Громкий щелчок захлопнувшейся автомобильной дверцы на время прервал его фантазии. Прибыл риэлтор.
* * *Составленный Пейсом список ограничивался семью жертвами – теми, кого сумели отследить он и его агенты. Тарван не применялся уже восемнадцать дней, а по наблюдениям компании, каким бы ни было пагубное воздействие препарата, заставлявшего людей убивать, десять дней спустя оно прекращалось. Имена жертв располагались в хронологическом порядке. Рамон Памфри значился под номером шесть.
А первым в списке стоял студент Университета Джорджа Вашингтона, который имел несчастье выйти из кофейни «Старбакс» на Висконсин-авеню в Бетесде как раз в тот момент, когда мимо проходил человек с пистолетом. Студент был родом из Блуфилда, на западе Виргинии. Клей доехал туда за рекордно короткое время – всего за пять часов, хотя не торопился, автомобиль словно сам несся по долине Шенандоа со скоростью, приличествующей участнику ралли. Следуя точным указаниям Пейса, он нашел дом родителей несчастного студента – весьма жалкое жилище, расположенное неподалеку от центра города. Остановив машину, Картер вслух произнес:
– Сам не верю, что действительно делаю это.
Однако существовали две причины, заставившие его все же выйти из машины. Во-первых, отсутствие выбора. Во-вторых, итоговая сумма – не одна треть и не две трети, а все пятнадцать миллионов. Полностью.
Одет он был неброско, кейс оставил в машине. Отец парня еще не вернулся с работы. Мать поначалу неохотно впустила Клея, но через некоторое время даже предложила ему чаю со льдом и печенье. Сидя на диване в гостиной, Клей разглядывал развешанные повсюду фотографии их покойного сына. Шторы были задернуты, в доме царил чудовищный кавардак.
«Что я здесь делаю?»
Женщина долго рассказывала о сыне, Клей вслушивался в каждое ее слово.
Ее муж работал в страховой фирме, находившейся в нескольких кварталах от дома, и вернулся, когда лед в стаканах еще не успел растаять. Клей рассказал о деле, с которым пожаловал, все, что было можно. Родители покойного начали с робких вопросов: сколько еще человек погибло из-за препарата? Почему нельзя обратиться к властям? Неужели все так и останется в тайне? Клей отбивал удары, как заядлый спортсмен, – Пейс отлично натренировал его.
Как у всех родственников погибших, у них был выбор: они могли разозлиться, начать задавать неприятные вопросы, взывать к правосудию, но могли и согласиться тихо взять деньги. Поначалу сумма в пять миллионов не произвела на них должного впечатления, – если произвела, им блестяще удалось это скрыть. Супруги демонстрировали праведный гнев и выказывали полное отсутствие материального интереса. Но время шло, и постепенно все начало становиться на свои места.
– Если вы не сообщите мне названия компании, я не возьму денег! – в какой-то момент воскликнул отец.
– Я сам не знаю ее названия, – спокойно ответил Клей.
Последовали угрозы, слезы, вспышки ненависти и любви, прощения и жажды возмездия, – до наступления вечера Клею довелось стать свидетелем проявления почти всех возможных эмоций. Эти люди только что похоронили младшего сына, и боль все еще была нестерпимой. Они ненавидели Клея за вторжение в их жизнь, но испытывали благодарность к нему за глубокое сочувствие. Они не доверяли ему как адвокату из большого города, который, очевидно, лгал насчет оскорбительной сделки, однако пригласили поужинать чем Бог послал.
Ужин начался ровно в шесть: четыре дамы из их прихода притащили еду, которой хватило бы на целую неделю. Клей был представлен как друг из Вашингтона и тут же подвергся со стороны прибывшей четверки перекрестному допросу. Никакой пронырливый юрист не проявил бы такого любопытства.
Наконец дамы ушли. После ужина, в преддверии ночи, Клей постепенно усилил нажим, уверяя, что принять его предложение – единственное разумное решение. Вскоре после десяти они начали подписывать бумаги.
* * *Третий пункт оказался, несомненно, самым сложным. Жертвой стала семнадцатилетняя проститутка, большую часть своей недолгой жизни проработавшая на улице. В полиции считали, что она и ее убийца некогда были связаны деловыми отношениями, но мотива убийства установить не удалось. Парень убил ее на улице, на глазах у трех свидетелей.
Девушку звали просто Бэнди, без всякой фамилии. Согласно результатам расследования Пейса, у нее не было ни мужа, ни матери, ни отца, ни других родственников, ни детей, ни домашнего адреса, ни знакомых по школе или приходу, но что самое удивительное – у нее не было и приводов в полицию. Ее, как десятки других бездомных, ежегодно погибающих на улицах округа, похоронили в общей могиле. Когда один из агентов Пейса попытался навести справки в канцелярии городского коронера, ему ответили:
– Ищите в могиле неизвестной проститутки.
Единственную зацепку дал ее убийца. Он сообщил полиции, что у Бэнди была тетка, которая жила в Маленьком Бейруте – самом опасном гетто на юго-востоке округа Колумбия. Но двухнедельные упорные поиски этой женщины результатов не дали.
По причине отсутствия наследников сделка оказалась невозможной.
Последними клиентами Клея по делу о тарване оказались родители студентки Университета Хауарда [8], двадцати одного года от роду, которая всего за неделю до трагической смерти получила диплом бакалавра. Они жили в Уоррентоне, Виргиния, в сорока милях от округа Колумбия. Целый час супруги сидели в кабинете Клея, не разнимая рук, словно один не мог существовать без другого. Оба то плакали, то держались стоически, были так непреклонны и настолько не выказывали интереса к деньгам, что Клей начал сомневаться, удастся ли вообще уговорить их согласиться на сделку.
Но они согласились, хотя из всех клиентов, чьи дела когда-либо вел Клей, этих людей деньги привлекали меньше всего. Позднее они, вероятно, оценят выгоду, но теперь думали лишь об одном: дочь не вернуть…
Полетт и мисс Глик проводили их до лифта, обняли на прощание. Когда двери лифта закрывались, раздавленные горем отец и мать едва сдерживали слезы.
После этого все сотрудники маленькой фирмы Клея собрались в конференц-зале, испытывая облегчение оттого, что по крайней мере в ближайшее время не надо будет иметь дело с безутешными вдовами и родителями. По случаю завершения работы заранее было охлаждено очень дорогое шампанское. Клей начал разливать его по бокалам. Мисс Глик отказалась, поскольку не употребляла спиртного, но она была единственной трезвенницей среди присутствовавших. Полетт и Иона, судя по всему, испытывали наибольшую жажду. Родни пил наряду с остальными, но предпочитал «Будвайзер».
Когда открыли вторую бутылку, Клей попросил внимания.
– У меня есть сообщение, касающееся всех, – сказал он, постучав по бокалу. – Первое. Дело о тайленоле завершено. Поздравляю и благодарю всех. – Название популярного лекарства он использовал в качестве замены тарвана – его названия никто из сотрудников так ни разу и не услышал. Равно как никто не знал и размера его гонорара. Догадывались, разумеется, что Картер огреб целое состояние, но сколько именно – понятия не имели.
Все зааплодировали.
– Второе. Сегодня мы празднуем окончание сделки в «Цитронелле». Жду всех ровно в восемь. Веселиться можем хоть до утра, потому что завтра не работаем.
Все снова зааплодировали, выпили еще шампанского.
– Третье. Через две недели мы всем дружным коллективом отбываем в Париж. Каждый имеет право взять с собой одного человека, желательно супруга или супругу, если таковые имеются. Все расходы за счет фирмы. Полет первым классом, проживание в отеле класса люкс – все как полагается. Едем на неделю. Никаких отговорок. Я начальник и приказываю всем лететь в Париж.
Мисс Глик прикрыла рот ладонями. Все были потрясены. Первой обрела дар речи Полетт:
– Надеюсь, не в тот Париж, что в штате Теннесси?
– Нет, дорогая, в настоящий Париж.
– А если я там столкнусь со своим мужем? – шутливо встревожилась Полетт.
Все расхохотались.
– Ты в порядке исключения можешь ехать в теннессийский Париж, – милостиво разрешил Клей.
– Ну уж нет, дорогой.
Когда способность говорить вернулась и к мисс Глик, она пожаловалась:
– У меня нет паспорта.
– Заполните необходимые бланки, они у меня на столе. Я прослежу за оформлением, это займет не больше недели. Что-нибудь еще?
Все наперебой заговорили о погоде, о французской кухне, о том, что брать с собой. Иона, естественно, тут же начал выторговывать право прихватить подружку. Полетт единственной из присутствующих доводилось бывать в Париже, она провела там укороченный медовый месяц, прерванный тем, что грека вызвали по какому-то срочному делу. Она возвратилась домой одна.
– Ребята, в первом классе подают шампанское, – объясняла она коллегам. – А кресла там – как диваны.
