Однако ничего нельзя было поделать с двумя обстоятельствами: первое — что я прескверно себя чувствовал, и второе — что я имел твердое чувство, что так быстро я снова не засну. Я глянул на часы, но оказалось, что это была не самая лучшая идея. Как раз минуло одиннадцать — поздний вечер, если считать по моим обычным жизненным ритмам, а это означало, что должно пройти минимум еще семь или восемь бесконечных часов, прежде чем кончится ночь и мы все снова встретимся на кухне внизу. Вопрос на засыпку: как проводят восемь часов в замке с привидениями, в котором нет ни телевизора, ни радио, ни видео, ни DVD-плеера, а мини-бар состоит из одного пустого фанерного шкафчика, который лет уже как двадцать был не в лучшем состоянии. Ответ: смертельно скучают или ищут компанию. И самое главное: эта компания в данный момент обладала единственной пачкой сигарет в радиусе нескольких километров. Итак, я решил выйти из своей комнаты, больше похожей на гардеробную, и сделать вылазку в комнату Юдифи. Мысль о том, что я разбужу ее и, возможно, вызову этим ее гнев, меня не остановила. Я был совершенно уверен в том, что никто из нас в эту ночь не будет крепко спать, если вообще попытается уснуть. Думаю, только Далай-лама мог бы спокойно спать в такую ночь, как эта. Ни за что не уснешь, если на следующее утро все решится: либо ты станешь богатым человеком (я имею в виду действительно сказочно богатым), либо будешь испытывать полную фрустрацию, став банкротом, потерявшим надежду, и ни с чем отправишься восвояси. Короче, я подошел к двери, взялся за ручку и замешкался, так как внезапно заметил кое-что.
На шатком ночном столике, который с наклоном прислонялся к не менее шаткой постели, так, что нельзя было точно сказать, кто кого поддерживает и спасает от неминуемого падения, стояли красно-белые банки из-под кока-колы, которые вечером раздобыла для нас Юдифь. Вероятно, мы не всегда помним о том, что делаем, вот и я с удивлением обнаружил, что количество банок увеличилось. Сейчас их было три.
Ничего не понимая, я схватил третью банку и с удивлением отметил, что она не только еще не открыта, но и холодна как лед. На лакированной металлической поверхности выступили крошечные капельки воды, и я, недолго думая, прислонил банку к гудящей башке, чтобы прийти в себя. Я медленно прикладывал банку то ко лбу, то к обоим вискам. Это оказало на меня благотворное действие. Однако осталась загадка, отгадка которой не обязательно обещала быть приятной.
Три банки? Пока я наслаждался ощущением, которое испытывал, когда ледяной металл скользил по моей коже, я напряженно раздумывал, но так и не пришел к окончательному выводу, но я был почти уверен, что в тот раз она принесла только две банки. Я же помнил, хорошо помнил, что я еще тогда легкомысленно пообещал ей, что предприму вылазку в таинственную кухню этого замка Франкенштейна, чтобы принести добавку.
Это не могло означать ничего другого, кроме того, что здесь кто-то побывал. Юдифь?
Тем временем гораздо более обеспокоенный, чем я готов был признать, я опустил банку и осмотрел разобранную постель. С учетом того, чем мы тут занимались последний час, было маленьким чудом, что эта развалина просто не разрушилась. Созерцание кровати навело меня на мысль, не слишком приятную по сравнению с моими воспоминаниями о теплой кожи Юдифи под моими губами и о том, как ее волосы щекотали мой пупок. По меньшей мере, я уснул сразу, и я предполагал, что она тоже. Если бы кто-нибудь вошел и увидел нас в постели, спящих рука об руку…
Глупости! Эти все мои неожиданно приобретенные родственнички были мне безразличны, и тем более мне было безразлично, что они про меня могут сказать или подумать.
В задумчивости я поднял банку кока-колы, поднес к лицу и уставился на нее, как будто, внимательно посмотрев на нее, я получу все ответы на свои вопросы, которые мне так бы хотелось услышать. И действительно, на какое-то мгновение у меня перед глазами возникла картина, но она пропала слишком быстро, чтобы я мог ее внимательно рассмотреть. Все, что осталось, было нехорошее чувство, и, пожалуй, предчувствие воспоминания о чем-то большом, куполообразном, под чем я двигался, преследуемый странными тенями и бьющимися крыльями…
Конечно, это было воспоминание о сумасшедшем ночном кошмаре, который мне приснился. А что еще?
Я испытующе смотрел на банку с напитком в моей ладони.
— Скажи же мне, дорогуша, — тихо сказал я. — Кто же тебя принес сюда?
Но банка не отвечала, и поэтому я вдруг почувствовал себя еще более беспомощным и сумасшедшим, чем до этого. Вот я стою здесь посреди ночи, в кальсонах, майке и одном носке и беседую с банкой колы! И я еще раздумываю над тем, как бы кто-нибудь не вошел и не увидел нас с Юдифью, лежащих рядом в постели?
— Ну хорошо, — я многозначительно посмотрел на банку, нахмурив лоб, как школьный учитель, поставил ее рядом с ее пустыми сестрами на ночной столик и демонстративно скрестил руки на груди. — Если ты так туго соображаешь, то я вообще не буду тебя пить. Сама виновата. А потом выдохнешься!
С гордо поднятой головой я повернулся, нагнулся за моим вторым носком, и попытался, прыгая на одной ноге, надеть его. Это удалось менее чем за пять минут, и мне удалось даже не разбить носа. С джинсами и пуловером дело пошло быстрее, но по какой-то причине я никак не мог найти свои ботинки. Наконец я обнаружил их, встав на колени и нагнувшись, под кроватью. Как они туда попали? Для того чтобы их достать, мне пришлось бы растянуться на брюхе около постели и потом снова подняться… Я подумал, как бы не начался опять приступ головокружения. Нет, только не это! Так что я вышел из комнаты в носках. В конце концов, здесь всего пара шагов до комнаты Юдифи.
Снаружи было абсолютно темно. Где-то на другом конце коридора, примерно на расстоянии нескольких парсеков, горела какая-то пятиваттная электрическая лампочка, но ее грязно-желтый жалкий свет, казалось, только усиливает темноту вокруг. Я добыча, которая привлечет сюда целую армию голодных демонов-привидений. Мысль, конечно, сумасшедшая, но именно она ударила мне в голову, когда я вышел в коридор. И это еще не все. Что это за голоса? Почти неуловимый, призрачный шепот, на грани слышимости, но все-таки слышный, и шаркающие шаги, как будто что-то входит, что-то большое, ленивое, и оно медленно и неуклонно приближается.
Безумие. Вообще-то я не склонен к таким нездоровым мыслям, но именно сейчас это было именно то, что пришло в голову. Этот зловещий ночной кошмар посеял какие-то семена ужаса в мое подсознание, которые теперь проросли и охватывали меня своими ужасными лианами. Когда же придет время, когда я, наконец, вырвусь из этого замка с привидениями?
Или хотя бы из этого коридора. Мне нужна была сигарета, а может быть, мы с Юдифью продолжим то, что делали до этого? Это, скорее всего, лучшее, что можно придумать, чтобы провести ночь в этих проклятых руинах.
Я прошел чуть-чуть вперед, ощупывая руками ближайшую дверь, пытаясь ее разглядеть, немного помедлил, прежде чем взялся за ручку двери. У меня в голове было полно сумасшедших мыслей, к тому же я вдруг почувствовал, что мне трудно припомнить самые банальные детали — говорила ли Юдифь, что она расположилась в соседней комнате? Вероятно. И даже довольно точно. Но довольно точно — это не значит точно, и как только я представил себе, что, возможно, попаду в другую комнату (а может быть, еще и в неподходящий момент — кто мне скажет, что Юдифь и я были единственные, кого посетила идея провести время вместе?), мне стало так нехорошо, что я приложил ухо к двери, чтобы некоторое время прислушаться. Что бы случилось, интересно, если бы в этот момент кто-нибудь вышел в коридор и увидел бы меня…
Снова у меня возникло это жуткое чувство, что за мной кто-то наблюдает, и в этот раз оно было таким сильным, что я испуганно обернулся и инстинктивно поднял руку, чтобы в случае чего защититься. Но конечно же в коридоре не было ничего, от чего я мог бы защищаться. Я был один, а вместе со мной была одна только темнота. Не было ничего, что бы подкрадывалось ко мне или готовилось к прыжку. Те монстры, которые, казалось, населяли это здание, находились в моем подсознании. Привет из сумеречной зоны, а вот и еще одна замечательная старая знакомая: моя мигрень. Она вернулась, не такая сильная, как в комнате, однако достаточно сильная, чтобы не оставлять никакого сомнения, что так просто она не пройдет. Со стоном я схватился большим и указательным пальцами правой руки за глаза — нельзя сказать, что это помогло, разве только я стал еще хуже видеть, — нажал на дверную ручку и вошел, не постучав. Уж если я попал в плохую ситуацию, не стоило отступать.
Дверь открылась далеко не бесшумно, она заскрежетала, как специально подобранный реквизит из старых фильмов ужасов, и хотя в коридоре было почти темно, внутрь комнаты все же проникло достаточно мрачного света, чтобы бросить мою собственную тень с нелепо искривленной рукой на кровать. Фильм ужасов, вторая серия. Похоже, этот проклятый кошмар оставил после себя неприятный подарочек, словно целая гроздь паучьих яиц, которые теперь вскрывались в моей голове и из них снова и снова выползали сотни крохотных, жутких монстров, которые радостно проникали в мои мысли.
