— Он станет нашим падением, — пробормотал другой брат.
— Я согласен, — сказал сенешаль. — Он верит, что мы сможем отомстить за грехи семивековой давности. Даже если так, то зачем? Мы ведь выжили.
— Его последователи оказывают на нас давление. Те, кто пойдет против него, будут наказаны.
Сенешаль знал, что именно поэтому так мало братьев пришли в зал.
— Наши предки бились лицом к лицу с множеством врагов. В Святой земле они противостояли сарацинам и погибали с честью. Здесь они вынесли пытки инквизиции. Наш Великий магистр Жак де Моле был сожжен заживо на костре. Наш долг — оставаться верными их памяти. — Слабое утешение, но он должен был сказать это.
— Де Рокфор хочет воевать с нашими врагами. Один из его сторонников сказал мне, что он даже намеревается вернуть плащаницу.
Сенешаль поморщился. И прежде некоторые радикалы предлагали этот акт сопротивления, но ни один магистр не дал позволения.
— Мы должны остановить его на конклаве. К счастью, он не может контролировать процесс голосования.
— Он пугает меня, — вступил в разговор еще один брат, и тишина, последовавшая за его словами, дала понять, что остальные согласны с ним.
После часа молитв сенешаль подал знак. Пять носильщиков, облаченных в алые сутаны, подняли гроб магистра.
Сенешаль приблизился к двум колоннам пурпурного цвета, между которыми располагалась Золотая дверь. Это название указывало не на материал двери, а на то, что некогда за ней хранилось.
Сорок три магистра покоились здесь, под каменным сводом, гладко отполированным, выкрашенным в темно-синий цвет и украшенным золотыми звездами. Тела давно уже обратились в пыль. Остались только кости, хранившиеся в урнах, на каждой было выбито имя магистра и даты его пребывания на посту. Справа располагались пустые ниши. Одна из них станет пристанищем его магистра на ближайший год. Затем сюда спустится брат и переложит кости в урну. Этот похоронный обычай, который орден давно перенял, использовался иудеями в Святой земле во времена Иисуса.
Носильщики поставили гроб в предназначенную для него нишу. Полумрак был наполнен глубоким спокойствием.
В мозгу сенешаля крутились мысли о друге. Магистр был младшим сыном богатого бельгийского торговца. Он обратился к церкви без особых мотивов — просто чувствовал, что это его долг и судьба. Его привел в орден один из многих странствующих братьев, путешествовавших по всему миру, разбиравшихся в людях и умевших находить новых рыцарей. Уединенная монашеская жизнь пришлась ему по душе. И хотя он не занимал высокую должность, конклав после смерти его предшественника единогласно избрал его магистром. И он произнес обет: «Я отдаю себя в руки всесильного Бога и Девы Марии ради спасения моей души и буду вести праведную жизнь до последнего вздоха». Сенешаль принес такую же клятву.
Его мысли уплыли ко времени основания ордена — боевые кличи, стоны раненых и умирающих братьев, печаль о тех, кто не пережил схватку. Таков был путь тамплиеров. Первыми появлялись на поле боя, последними покидали его. Раймон де Рокфор мечтает вернуть эти времена. Но зачем? Тщетность этого пути стала очевидной во времена чистки, когда Церковь и государство поднялись против тамплиеров, забыв о двух веках верной службы. Братьев сжигали заживо, пытали и калечили — и все ради обычной жажды наживы. Для современного мира рыцари-тамплиеры были легендой. Памятью о давно минувших временах. Никого не интересовало, существуют ли они по сей день, поэтому попытка восстановить справедливость казалась безнадежной.
Мертвые должны оставаться мертвыми.
Он бросил еще один взгляд на каменные урны, потом отпустил всех братьев, кроме одного, своего помощника. Он должен был поговорить с ним наедине. Молодой человек подошел ближе.
— Скажи мне, Жоффруа, — промолвил сенешаль, — у вас с магистром был сговор?
Темные глаза помощника полыхнули недоумением.
— Что вы имеете в виду?
— Просил ли магистр тебя недавно сделать для него что-то? Не лги мне. Он умер, а я здесь. — Сенешаль надеялся, что упоминание о его ранге поможет узнать правду.
— Да, сенешаль. Я отправил по поручению магистра две посылки.
— Расскажи мне о первой.
— Толстая и тяжелая, как книга. Я отправил ее, когда был в Авиньоне, больше месяца назад.
— А вторая?
— Отправил в понедельник из Перпиньяна. Письмо.
— Кому предназначалось письмо?
— Эрнсту Сковиллю из Ренн-ле-Шато.
Молодой человек быстро перекрестился, и сенешаль заметил замешательство и удивление на его лице.
— В чем дело?
— Магистр сказал, что вы зададите мне эти вопросы.
Сенешаль задумался.
— Он сказал, что, когда вы спросите меня, я должен ответить правду. И также велел мне предупредить вас. Многие шли по дороге, которая предстоит вам, но никто не преуспел. Он сказал пожелать вам: «Бог в помощь!»
Его учитель был человеком блестящего ума и знал намного больше, чем давал понять.
— Он также сказал, что вы должны закончить поиск. Это ваше предназначение. Понимаете вы это или нет.
Сенешаль услышал достаточно. Теперь стало ясным, куда пропала книга из armoire в опочивальне магистра. Ее отослал магистр. Одним мановением руки он лишил сенешаля помощи… Жоффруа поклонился и поспешил прочь, за Золотую дверь.
— Погоди. Ты не сказал, куда отослал первую посылку, с книгой.
Жоффруа остановился и повернулся к нему, но не ответил.
— Почему ты молчишь?
— Нехорошо, что мы говорим о таких вещах здесь, рядом с ним. — Взгляд молодого человека упал на гроб.
— Ты сказал: он хотел, чтобы я знал.
Жоффруа опять перевел взгляд на сенешаля, в его глазах читалось беспокойство.
— Скажи мне, куда ты отослал книгу. — Сенешаль уже догадался, но хотел услышать подтверждение своим мыслям.
— В Америку. Женщине по имени Стефани Нелл.
Ренн-ле-Шато
14.30
Малоун внимательно рассматривал внутренности скромного жилища Эрнста Сковилля. Обстановка являла собой эклектическую смесь английского антиквариата, испанского искусства XX века и не имеющих особой ценности французских картин. Он прикинул, что здесь находится около тысячи книг, большинство — в мягкой обложке или старом переплете, тома тщательно рассортированы по теме и размеру. Старые газеты разложены по годам, в хронологическом порядке. То же самое с журналами. Все имело отношение к Ренну, Соньеру, французской истории, тамплиерам и Иисусу Христу.
— Такое ощущение, что Сковилль был знатоком Библии, — заметил он, указывая на ряды книг, посвященных толкованию священных текстов.
— Он изучал Новый Завет всю жизнь и был источником библейской информации для Ларса.
— Не похоже, что кто-то обыскивал дом.
— Это могли сделать очень аккуратно.
— Верно. Но что здесь могли искать? Что мы ищем?
— Я знаю не больше, чем ты. Я поговорила со Сковиллем, а через две недели после этого он погиб.
— Что он мог знать такого, ради чего его могли убить?
Стефани пожала плечами.
— Мы мило пообщались. Я серьезно полагала, что это он прислал мне дневник. Они с Ларсом тесно работали. Но он ничего не знал об этом дневнике и очень хотел прочитать его. — Она отвлеклась от разглядывания помещения и покачала головой. — Ты только посмотри на это. Он был одержимым. Ларс и я ссорились годами. Я всегда думала, что он тратит свой академический ум зря. Он был хорошим историком. Ему следовало прилично зарабатывать в каком-нибудь университете, публикуя серьезные исследования. Вместо этого он мотался по свету, преследуя тени.
— Он был автором бестселлеров.
— Только первая книга стала бестселлером. Вторым предметом наших постоянных споров служили деньги.
— Ты о многом сожалеешь?
— Ты ведь тоже? Я припоминаю, что ты тяжело перенес развод с Пэм.
— Никому не нравится потерпеть неудачу.
— По крайней мере, твоя жена не покончила с собой.
Она была права.
— По пути сюда ты говорила, что Ларс верил, что Соньер нашел какое-то послание в стеклянном фиале, обнаруженном в колонне. Кто оставил это послание?
— В своем дневнике Ларс написал, что, вероятно, его оставил один из предшественников Соньера, Антуан Бигу, служивший приходским священником в Ренне во второй половине восемнадцатого века, во времена Французской революции. Я упоминала о нем в машине. Это ему Мари д’Отпул де Бланшфор перед смертью поведала свой фамильный секрет.
— Так Ларс думал, что в фиале хранился этот секрет?
— Все не так просто. Мари д’Отпул вышла замуж за последнего маркиза де Бланшфора в тысяча семьсот тридцать втором году. Род Бланшфоров восходил ко временам тамплиеров. Они принимали участие в Крестовых походах и в альбигойских войнах. Один из предков ее мужа даже был магистром тамплиеров в середине двенадцатого века, и эта семья владела Ренном и его окрестностями много веков. Когда в тысяча триста седьмом году начались гонения на тамплиеров, де Бланшфоры приютили много беженцев, спасавшихся от людей Филиппа Четвертого. Говорят, хотя никто не знает, правда это или нет, что с тех пор члены семьи де Бланшфор всегда были тамплиерами.
