По стандартам семейства Виндзоров, Кларенс-хаус не очень велик и не очень древен (по своей громаде и величию дом определенно уступал той собственности, которую он, принц, в конечном счете унаследует, взойдя на трон своих предков), но когда он шел наобум в тот вечер, ему казалось, что дом стал больше, чем прежде, что он вырос и разросся, приобрел новые причудливые формы. Подгоняемый смехом жены, он брел по комнатам, которых и не помнил вовсе, — оранжерея с растениями удивительной раскраски, громадная библиотека с книгами на невероятных языках, комната, которая казалась странным музеем, заполненным головами убитых на охоте ужасных животных и древних доспехов, предназначенных для существ, не вполне человекоподобных.
Наконец он оказался в зале зеркал, каждое из которых превращало его облаченную в халат фигуру в нечто нескладное и экстравагантное. Потом он увидел ее — в конце зала, она ждала на пороге двери, ее любимая ночная рубашка свободно ниспадала, оставляя ниже шеи широкий клин, лоснящийся от пота. Она улыбалась, тяжело дышала и ждала, когда он подойдет к ней.
— Лаэтиция!
Принц моргнул — и она исчезла, лишь дверь осталась чуть приоткрытой. Дрожа от мучительного возбуждения, Артур бросился за ней в погоню.
В комнате его ждал мистер Стритер. Босой, он сидел на полу и, когда вошел Артур, как раз вводил иглу шприца, наполненного какой-то розоватой жидкостью, в вену рядом с большим пальцем ноги.
— Шеф! — На лице Стритера расцвела радостная улыбка, словно он только что встретился со старым знакомым в баре. — Ты чего-то рановато. — Он выдавил содержимое шприца в вену.
Артур устало повернулся и посмотрел в проем двери. Никакого зала зеркал по другую сторону — всего лишь обычная кишка коридора, по которому он проходил тысячу раз.
— Стритер?
Принц говорил тщательно, осторожно, опробуя языком каждый слог, словно проверял — настоящий ли он.
Светловолосый надевал носки и туфли, убирал шприц.
— В чем дело, дружище? Вид у тебя какой-то пришибленный.
— Я думаю… — медленно проговорил Артур.
— Ну? — нетерпеливым тоном сказал Стритер, как водопроводчик, запрашивающий за работу непомерную цену.
— Я думаю, мне приснился страшный сон, — сказал наконец Артур. — Настоящий ночной кошмар.
Принц заметил, что у Стритера при себе чайник и две чашки. Стритер наполнил по одной для себя и для принца.
— Я разговаривал со своей матушкой. Она говорит, что вы — будущее.
Стритер рассмеялся.
— Мы — будущее, шеф. Мы с тобой вместе. — Он передал принцу чашку. — Пей. Пора нам приступать.
Артур взял предложенную чашку и едва успел поднести ее к губам, как Стритер хлопнул в ладоши, и свет в старом бальном зале погас, а перед принцем снова предстала живая картина.
Его прапрапрабабка, императрица Индии, сидела, переливаясь, перед ним, такая же холодная и несокрушимая, как и прежде, хотя на этот раз Артуру показалось, что в ее движениях чувствуется какая-то удовлетворенность, нечто чуть ли не посткоитальное. Рядом с ней находились трое незнакомцев, трио мужчин в выходных костюмах с лоснящимися, прилизанными волосами.
— Стритер… — начал было принц, но существо, присланное его матерью, сделало движение рукой, призывая его к тишине, и в жесте этом было не больше уважения, чем в отношении родителя к надоедливому ребенку во время долгой автомобильной поездки.
— Не будь ты таким нетерпеливым, шеф. Просто расслабься и получай удовольствие. — Он ухмыльнулся в полумраке. — Я так думаю, были времена, когда твоя женушка давала тебе подобные советы.
Артур хотел было возразить на это мучительно точное замечание, но тут распахнулась дверь и вошла полупрозрачная фигура мистера Дедлока — полы его фрака развевались, на лице застыло выражение бесшабашной решимости.
Старая королева, которой вот уже сто шесть лет как не было в живых, скривила губы в отвратительном подобии улыбки.
— Чему мы обязаны столь редкому удовольствию?
Человек из Директората, казалось, был возбужден и чувствовал себя не в своей тарелке.
— Прошу меня простить, ваше величество. Простите эту спешку и мое неучтивое вторжение. Но у меня не оставалось выбора — я должен был вас увидеть.
Королева с молчаливым безразличием разглядывала своего подданного.
— Ваше величество, я не верю, что Левиафан — тот, за кого себя выдает. Вы ведь, разумеется, помните, что это имя упоминается в Библии? Это морское чудовище, громадный змей, монстр о семи головах.
— Ах, Дедлок, Дедлок. — Голос королевы звучал неодобрительно — так билетный контролер разговаривает с пойманным не в первый раз поездным зайцем, который выдумывает очередное бредовое объяснение отсутствию у него билета. — Нет ни малейшей нужды в таких театральных жестах. Левиафан говорил, что вы, вероятно, так и будете реагировать. Прошлой ночью он сказал мне, что сомневающиеся непременно найдутся.
— Прошлой ночью, мадам?
— Он снова приходил ко мне во сне и сказал, что я должна делать. Я должна в его честь построить часовню у Балморала. Он защитит наши границы. Он сохранит нашу империю и сделает так, что наш Дом будет править ею вечно.
— А вы никогда не думали, что мы можем добиться всего этого без помощи вашего Левиафана?
Королева, казалось, даже не услышала этого вопроса.
— Кажется, я не представила вас моим стряпчим, — сказала она. — Они сейчас вовсю работают над контрактом.
Трое человек, как заводные манекены, вышли из-за спины королевы.
— Прошу вас познакомиться — фирма Холворма, Квилинана и Килбрета.
Первый из троих протянул руку и заговорил на безупречном английском — на каком разговаривают лучшие выпускники аристократических частных школ.
— Рад познакомиться, мистер Дедлок. Джайлс Холворм.
Вперед вышел следующий стряпчий и тоже протянул руку.
— Джим Квилинан, — сказал он с напевным ирландским акцентом. — Очень рад с вами познакомиться.
— Робби Килбрет, — сказал третий стряпчий — этот говорил на глуховатом шотландском диалекте. — Рад встрече.
— Джентльмены, — сказала королева. — Вы получили инструкции. Вы знаете, где искать мальчика? Левиафан указал вам направление?
Холворм поклонился.
— Да, ваше величество.
— Я знаю, что могу положиться на ваше благоразумие. Встретимся завтра.
Стряпчие согласно кивнули и, пятясь, чтобы не поворачиваться спиной к монархине, с мучительной уважительностью удалились из комнаты.
— Не правда ли, они забавные? — сказала королева, когда они вышли.
— Мадам?
— Да, мистер Дедлок? Что вы хотите узнать?
— Я хочу, чтобы вы подумали, мадам. Прошу вас. Подумайте хорошенько, прежде чем предпринимать какие-то действия, в которых вы потом можете раскаиваться.
— Приходите завтра. Тогда все увидите сами. Когда мы закончим, вы падете на колени и будете поклоняться ему вместе со мной.
— Завтра, мадам? А что произойдет завтра?
Королева чуть подалась к Дедлоку, и Артуру Виндзору показалось, что даже со своего места вдалеке он видит огоньки безумия, пляшущие в ее глазах.
— Нечто замечательное, мистер Дедлок. Нечто величественное. Завтра Левиафан спускается на землю.
Направляясь назад в свою квартиру приблизительно через полчаса после того, как я простился со старушкой, я заметил, что точная копия моего старого велосипеда, брошенного на работе в тот день, когда меня приняли в Директорат, была пристегнута к тому самому фонарному столбу, который использовал я для своей развалюхи. Странно, подумал я. Какое совпадение.
Войдя в дом, я увидел Эбби за кухонным столом, она попивала винцо с последним человеком, которого я предполагал здесь увидеть.
— Барбара?
Одетая в неприглядное ворсистое платье, с неудачной короткой стрижкой, эта пухлая девица хихикнула, увидев меня.
— Генри, привет.
— Вы как здесь оказались?
— Я пригнала ваш велосипед. Вы оставили его на работе. — По краям ее щек зарозовело что-то вроде румянца. — Я его пристегнула цепочкой возле дома.
Меня это тронуло.
— Очень мило с вашей стороны. Я о нем совершенно забыл.
— Вам он на новой работе не нужен?
— Вообще-то не нужен. Обычно за мной присылают машину.
Барбара восхищенно просияла.
Тут вмешалась Эбби.
— Мы как раз тут сидим — знакомимся, — сказала она. — Я сказала, что Барбара могла бы оставить велосипед мне, но она, похоже, была полна решимости увидеть тебя.
Барбара зарумянилась.
Эбби со значением посмотрела на меня.
— Мы думали, ты появишься раньше.
— Я был в больнице.
Барбара, услышав это, прониклась восхищенным сочувствием, Эбби посмотрела на нее с нескрываемым раздражением.
