Он положил две половинки булочки на рашпер рядом с гамбургером и повернулся к Эллен:
— Кофе подавать сейчас или попозже?
— Если можно, сейчас.
Он достал из-под прилавка бежевую чашку с блюдцем и чайную ложку. Поставил их перед Эллен и пошел к другому концу прилавка за кофейником. Медленно наполнив горячей жидкостью чашку, он спросил:
— Вы учитесь в Стоддарде?
— Нет.
Он поставил кофейник на прилавок и достал из-под прилавка кувшинчик со сливками.
— А вы? — спросила Эллен.
С другой стороны прилавка послышался звон ложки о стекло. Пауэлл пошел на зов. Его лицо опять приняло хмурое выражение.
Через минуту он вернулся, взял лопаточку и перевернул гамбургер. Потом опять открыл шкафчик, достал ломтик сыра и положил его поверх мяса. Они смотрели друг на друга в зеркале. Пауэлл положил булочку на тарелку и добавил несколько долек маринованного чеснока.
— Вы, кажется, раньше сюда не заходили?
— Нет. Я приехала в Блю-Ривер два дня тому назад.
— Да? Собираетесь здесь задержаться или поедете дальше?
— Собираюсь задержаться. Если найду работу.
— Какую работу?
— Секретарши.
Он оглянулся, держа в одной руке лопаточку, а в другой тарелку.
— Такую работу найти нетрудно.
— Ха!
Они помолчали.
— Вы откуда приехали?
— Из Де-Мойна.
— Но там, наверно, легче найти работу, чем здесь.
Она покачала головой:
— Все девушки, которым нужна работа, приезжают в Де-Мойн.
Повернувшись к рашперу, он снял лопаткой с огня чизбургер и положил его на булочку. Потом поставил перед Эллен тарелку и достал бутылку кетчупа.
— У вас здесь родные?
Она покачала головой:
— Не знаю в городе ни души. Кроме женщины в агентстве по найму.
С другой стороны прилавка опять раздалось позвякивание ложечкой о стакан.
— Черт бы их побрал, — пробурчал Пауэлл. — Хотите мою работу?
Он ушел, но через несколько минут вернулся и принялся скрести рашпер лопаткой.
— Ну, как чизбургер?
— Очень вкусно.
— Хотите чего-нибудь еще? Еще чашку кофе, например?
— Нет, спасибо.
Рашпер был абсолютно чист, но он продолжал его скрести, глядя на Эллен в зеркале. Она вытерла бумажной салфеткой губы.
— Будьте добры, счет.
Он повернулся, достал карандаш и блокнот.
— Послушайте, — сказал он, не поднимая глаз с блокнота. — В «Парамаунте» сегодня идет очень хороший старый фильм — «Потерянный горизонт». Может, сходим?
— Да как-то…
— Вы говорили, что у вас нет ни одной знакомой души в городе.
Минуту поколебавшись, она сказала:
— Хорошо.
— Вот и отлично. Где встречаемся?
— В вестибюле «Нью-Вашингтон-Хаус».
— В восемь, согласны? — Он оторвал от блокнота страничку. — Меня зовут Дуайт. Как Эйзенхауэра. Дуайт Пауэлл. — Он выжидающе глядел на нее.
— А меня Эвелин Киттеридж.
— Будем знакомы, — улыбаясь, сказал он.
Она широко улыбнулась в ответ. В глазах Дуайта мелькнуло какое-то удивление. Или воспоминание?
— В чем дело? — спросила Эллен. — Вы как-то странно на меня смотрите.
— Вы улыбаетесь точно так же, как одна моя знакомая девушка…
Наступило молчание, потом Эллен решительно сказала:
— Джоан Бэкон или Бэском… за эти два дня мне уже дважды говорили, что я похожа на эту Джоан…
— Нет, — сказал Пауэлл. — Ту девушку звали Дороти. Считайте, что я угостил вас завтраком. — Он помахал рукой кассиру около двери, показал ему чек. Потом ткнул пальцем в Эллен и себе в грудь. Потом сунул чек в карман. — Вот и все дела.
Эллен стала надевать пальто.
— В восемь часов в вестибюле «Нью-Вашингтон», — повторил Пауэлл. — Вы там остановились?
— Да. — Эллен заставила себя улыбнуться. Она легко представляла себе ход его мыслей: легко пошла на знакомство, в городе никого не знает, остановилась в гостинице. — Спасибо за завтрак.
— Пустяки.
Она взяла сумочку.
— До вечера, Эвелин.
— До восьми часов.
Она повернулась и пошла к выходу, стараясь не спешить и чувствуя у себя на спине его взгляд. У двери она обернулась. Он помахал ей рукой и улыбнулся. Она тоже помахала ему в ответ.
Выйдя на улицу, она почувствовала, что у нее дрожат ноги.
Эллен спустилась в вестибюль в половине восьмого — чтобы Пауэллу не вздумалось попросить администратора позвонить в номер мисс Киттеридж. Дуайт прибыл без пяти восемь. Тонкая полоска усиков поблескивала над его нервной улыбкой (легко пошла на знакомство… никого не знает в городе…). Он уже позвонил в кинотеатр и узнал, что «Потерянный горизонт» начинается в 20.06, и они взяли такси, хотя до кинотеатра было всего несколько кварталов. Где-то на середине картины Дуайт обнял Эллен за плечи. Краем глаза она поглядывала на руку, которая ласкала Дороти, которая столкнула ее в колодец… может быть, столкнула…
Здание муниципалитета было в трех кварталах от кинотеатра и в двух от ее гостиницы. Они прошли мимо него по дороге назад. На верхних этажах было освещено несколько окон.
— Это самое высокое здание в городе? — спросила Эллен.
— Да, — ответил Дуайт. Его взгляд был устремлен вперед на тротуар.
— Сколько в нем этажей?
— Четырнадцать. — Направление его взгляда не изменилось.
Эллен подумала: «Когда человека спрашиваешь о высоте здания, рядом с которым он находится, его взгляд невольно обращается к зданию, даже если он знает ответ. Разве что у него есть особая причина не смотреть на него?»
Они устроились в кабинке бара, отделанного темным деревом, и заказали по порции виски с лимонным соком. Разговор не очень клеился. Эллен приходилось как бы толкать его в гору. Пауэлл говорил медленно, словно обдумывая каждое слово. Жизнерадостный подъем, с которым он начал вечер, исчез, когда они проходили мимо здания муниципалитета, потом, когда они зашли в гостиницу, он снова повеселел, но теперь медленно мрачнел.
Они разговаривали о том, какая у кого работа. Пауэллу не нравилось обслуживать посетителей в баре. Он уже проработал там два месяца и собирался уйти, как только найдет что-нибудь получше. Он копил деньги на то, чтобы поехать летом учиться в Европу.
Учиться чему? Его главный предмет — английский язык. Он что, собирается его преподавать? В этом он не уверен. Может быть, попробует свои силы в рекламе или издательском деле. Было видно, что он весьма смутно представлял свое будущее.
Потом они заговорили о девушках.
— Как мне надоели эти студентки, — сказал он. — Рассуждают по-детски… все принимают всерьез.
Эллен подумала, что за этим последует обычное: «Нельзя придавать сексу слишком большое значение. Раз мы нравимся друг другу, почему бы нам не переспать?»
Но Дуайт ничего подобного не сказал. Казалось, у него на душе висит какой-то камень. Он тщательно взвешивал каждое слово, вертя в руках бокал с их третьим коктейлем.
— Повиснет тебе на шею, и никак ее не стряхнешь. — Его синие глаза помутнели. Он внимательно смотрел на руку с бокалом. — Во всяком случае, без скандала не стряхнешь.
Эллен закрыла глаза. У нее взмокли ладони.
— Конечно, таких людей жалко, — продолжал Дуайт, — но все же думать надо в первую очередь о себе.
— Каких людей? — спросила Эллен, не открывая глаз.
— Тех, которые вешаются тебе на шею…
Эллен услышала, как он громко хлопнул ладонью по столу, и открыла глаза. Дуайт доставал из пачки сигарету.
— Видно, я перестарался с коктейлями, — с улыбкой сказал он. Пламя спички подрагивало у него в руке. — Давай поговорим о тебе.
Она с ходу придумала историю о школе стенографии и машинописи, которую закончила в Де-Мойне. Занятия в ней якобы вела пожилая француженка, которая бросалась в студенток катышками из жеваной бумаги, когда думала, что они этого не видят.
Потом Пауэлл сказал:
— Слушай, давай уйдем отсюда.
— Куда, в другое место?
— Если хочешь, — вяло отозвался он.
Эллен сняла со спинки стула пальто.
— Честно говоря, я охотнее пошла бы спать. Утром мне пришлось очень рано встать.
— Ладно, — сказал Пауэлл. — Я провожу тебя до двери твоего номера.
На лице у него возникла все та же нервная улыбка.
Она стояла спиной к своей двери, держа в руках ключ с латунной биркой.
— Большое спасибо, я отлично провела вечер.
Рукой, на которой висели оба их пальто, он обнял ее за талию. Она отклонила голову, и поцелуй пришелся в щеку.
— Не прикидывайся скромницей, — сухо сказал Дуайт, взял ее рукой за подбородок и крепко поцеловал в губы. — Давай зайдем… — сказал он. — Выкурим по последней сигарете.
Она покачала головой.
— Эви… — Он положил руку ей на плечо.
