– Мне не хочется раздражать тебя, – сказал как-то Романо, – но собаку тоже нельзя ставить перед выбором: ты хочешь сейчас лечь на подстилку или лучше пойдешь в конуру? Она никогда не сможет дать тебе ответ, она просто не понимает, чего ты от нее хочешь. Может быть, она выбежит во двор и станет гонять кур. И Эди точно такой же…
Романо сидел на земле перед логовом Эди и чувствовал влажный холод, поднимающийся по ногам. Он взял руку Эди и нежно погладил ее.
– Все снова будет хорошо, поверь мне.
– Заря взошла – мама умерла, – сказал Эди.
Энцо знал, что со смертью Сары изменилась вся его жизнь. Хотя он по-прежнему сидел в своем инвалидном кресле в знакомой комнате возле окна, хотя Тереза готовила ему еду и ухаживала за ним, хотя его приемный сын Романо жил с Эди и Эльзой всего лишь этажом выше, он чувствовал, как одиночество, словно мощная волна, захлестывает его и уносит с собой, и он должен признать свое поражение. Никогда больше волна не выбросит его на берег, откуда смыла. Он был самым одиноким человеком на свете, пусть даже жил под крылом семьи.
Такой женщины, как Сара, никогда больше не будет.
– Не валяй дурака! – набросилась на него Тереза, войдя, как всегда, без стука в комнату и увидев слезы, беззвучно катившиеся по его щекам. – Ты ведешь себя как любовник, потерявший подругу, а не как старый человек, у которого умерла невестка. Что за черт, Энцо? Что с тобой такое?
Он ничего не мог на это ответить. Ему хотелось только одного – чтобы она наконец оставила его в покое. Но она и не думала уходить, а уселась возле окна и, как всегда, начала молиться, перебирая четки. Монотонное бормотание действовало ему на нервы, потому что он знал, что она делала все, что угодно, только не молилась. Губы Терезы двигались, а рот механически что-то бормотал, в то время как ее мысли устремлялись в совершенно ином направлении. Энцо подозревал, что она молилась только потому, что ей казалось глупым молча сидеть напротив и просто смотреть на него.
Прошло, наверное, минут пять, как вдруг она сказала:
– Она тебя прямо околдовала. Я и представить себе такого не могла.
Энцо закрыл глаза, вспоминая, как она впервые появилась перед ним. Молодая, стройная, с маленькой девочкой на руках, которая орала изо всех сил.
– Buono sera, sono Сара! [34] – прокричала она, чтобы перекрыть вопли дочери, и Романо положил руку ей на плечо.
Повинуясь какому-то импульсу, Энцо протянул руки, чтобы обнять ее, но она неправильно поняла его и отдала ему Эльзу, словно он просил разрешения взять девочку на руки. Эльза перестала вопить и удивленно уставилась на него.
– Ciao, cara [35], – сказал он и поцеловал Эльзу. – Я Энцо, твой дедушка.
Он очень хорошо помнил тот холодный зимний день в середине января, когда Романо, Сара и Эльза приехали в Тоскану. Ночью температура снова упала почти до десяти градусов мороза. Над горами висели темные облака, но заходящее солнце нашло просвет между ними, чтобы показать свое слабое оранжевое сияние хотя бы на несколько минут. Наверное, будет снег, он это видел и чувствовал. И был рад за Эльзу. Все дети любят снег, и даже если малышка приехала из более холодной страны, он покажет ей, как прекрасна может быть Италия зимой. Холмов в этой местности было достаточно, но пускай у него и не было санок для Эльзы, зато в чулане лежала огромная плоская железная сковорода, на которой можно прекрасно съезжать с горок.
Он был рад Эльзе и снегу, Саре и Романо, которые привнесли жизнь в их тихий дом, где прежде был слышен исключительно голос Терезы, которая отдавала приказы прислуге или ему, молилась, перебирая четки, или ругалась, поминая святую деву Марию.
Энцо женился на Терезе, потому что ему казалось, что у них родственные души. На тот момент они оба уже прошли середину жизненного пути, потеряли своих супругов по причине их ранней смерти и даже настроились на одинокую старость. Смысл жизни Энцо состоял в том, чтобы работать на своих виноградниках и в оливковых садах, но он хотел знать зачем. У него не было детей, и он мечтал о семье, для которой мог бы вкалывать и зарабатывать деньги. С Терезой они были знакомы уже давно и периодически встречались на деревенских праздниках. Она была здоровой, хваткой женщиной, и ему это нравилось. Ему не нужна была любовница на последнюю треть жизни, скорее – приятельница. Пятидесятилетняя Тереза казалась ему именно той, что надо. Еще до того как поцеловать ее в первый раз, Энцо спросил, не хочет ли она стать его женой, и Тереза недолго думая сказала «да». Энцо был крепким и все еще привлекательным мужчиной. Для нее не было ничего лучше, как иметь рядом сильное плечо, к которому она могла бы иногда прислониться и почувствовать себя слабой. То, что его ревматизм разрушит их жизненные планы, в то время никто и подумать не мог.
Сдержанность, с которой Тереза в тот январский день встретила подругу Романо, привела Энцо в недоумение. Эта молодая женщина еще и десяти минут не была в их доме, не сказала ни одного плохого слова, ничего не сделала, как уже натолкнулась на стену холода со стороны Терезы. А потом он заметил нежность во взгляде Романо, когда тот смотрел на Сару, его счастье от того, что она рядом, его любовь к ней, которая читалась в каждом слове и жесте…
«Этого не может быть, – подумал Энцо, – это было бы глупо».
Но именно так оно и было. Уже в первые минуты встречи Тереза почувствовала, что потеряла своего сына, что эта женщина забрала его. Для него всегда на первом месте будет Сара, и лишь потом мать, а не наоборот. Обида жгла грудь Терезы, словно она хлебнула кислоты.
Тереза пыталась взять себя в руки, как-то приспособиться, она хотела любить Сару, но это ей не удалось. Слишком глубоко сидела в ней ревность, разрывавшая сердце. И она начала бороться против Сары, потому что так чувствовала себя лучше. Но настоящий мир и покой она нашла только сейчас, после смерти Сары.
Той ночью, в январе, когда Романо и Сара почти семнадцать лет назад приехали сюда, выпал снег. Толстые плотные хлопья беспрерывно падали с неба и накрыли оливковые деревья, виноградники, дубовые леса, поместья, дороги и улицы тридцатисантиметровым прекрасным снежным одеялом.
Эльза, выглянув в окно, пришла в восторг. Ее ликование выразилось в диком йодле и, похоже, разнеслось на всю Монтефиеру. Когда Тереза, Сара и Романо занялись приготовлением трех комнат на втором этаже, Энцо с Эльзой отправились на горку, и он научил ее кататься на железной сковороде. Эльзa боготворила своего деда. Она смотрела на него широко открытыми глазами и ни разу не закричала.
Звонок в дверь вырвал Энцо из воспоминаний. Было начало четвертого. Окно было широко открыто, а воздух сегодня, В конце октября, был почти по-летнему теплым. Тереза обещала принести эспрессо, но он тщетно ждал ее. Он попытался заснуть, но ему это не удалось. Сара была мертва, и он никогда уже не сможет заснуть.
Он слышал, как в дом зашли карабинеры, Донато Нери и Томмасо Гротти. Тереза прошла с ними в гостиную. Энцо знал, что разговоры подобного рода доставляли ей колоссальное удовольствие. Она расскажет им больше, чем знает и нужно для дела.
Энцо закрыл окно. Наверное, послеобеденного эспрессо он сегодня не дождется. Он переехал в инвалидном кресле в угол рядом с камином, где в это время дня всегда было солнце, сложил руки на животе, закрыл глаза и снова отдался воспоминаниям.
Саре он понравился с первого взгляда. Она была очень занята обустройством квартиры, а у Энцо в это время выдалось свободное время. На улице лежал снег, и ни в оливковых садах, ни на виноградниках, ни в лесу не было работы. Энцо всегда оказывался там, где в нем нуждались. Он помогал Романе в ремонте или присматривал за Эльзой, причем делал все ненавязчиво, как само собой разумеющееся, так что Сара не испытывала никаких сложностей в отношениях с ним. У нее никогда не возникало чувства, что она обязана по двадцать раз на день благодарить его, он просто был рядом. В противоположность Энцо Тереза любила подчеркнуть, сколько у нее работы и как много она делает, чтобы помочь Романо и Саре. Когда бы она ни попадалась им на глаза, она всегда вытирала пот со лба или утомленно вздыхала, рассказывая, сколько дел уже переделала, при этом не давая никому возможности обнять ее и сказать:
– Хочешь выпить кофе? Похоже, мы заслужили отдых.
С Энцо это было возможно, хотя он работал не меньше. Саре нравилось бывать у него в комнате. Энцо с огромным терпением учил ее итальянскому языку, и она делала большие успехи. Это, однако, не смягчило сердце Терезы, скорее наоборот. Она боялась, что соперница, а таковой она считала Сару, захватит все поле боя. Завоюет не только ее сына, но и мужа.
– Ты мне нравишься, Энцо, – спустя несколько недель сказала Сара, пожала ему руку и поцеловала в щеку. – Для меня ты как отец, о каком я всегда мечтала. При котором я могу позволить себе быть ребенком, слабым и беспомощным, и которому могу все рассказать…
