Катастрофа надвигалась давно, он знал, что уйти от расплаты все равно не удастся. Слишком много он украл.
В окошке Патрик замечал всякие мелочи: проезжая часть покрыта асфальтом, что в Бразилии, по крайней мере в Понта-Пору, было большой редкостью. Играющие у обочин дети обуты в кроссовки – там, в Бразилии, они бегали босиком, их подошвы напоминали прочную резину. Внезапно он ощутил тоску по улице Тирадентис, где мальчишки любят гонять футбольный мяч.
– С тобой все в порядке? – спросил Сэнди.
Патрик кивнул и с удивлением осознал, что до сих пор не снял летные очки.
Сэнди достал из кейса газету. Заголовок на первой странице кричал:
ЛЭНИГАН ПОДАЕТ НА ФБР В СУД
ЗА ПЫТКИ!
Оставшееся на полосе место занимали две огромные фотографии.
Патрик почувствовал удовлетворение.
– Я прочту ее позже, – кивнул он.
Каттер сидел напротив и ловил каждое слово. Говорить по-человечески в подобных условиях было невозможно, и Патрика это полностью устраивало.
Фургон въехал на стоянку у госпиталя и остановился перед приемным покоем. Через неприметную служебную дверь Патрика ввели в здание. В коридоре стояли в ожидании нового пациента сестры. Из шеренги выступили вперед два лаборанта.
– Добро пожаловать домой, Патрик, – сказал один.
Наглец.
Никаких бланков для заполнения. Никаких вопросов о медицинской страховке или об оплате за услуги. Его немедленно провели на третий этаж и поместили в палате в самом конце коридора. Каттер, а за ним и шериф оставили банальные инструкции: поменьше телефонных разговоров, никаких сюрпризов – охрана у двери. Что еще они могли сказать заключенному? После их ухода с Патриком остался один Сэнди.
Лэниган уселся на край постели.
– Мне бы хотелось увидеться с матерью, – сказал он.
– Она уже выехала. Будет здесь около часа.
– Спасибо.
– А что насчет жены и дочери?
– Я бы с удовольствием посмотрел на Эшли Николь, но позже. Уверен, она не помнит меня. Думает сейчас, что я – чудовище. Ясно почему. А желания увидеть Труди у меня нет.
Послышался громкий стук в дверь. На пороге стоял Суини с толстой пачкой бумаг.
– Прошу извинения за беспокойство, Патрик, но я по делу. Думаю, лучше нам покончить со всем сразу.
– Конечно, шериф.
– Эти формы мне необходимо заполнить на тебя. Во-первых, обвинение в умышленном убийстве. Переслали из жюри присяжных округа Гаррисон.
Патрик, не глядя, передал бумагу Сэнди.
– Вот показания и требование о разводе, поданное Труди Лэниган в Мобиле.
– Ну и сюрприз, – отозвался Патрик. – На каких основаниях?
– Я не читал. Так, теперь показания и жалоба, поданная мистером Бенджаменом Арициа.
– Кем? – спросил Патрик шутливым тоном, но шериф даже не улыбнулся.
– Теперь показания и жалоба твоей фирмы.
– На сколько же они рассчитывают?
– Я не читал. И под конец – показания и жалоба страховой компании “Монарх-Сьерра”.
– О да! Этих парней я помню. – Он передал бумаги Сэнди, стоявшему рядом.
– Мне очень жаль, Патрик, – сказал Суини.
– Это все?
– На данный момент да. По дороге в город заеду в суд узнать, нет ли чего-нибудь еще.
– Перешлешь сюда, если будет. Сэнди работает быстро.
Они обменялись рукопожатием, уже без наручников. Шериф вышел.
– Рэймонд всегда мне нравился, – сказал Патрик, уперев руки в бока и медленно сгибая ноги в коленях. – А трудно, Сэнди. Кости все еще ломит.
– Отлично. Это в наших интересах. – Сэнди тряхнул пачкой бумаг. – Похоже, Труди всерьез обиделась. Она твердо решила избавиться от тебя.
– Живя с ней, я пытался делать все возможное. На каких основаниях?
– Ты бросил ее, поступив с осознанной жестокостью.
– Бедняжка.
– Собираешься оспаривать ее заявление?
– Все зависит от того, чего она хочет.
Сэнди перелистнул страницу.
– Она требует развода. Ребенок остается с ней, ты лишаешься всех родительских прав, включая право на посещения. Она хочет получить имущество – недвижимость и прочее, – которым вы вместе владели до твоего исчезновения, как она это называет, плюс… – о да, вот оно – плюс приличный процент с того, что ты мог обрести за время отсутствия.
– Сюрприз, сюрприз.
– Вот чего она желает, пока, во всяком случае.
– Я дам ей развод, Сэнди, и с радостью. Но все будет далеко не так просто, как ей кажется.
– Что у тебя на уме?
– Поговорим об этом позже. Я устал.
– Нам обязательно нужно поговорить, Патрик. Отдаешь ты себе в этом отчет или нет, но существует множество вопросов, которые необходимо уточнить.
– Позже. Мне требуется отдохнуть, да и мать появится с минуты на минуту.
– Хорошо. На дорогу в условиях Нового Орлеана, на парковку и на то, чтобы дойти до двери офиса, у меня уйдет около двух часов. Когда, скажи, мы сможем опять встретиться?
– Прости, Сэнди, но я устал. Как насчет завтрашнего утра? Наберусь сил, и мы проработаем с тобой весь день.
У Сэнди отлегло от сердца. Он спрятал бумаги в кейс.
– Договорились. Буду у тебя в десять.
– Спасибо, Сэнди.
Он вышел, и Патрик несколько минут наслаждался покоем, который прервало внезапное появление мужчин и женщин в белых халатах.
– Добрый день, меня зовут Рози, я возглавляю штат ваших сестер. Нам необходимо осмотреть вас. Вы позволите снять с вас одежду?
Фактически это не было просьбой – Рози уже стягивала с него балахон. Две другие сестры, такие же полные, как и Рози, с обеих сторон принялись помогать ей. Казалось, они испытывали от этого настоящее удовольствие. Четвертая стояла рядом с термометром и никелированным металлическим ящичком, полным устрашающих инструментов. Техник возился у изголовья кровати. Другой, в оранжевом халате, стоял возле двери.
Ввалившаяся в палату команда работала слаженно. Патрик закрыл глаза и полностью отдался в их власть.
* * *
Трогательная встреча с матерью. Он сразу же попросил у нее прощения за все. С присущей всем матерям любовью она простила его. Радость от встречи с сыном мгновенно вытеснила из ее души горечь.
Джойс Лэниган было шестьдесят восемь, здоровье не доставляло ей особых хлопот, если не считать немного повышенного давления. Муж, отец Патрика, двадцать лет назад оставил ее, уйдя к более молодой женщине, которая и похоронила его. Смерть наступила от сердечного приступа. На состоявшихся в Техасе похоронах ни Джойс, ни Патрик не присутствовали. Вторая жена была в то время беременной.
Ее ребенок, сводный брат Патрика, ожидал в настоящий момент в Хантсвилле, Техас, приведения в исполнение приговора о смертной казни за убийство двух полицейских из отдела по борьбе с наркотиками. Патрик никогда не говорил об этом ни с Труди, ни с Евой. Зачем?
Какой неожиданный поворот судьбы – оба сводных брата обвинялись в умышленном убийстве. Одного уже осудили.
Другого – вот-вот осудят.
Когда отец бросил их, Патрик был студентом колледжа.
Новая жизнь разведенной, среднего возраста женщины, не имевшей никакой профессии и ни дня не проработавшей, давалась его матери с трудом. По условиям развода она сохранила за собой дом и как-то сводила концы с концами, время от времени давая уроки в местной начальной школе.
Вообще-то Джойс предпочитала сидеть дома, возиться в маленьком садике, смотреть по телевизору “мыльные оперы” и пить чай с соседками.
Патрик всегда считал, что мать действует ему на нервы, особенно после смерти отца, не сильно его огорчившей, поскольку заботливым родителем тот никогда и не был. Как не был и любящим супругом. Патрик уговаривал мать отказаться от добровольного заточения, найти работу, познакомиться с кем-нибудь и пожить в свое удовольствие. Все в ее силах.
Но она же, по всей видимости, наслаждалась своим положением. С годами, все глубже погружаясь в работу, сын отдалился от нее. Перебрался в Билокси, женился на женщине, которую Джойс не выносила. Словом, жизнь шла своим чередом.
Патрик задавал вопросы о своих дядях, тетках, двоюродных братьях и сестрах, о людях, с кем не поддерживал связи задолго до своей “смерти” и о которых не вспоминал на протяжении последних четырех лет. Он спрашивал, потому что должен был спросить. В большинстве случаев интересовавшие его люди жили неплохо.
Нет, увидеться с кем-либо из них у него нет никакого желания.
А они были бы рады.
Странно. Раньше это и в голову им не приходило.
Они очень переживают за него.
Очень странно.
В беседе незаметно прошли два часа. Джойс попеняла сыну на его худобу.
– Ты выглядишь больным, – добавила она.
Спрашивала о новом подбородке и носе, о потемневших волосах, говорила милые материнские глупости.
Выйдя из палаты, Джойс отправилась в Новый Орлеан.
Сын обещал писать ей.
Он всегда обещал это, сказала себе Джойс, трогая машину с места. Только делал очень редко.
Сидя в номере “Хэй Эдамс”, Стефано провел утро в телефонных переговорах с перепуганными клиентами. Ему не составило труда убедить Бенни Арициа в том, что вот-вот последует его арест. Затем он предпринял то же в отношении Пола Аттерсона из “Монарх-Сьерры” и Фрэнка Джилла из “Нозерн кейс мьючуэл”. Оба были высокопоставленными чиновниками, серьезными белыми джентльменами с хорошим окладом и целым штатом сотрудников, способных оградить босса от любой неприятности. Аресты и прочие досадные недоразумения были для других, рангом пониже.
