.
И тут что-то упругое ударяется в мою лодыжку. Один из сеттеров бросил мне под ноги мячик, и теперь пес призывно машет хвостом.
– Не заигрывай с ней, Патрик. Я не потерплю конкуренции, – говорит ему Боунс, подхватывает мяч и швыряет его в море.
Собака мчится за ним и бросается в воду, подняв тучу брызг.
Когда Боунс развернулся и занес руку с мячом, я впервые разглядела еще одну татуировку – сзади у него на его шее. Что-то странное, похожее на раздвоенный хвост ласточки или на вилку с двумя зубцами. Очевидно, остальная часть рисунка вытатуирована у него на затылке и скрыта волосами.
– Не хочу тебя расстраивать, но я выбираю Патрика, – заявляю я. – Он мил, всегда в хорошем настроении и приносит мне подарки. Думаю, из нас выйдет отличная пара.
– Тоже не хочу тебя расстраивать, но у Патрика есть два больших недостатка. Во-первых, он всегда предпочтет тебе дохлого краба. В его иерархии интересов девушки находятся гораздо ниже дохлых крабов. И второе. Есть вещи, которые он не умеет делать. А ты без них, боюсь, быстро потеряешь интерес к отношениям. Например…
Как тяжело сопротивляться магии прикосновений, когда ты одинока, утомлена и не помнишь, когда в последний раз тебя так тянуло к другому человеку. Да и незачем сопротивляться. Я буду брать то, что он мне дает, пока это будет безвозмездно.
Боунс сунул руки в задние карманы моих джинсовых шорт, прижал меня к себе и поцеловал. Я обняла его за шею и вернула поцелуй. Он именно для этого привез меня на дикий пляж. Я за этим же поехала сюда. И мы оба это знали. То, что произошло вчера, не могло забыться, просто погаснуть – мысли о поцелуях продолжали вертеться в голове и будоражить нервы…
Я оторвалась от его губ, потянулась губами к его шее и… замерла. Перед глазами алел засос, который я не заметила раньше.
Ознакомительная версия.
