Фрежан крикнул сверху:
— Лучше я спущусь к вам, а то тут можно заблудиться.
Петер хотел отказаться, но Фрежан уже спустился.
— Жак, я вам доверяю, — повторил Петер, — но все должно остаться между нами.
— Я, конечно, болтун, но мне не нужны неприятности, поэтому я буду молчать!
В коридор выходило двенадцать дверей, расположенных парами друг напротив друга. Петер открыл первую. Хромированная тележка загораживала вход, и, чтобы войти, ему пришлось отодвинуть ее в сторону. Все стеллажи в этой темной комнате без окон были завалены папками. Петер и Жак подошли к полкам, а Бен, подгоняемый любопытством, отправился дальше.
Петер провел пальцем по разноцветным папкам. Пыли на них не было.
— Я думаю, это и есть настоящий архив.
Папки были пронумерованы, и Петер стал искать начало, чтобы просматривать материалы по порядку. На первых семи сотнях папок, которые занимали целую стену, были написаны фамилии. Петер увидел знакомые имена: Менар, Палиссье, Сколетти, Эстевенар — все из группы Дэвида Грэма. Видимо, это были досье на тех, кто работал с «GERIC». И таких было очень много.
Бен сказал, что в их распоряжении были огромные деньги, десятки миллионов евро.
Следующий раздел был посвящен финансам, потом пошли папки, помеченные только цифрой и буквой. Петер вытащил одну папку. Она была очень тонкой, внутри оказалось три цветных конверта: «Пресса», «Текущие заказы на материалы» и «Де Вонк/Кларен».
Петер остолбенел. Он открыл конверт, и на пол выскользнули фотографии Эммы, Бенжамена, его самого и детей. На всех взрослых были собраны подробные сведения о семейном положении, трудовом стаже, научных руководителях, бывших и настоящих коллегах, заметки о членах семьи. Увидев ксерокопии, Петер окончательно потерял дар речи. Это были копии скомканных квитанций и чеков. Неужели кто-то рылся в их мусорном баке? И похоже, регулярно!
К отчету был приклеен маленький листок со словами:
Научный интерес.
Давление на семью?
Они думали, как подобраться к ним. Как сделать так, чтобы Эмма, Бен и Петер не смогли отказаться. Именно эти сведения получил Ле Молль, а потом и Жерлан.
Чего от них хотят? Что за тайные работы ведутся в «GERIC»?
Голос Бена заставил его подскочить:
— Петер, иди сюда! Посмотри!
Фрежан, который перебирал папки, тоже оглянулся. Бен стоял через три двери от них.
— Здесь пустые кабинеты, — сказал он. — Видимо, они работали наверху. Зато в зале…
Петер вошел в большое темное хранилище, где Бен не стал включать свет. Стеллажи были забиты банками, в центре стояли низкотемпературные камеры, в стальных шкафах поблескивали хирургические инструменты. Два подвальных окна пропускали синеватый ночной свет. Кафельный пол отражал свет, падающий из коридора.
— То, что ты искал, да? — спросил Бен.
Петер кивнул. Фрежан стоял позади, не решаясь подойти ближе.
— И это еще не все, — сказал Бен и посторонился.
За его спиной они увидели стойку с оружием. Два пулемета, дробовик, четыре пистолета и столько коробок с патронами, что хватило бы, чтобы выдержать недельную осаду.
— Вот это да!.. — воскликнул Фрежан.
— В остальных помещениях пусто, — сказал Бен.
— Все, что нам нужно, — это архивы, — сказал Петер. — Мы скоро во всем разберемся, но нам придется делать вид, что мы ничего не нашли.
— Почему? Вы не доверяете даже Жерлану? — удивился Фрежан.
Петер покачал головой и указал на склад оружия:
— Думаю, что люди, которые так ловко прячут документы и так хорошо вооружены, готовы на всё, чтобы сохранить свои секреты. Не стоит рисковать.
— Чем я могу помочь вам?..
— Мы сейчас поднимемся, пообедаем вместе со всеми, и вы вернетесь к своим обычным занятиям. Дальше мы справимся сами. Только мы с Бенжаменом.
— Могу я вам…
— Нет, — отрезал Петер, — это вызовет подозрения. Если понадобится, я снова обращусь к вам, а пока ни слова. Спасибо за все.
Когда они поднимались наверх, Бен, воспользовавшись тем, что Фрежан их опередил, шепнул Петеру:
— Я соврал, что там больше ничего нет.
— Что?
— В последней комнате на стенах цепи и бронированная дверь. Не знаю, чем они там занимались, но искренне жалею, что приехал сюда.
Петер немного помолчал, а затем прошептал:
— Мы все узнаем. Сегодня ночью.
Сидя в траве лицом к океану, Эмма почувствовала на лице первые капли дождя. Тим спустился вниз и вернулся, вздыхая.
— Все пироги затоплены у самого берега, их видно отсюда.
Эмма не ответила, глядя на серые клубы дыма над деревней.
— Не понимаю, зачем они это сделали, — сказал Тим. — Утопить все пироги… Без них деревня пропадет. Теперь они не смогут покинуть остров!
Эмма безжизненным голосом произнесла:
— Этого они как раз и хотят — не покидать его. И чтобы никто отсюда не выбрался.
Тим долго молчал, а потом подошел к ней:
— Идемте отсюда.
— Их нужно похоронить… — прошептала Эмма.
— Это невозможно. Их слишком много. И нам нельзя оставлять следов.
Он наклонился и протянул ей руку. Она оперлась на нее, встала и провела рукой по лбу, стараясь не смотреть на тела, которые качались на волнах.
— Это кошмар, — сказала она, так тихо, что Тим не услышал ее.
Он тихонько подтолкнул ее к пальмам и улице, пересекающей Ханававе.
— Нужно найти способ связаться с внешним миром, — сказал он.
— Здесь есть какой-нибудь офис?
— Туристического нет, это точно, на море уже несколько лет неспокойно. Продовольствие завозят раз в два месяца, а если нет, то жители острова иногда ездят за покупками в Хива Оа.
— То есть помощи можно ждать довольно долго…
— Вот поэтому нам и нужна связь!
— Если в Омоа обрезаны все телефонные провода, почему вы думаете, что они уцелели здесь?
— Не знаю, но, может быть, тут есть радиосвязь… Пойдемте посмотрим.
Они пошли прочь от берега и больше не оборачивались. Неподалеку на двухметровой мачте торчала большая параболическая антенна. Тим стал рассматривать коробку, укрепленную у ее основания.
— Это телевизионная антенна… Как жаль!
Немного в стороне Эмма увидела маленькую белую церковь с голубым крыльцом, которую сначала не заметила. Она подумала: а вдруг внутри то же, что и в Омоа? Церковь — это место, где люди ищут защиты…
Она махнула Тиму рукой, приглашая пойти вместе с ней.
— Может, это глупо, но я хочу знать, есть там кто-нибудь или нет.
Она толкнула створку двери и заглянула в церковь.
— Дайте мне фонарь, — прошептала она.
Луч света пробежал по скамьям, алтарю, статуям. Ничего подозрительного. Никаких следов насилия. Они не успели спрятаться…
Тим пошел вглубь деревни, к белому дому на вершине холма, над которым на высокой металлической мачте бился на ветру французский флаг. На землю начали падать редкие, но тяжелые капли дождя.
— Если радио где-нибудь и есть, то только здесь! — воскликнул он с надеждой.
Эмма не пошла внутрь. Она больше не могла выносить этого ужаса и боялась снова увидеть что-нибудь жуткое. Она села на верхние ступени крыльца и стала смотреть на манговые деревья, пальмы и заросли красного гибискуса.
Эмма чувствовала себя слабой и беспомощной. В горле саднило, в висках стучало, и она заплакала — сначала тихо, но потом зарыдала в голос, не выдержав ужасного напряжения. Она была опустошена, вместе со слезами ее покидали последние силы.
Вдруг краем глаза она заметила какое-то движение. Она вытерла слезы.
Нет, показалось… Ничего. Никого.
Что-то похожее на брюки тихо шевелилось на ветру… Это колыхался вдали полуоторванный от стены плакат. Эмма вымокла под дождем, но это пошло ей на пользу. Она немного успокоилась и мечтала о горячем душе. Где-то над океаном прогремел гром.
Тим вышел на крыльцо и остановился, не глядя на нее. Эмма сразу поняла, что их надежды не оправдались.
— Радиоустановка есть, но она разрушена, — мрачно сказал он.
— Что же нам теперь делать?
— Продолжать искать. Больше ничего не остается. Отчаиваться было нельзя. Они вернулись на улицу и стали осматриваться в поисках другого здания с антенной на крыше, хотя уже почти потеряли надежду. Они прошли метров двести и приближались к выходу из деревни, когда Тим тихо сказал:
— Не останавливайтесь и не оборачивайтесь. За нами кто-то идет.
— Я так и думала. Мне показалось, что я что-то видела.
— Кажется, он один. Мы заманим его на эту дорогу, а за поворотом я спрячусь в зарослях. Продолжайте идти. Я все сделаю сам.
Эмма не успела ответить, как Тим уже свернул на заросшую кустарником тропинку и бросился в заросли. Эмма прошла еще тридцать метров. Ничего не было слышно, и она стала нервничать. Не оборачивайся. Если он сзади, то поймет, что ты его заметила. Она провела руками по волосам, чтобы стряхнуть капли дождя, которые стекали на лоб.
