моей работы, которую я люблю, — призналась она. — Вообще-то у меня нет времени звонить Мэгги лично, но я все-таки позвоню… — Она быстро набрала номер. — Мэгги, еще раз привет. Ну, все в порядке…
«Мэгги будет гостьей нашей программы», — решила Пэт.
От двух до четырех заседал комитет по охране окружающей среды. Во время слушания одного дела Абигайль заспорила с выступавшим, цитируя при этом данные из своего доклада.
— Сенатор, ваши цифры совершенно неверны, — заявил ее оппонент. — Думаю, что у вас устаревшие, неподтвержденные сведения.
Клер Лоуренс тоже присутствовала на заседании комитета.
— Может быть, я смогу помочь? — предложила она. — Я располагаю информацией, которая несколько меняет картину…
Пока Клер Лоуренс зачитывала свои данные, Пэт наблюдала за Абигайль. Та откинулась на спинку кресла, сжимая и разжимая кулаки.
Позади сенатора сидела серьезная молодая женщина — видимо, ее референт. Абигайль несколько раз оборачивалась и бросала на нее убийственные взгляды. Девушка явно сгорала от стыда, лицо ее пылало, губы дрожали.
Едва Клер Лоуренс замолчала, как Абигайль поднялась с места.
— Господин председатель, я хотела бы поблагодарить сенатора Лоуренс за помощь и принести извинения за неточность моих данных, отнявших у комитета драгоценное время. Обещаю вам, что это не повторится.
Она снова повернулась к своей помощнице, и Пэт прочитала по губам сенатора: «Вы уволены». Девушка выскользнула из кресла и, глотая слезы, покинула зал. Пэт мысленно застонала — ведь заседание снимают для телевидения! Любой телезритель, несомненно, посочувствует несчастной девушке.
Как только заседание закончилось, Абигайль помчалась обратно в свой офис. Там уже знали о случившемся. Секретари и помощники во внешнем кабинете боялись поднять глаза, когда сенатор, хлопнув дверью, ворвалась в комнату. Виновница инцидента стояла лицом к окну и тщетно пыталась скрыть слезы.
— Зайдите ко мне, Филипп, — бросила Абигайль. — Вы тоже, Пэт, если желаете получить исчерпывающее представление о нашей работе.
Она села за письменный стол. Если не обращать внимания на некоторую бледность и жестко поджатые губы, то можно было бы сказать, что она была совершенно спокойна.
— Итак, Филипп? — произнесла миссис Дженнингс.
Даже Филиппу Бакли изменило его обычное самообладание. Он судорожно сглотнул слюну и начал объяснять:
— Сенатор, я только что выяснил все у наших сотрудниц. Несколько дней назад от Эйлин ушел муж. По словам других девушек, она была в ужасном состоянии. Эйлин с нами уже три года, и вы знаете, что она — одна из наших лучших референтов. Может быть, дать ей отпуск, пока она не придет в норму? Эйлин любит свою работу…
— Вот как? Настолько любит, что выставила меня идиоткой на заседании да еще в присутствии тележурналистов? С ней все ясно, Филипп, чтобы через пятнадцать минут и духу ее здесь не было! И поверьте, вам еще повезло, что и вас не увольняют заодно — за то, что вы вовремя не отследили ситуацию. Масса толковых людей мечтает о том, чтобы работать вместе со мной. Вы полагаете, что при этом я стану терпеть в своем окружении тупиц?
— Нет, сенатор, — пролепетал Филипп.
— Здесь второго шанса не предоставляют. Я предупреждала об этом персонал?
— Да, сенатор.
— Тогда идите и делайте то, что я сказала.
— Да, сенатор.
Ого, подумала Пэт, неудивительно, что этот парень так осторожничает. Тут она осознала, что сенатор смотрит на нее.
— Итак, Пэт, — спокойно сказала Абигайль, — теперь вы считаете меня людоедкой? — Она ждала ответа. — Моим людям известно: если у них появились проблемы, мешающие работе, об этом следует доложить и попросить отпуск. Соблюдение правила помогает предотвратить неприятности вроде сегодняшней. Когда кто-то из моего персонала допускает ошибку, это бьет по мне. Я отдаю своей работе слишком много времени и сил, чтобы рисковать ею из-за чьей-то глупости. И поверьте моему опыту: если человек оступился один раз, он оступится и второй. А сейчас… О Боже! Я уже должна стоять на ступеньках перед входом! Меня попросили сфотографироваться с отрядом скаутов.
Глава 10
Без четверти пять в дверь сенаторского кабинета робко постучала секретарша.
— Мисс Треймор к телефону, — прошептала она.
Звонил Сэм. Его веселый, сердечный голос сразу поднял настроение Пэт, заставив отвлечься от неприятного эпизода с увольнением помощницы Абигайль.
— Привет, Сэм. — Пэт почувствовала на себе цепкий взгляд сенатора.
— Мои шпионы донесли, что ты на Холме. Как насчет ужина?
— Ужин… Вряд ли, Сэм, я должна сегодня работать допоздна.
— А еще ты должна есть. Ты сегодня обедала? Наверняка Абигайль угощала тебя яйцами вкрутую?
Пэт чуть не прыснула. Сенатор явно прислушивалась к ее ответам.
— Ну ладно, если только ты не против поужинать пораньше и побыстрее.
— Прекрасно. Подъеду за тобой к зданию сената через полчаса.
Пэт повесила трубку и подняла глаза на Абигайль.
— Вы до конца просмотрели материалы и фильмы, что мы вам передали? — осведомилась та.
— Нет еще.
— Только частично?
— Если честно, то пока я их совсем не смотрела, — призналась Пэт. «О Боже, какое счастье, что я работаю не у вас, леди», — мысленно добавила она.
— Я думала пригласить вас на ужин к себе домой, чтобы обсудить кое-какие фрагменты отснятых фильмов.
Снова пауза. Пэт ждала.
— Но раз вы еще не занимались этими материалами, пожалуй, я лучше сегодня почитаю. — Абигайль улыбнулась. — Сэм Кингсли — один из самых завидных женихов в Вашингтоне. Я не знала, что вы так близко знакомы.
— Ну не так уж близко. — Пэт надеялась, что ее ответ прозвучал достаточно непринужденно. Пытаясь скрыть свои чувства от внимательных глаз Абигайль, она посмотрела в окно. На улице почти стемнело. Окна кабинета выходили на Капитолий. Светящееся, увенчанное куполом здание в обрамлении синих шелковых штор окна кабинета сенатора походило на живописное полотно. — Как красиво! — воскликнула Пэт.
Абигайль повернула голову и проследила за ее взглядом.
— Да, действительно, — согласилась она. — Этот вид все время напоминает мне о том, ради чего я здесь. Вы и представить себе не можете, какое удовлетворение испытываешь при мысли о том,
