– А у вас не осталось каких-нибудь мелочей с места аварии? – поинтересовался Купер.
– Сувениров? – переспросил Малкин. – Частей самого самолета? Помню, тогда мы с Тедом взяли с собой что-то… Но сейчас от этого уже мало что осталось.
– Тед – это ваш брат, правильно?
– Ну да. Он был на четыре года старше меня. Помню, я бегал за ним как хвостик, – так, как это делают младшие братья. Думаю, что иногда я его здорово доставал.
– А где он сейчас?
– Давно помер, – ответил хозяин дома.
Рядом с камином стояла деревянная подставка, на которой сушилось белье. Скорее всего, в доме не было сушилки, а если б его повесили на улице, то оно мгновенно замерзло бы до состояния картона.
– Сейчас я принесу свою коробку, – сказал Малкин. – А вы сидите тут и грейтесь.
– Спасибо.
Пока Бен ждал, его охватило беспокойство о сохнущих вещах. На его взгляд, они висели слишком близко к огню. От влажных носков и белых трусов-плавок поднимался пар и теплый, зловонный запах. Купер подумал, что еще несколько минут – и огонь оставит свои отметки на хлопке. В противоположном конце комнаты он увидел узкий проход в помещение, которое отдаленно напоминало кухню или старомодную комнатушку для мытья посуды. Там находилась керамическая раковина с эмалированной сушилкой для посуды и краном с холодной водой, на стене висела лейка для воды горячей, а рядом разместился буфет с откидывающейся крышкой, которая превращалась в рабочую поверхность.
Когда Джордж Малкин вернулся с небольшой деревянной коробкой, то первым предметом, который он из нее извлек, была фотография. Фотографии всегда были самыми ценными предметами для собирателей старины – все эти небольшие моментальные снимки, доставаемые из жестяных коробок из-под сладостей.
Этот же снимок – крохотный, черно-белый, с широкими полями – относился к 1945 году. Один из его уголков заломился, и когда Купер расправил его, то увидел целую паутину грязных линий, въевшихся в трещины бумаги. На фото была изображена часть фюзеляжа «Ланкастера» вскоре после падения, когда это место было центром притяжения окрестных зевак. Самолет было практически невозможно узнать: куски оторванного и перекрученного металла, болтающиеся провода… И все это было покрыто толстым слоем грязной пыли, поднятой с поверхности торфяника при ударе.
На заднем плане можно было разглядеть двух мужчин в мягких фетровых шляпах, которые заглядывали внутрь самолета через дыры в фюзеляже. На переднем плане была еще одна фигура – маленького мальчика. На вид ему было лет десять, но на лице у него застыло выражение любопытства и смышлености, которое обычно свойственно гораздо более старшим ребятам. Такие лица характерны для старых фотографий, как будто дети в то время взрослели гораздо раньше положенного. Сейчас часто говорят, что современная молодежь слишком рано взрослеет. Но их взрослость касается только наркотиков и секса – это простая уличная смекалка, которая отличает их от родителей и более дальних предков. А вот дети, взрослевшие во время войны, знали совсем другие вещи. Начать хотя бы с того, что все они знали о смерти.
На мальчике были надеты шорты до колен и пуловер с V-образным белым воротом и манжетами «в резиночку». Гольфы на нем собрались в гармошку, а тяжелые ботинки были туго зашнурованы. На лоб ему спадала непокорная прядь волос, а на висках волосы были коротко подстрижены и обнажали торчащие в разные стороны уши. Он напряженно смотрел прямо в объектив камеры, стоя в застенчивой позе и положив руку на кожух авиационного двигателя, который торчал из обломков. Двигатель, казалось, был не поврежден, и каждая из изогнутых лопастей пропеллера была выше самого мальчика. Казалось невероятным, что позже охотники за сувенирами будут отрезать эти лопасти и утащат их все с этой пустоши. Ведь для того, чтобы поднять такую деталь, потребовалось бы никак не меньше двух взрослых мужчин, да и им пришлось бы нелегко тащить ее по неровной поверхности к дороге. Зачем им нужны были все эти сложности? И где сейчас находятся эти лопасти и другие части самолета?
– Кто этот мальчик? – спросил Купер.
– А вы сами как думаете? – ответил вопросом на вопрос Малкин.
Бен взглянул на мужчину, сидящего на противоположном конце стола. Волосы у него успели поседеть и не спадали больше на лоб, но это, без сомнения, был тот ребенок из 1945 года, с теми же торчащими ушами. И его прямой взгляд остался тем же: как и тогда, так и сейчас это был взгляд слишком рано повзрослевшего человека.
– Значит, вы поднимались на Айронтонг к месту катастрофы?
– В те времена это было настоящим событием. Телевизоров же не было. Это в нынешнее время дети задницу не поднимут, чтобы оторваться от своих компьютеров и экранов, верно? Отец был слишком занят, чтобы заниматься нами, так что мы пошли с дядей Норманом, который жил рядом с Глоссопом. Я потом месяцами рассказывал об этом в школе и какое-то время был даже школьной знаменитостью.
– Так вы тогда набрали каких-нибудь сувениров?
– Ну конечно. Все так делали. Но только не так чтобы слишком много. Помню, мы тогда менялись ими с другими мальчишками. Больше всего ценились американские, если, конечно, не удавалось достать что-то с немецкого самолета. В те времена по округе валялась масса подобных сувениров. Но потом я избавился практически от всего.
– А медалей вы там не находили?
– Медалей? – удивился Джордж. – Думаю, что за медали можно было бы получить хорошие деньги. Но ведь они должны были находиться на трупах, правильно?
– Наверное. Так что же вы тогда взяли?
Малкин открыл коробку и порылся в ее содержимом.
– Здесь вот есть газетные вырезки, если хотите взглянуть…
– Спасибо, мне кажется, что я их все уже видел.
– Понял. – Старик продолжал рыться в коробке. – Кажется, было что-то еще… Да, вот. Это единственное, что я сохранил.
Он протянул Бену какой-то круглый предмет в потемневшем футляре. Купер ожидал, что это будет какая-нибудь неизвестная часть приборной доски, но предмет выглядел довольно знакомо.
– Похоже на часы, – сказал констебль.
– Именно что часы, – подтвердил его собеседник и сдвинул крышку футляра.
Под ней оказался темный циферблат, стекло которого явно подверглось воздействию очень высоких температур. С самим циферблатом под стеклом мало что произошло, хотя металлический ободок слегка погнулся, а под цифрой 12 появилась значительная царапина. Стрелки остановились на без десяти одиннадцать.
– Десять сорок девять, – произнес старик. – Значит, это точное время падения «Ланкастера».
– Вы хотите сказать, что часы носил кто-то из членов экипажа?
– Думаю, да. Сам я нашел их на земле, наполовину засыпанными торфом. Тогда я не показал их ни дяде, ни кому другому, а просто засунул в карман и унес. А потом я показывал их только Теду и приятелям в школе. Как думаете, что мне за них предлагали?
– Но это часы с трупа, – заметил Купер.
– Вот в этом-то вся их прелесть, – кивнул Малкин. – Разве вы не понимаете? Интереснее всего делать то, о чем вы заранее знаете, что это будет неправильно.
Детектив перевел взгляд на фото восьмилетнего мальчика, а Джордж продолжал поглаживать часы. Теперь понимающее выражение на лице ребенка, опирающегося на погнутый пропеллер, вызывало у Бена неловкое чувство.
Малкин заметил, что он смотрит на фото.
– Точно, – сказал старик, – в это время часы уже были у меня в кармане. Меня сфотографировал мой дядя.
Купер небрежно бросил фото на стол.
– А летчика вы видели вместе с братом? – спросил он. – Того, который исчез?
– Ну да, точно. А кто вам об этом сказал?
– Это указано в отчетах. Полиция вас опрашивала?
– Ну да. «Бобби» появился через день после катастрофы. Мы сказали папе, что видели летчика, а он сообщил об этом в участок. Тогда все в округе говорили только об этом.
– Расскажите мне, где вы его видели, мистер Малкин. И как он выглядел.
– Ну, этого я вам не скажу – было темно. Помню, что он был в летном костюме, кожаном шлеме и так далее. В руках у него был фонарь, и он шел по дороге, которая идет вокруг водохранилища, а потом вниз по холму. На Кроуден-роуд она выходит рядом со старым высоким коттеджем.
– А вы можете показать?
– Я укажу вам направление, – ответил Джордж.
Они вернулись на улицу и прошли вдоль стены к машине Купера. В поле негромко жевали и пофыркивали овцы.
– Вы только взгляните, – сказал Малкин, обводя рукой окрестности, как будто стоял яркий солнечный день, а не темная ночь. – Все это отличная, богатая земля. Лучшие пастбища на много миль вокруг. Много лет назад здесь был карьер, но его засыпали. А этих суэйлдейлов[68] по всей округе превозносят за качество их мяса. Мой приятель Род говорит, что из них получаются самые вкусные бараньи отбивные. Хотите – могу устроить вам парочку…
– Спасибо. Так что насчет этой дороги вокруг водохранилища?..
