Тайник у Иэна находился где-то за парой георгианских зданий в части города, именуемой Холборн. Микрорайон с видом на парк, окаймленный узкой, в одну полосу, бетонкой. Куда ни глянь, всюду торчат кирпичные многоэтажки всех мастей. Судя по именным табличкам, здесь во множестве окопались юристы, которые, как известно, уже давно обжили эту часть Лондона. Район обустроенный: магазинчики, внутренние дворы, переходы. А ну-ка вспомните, какие слова вложил Шекспир в уста Ричарда III?
Милорд Илийский, в Холборне у вас Я видел раз чудесную клубнику[6].
Клубничные поляны здесь канули в Лету, а старый рынок переродился в алмазную биржу. Напоминанием о Средневековье остался лишь освещенный фонарями парк через улицу: волнистый обихоженный ландшафт с вкраплениями голых в эту пору платанов.
Было уже около девяти вечера, но на тротуарах по-прежнему царило оживление. При виде малыша, которого мать понукала не мешкать, отчего-то вспомнилось про Пэм. Она всегда была женщиной расчетливой, разборчивой в словах, скуповатой на эмоции. Мысль о том, как она из ничего, моментально раздула целую историю с Гэри, вызывала негодование. Да, понятно, ей сложно было долгое время уживаться с чувством вины. Но неужели не ясно, с ее-то опытностью, что в глубинах людской памяти за дверями таятся скелеты и двери те лучше не трогать? Полгода назад, обрушив на него новость, что сын ему не родной, свое поведение Пэм объяснила жаждой справедливости.
С каких это пор?
Во-первых, эту свою тайну она хранила вот уже сколько лет. Спрашивается: почему не сберегла ее насовсем? Ни он, ни Гэри ни о чем бы не прознали; никому бы и в голову не пришло.
Отчего вдруг такая внезапная тяга к правде?
Как-то раз давно, еще будучи глупым флотским лейтенантом, он свою жену в сердцах ударил. После этого они ходили на назначенные консультации к психологу, страсти улеглись, и Малоун полагал, что его искреннее раскаяние возымело действие. Спустя десять лет, когда Пэм ушла, он убедился, что их браку уцелеть было не суждено.
Надломленное доверие – доверие потерянное.
Эта прочитанная где-то мысль была неоспорима.
Ну а как быть со связью отца и сына, которая теперь, во всяком случае отчасти, из прямой сделалась опосредованной? Конец очередной иллюзии?
В кармане Коттон нащупал телефон: хоть бы позвонил. О сути своего недавнего разговора с Девейном он Иэну не сказал. Разумеется, отдавать паренька этим людям Малоун не собирался.
Но и флэшка тоже нужна.
Сумки, свою и Гэри, он нес повесив на плечи. Вслед за Иэном Малоун темным проулком прошел в укромный внутренний двор, где со всех четырех сторон тянулись кирпичные стены. Света от нескольких горящих окон хватало на то, чтобы сбоку в одном из углов можно было разглядеть небольшое каменное сооружение. Малоун знал, что это. Один из старых лондонских колодцев. Многие из районов города именовались по источникам воды, снабжавшим некогда местных жителей. Кэмбер-уэлл[7]. Клеркс. Сен-Клементс. Сэдлерс. А еще были святые источники, священные целительные ключи с заповедных кельтских времен. Вода из них давно ушла, святые ключи почти все пересохли, а названия, гляди-ка, не забылись.
Малоун подошел и перегнулся через каменную стенку по пояс высотой.
– Там ничего нет, – сказал Иэн. – Цементом залито на метр, если не больше.
– А твой тайник где?
– А вон.
Парень приблизился к подобию решетки в одной из кирпичных стен.
– Это вентиляция, в подвал ведет. Держалась всегда на соплях.
На глазах у Малоуна Иэн качнул решетку вверх и потянулся внутрь. Наружу его рука вынырнула с еще одним пластиковым пакетом, на котором значился логотип «Селфриджес».
– Там над решеткой карниз, типа полки. Я сам, когда нашел, удивился.
Находчивости этого проныры приходилось лишь дивиться.
– Пойдем обратно на улицу, там света больше.
Они вышли со двора и под одним из фонарей нашли скамейку. Иэн вытряхнул и бережно перебрал содержимое пакета: пара перочинных ножей, какая-то бижутерия, трое наручных часов, купюра в двадцать фунтов и флэшка на тридцать два гига. Места навалом.
– Это она? – спросил Малоун.
Иэн кивнул:
– Я когда руку на нее положил, то сначала подумал: зажигалка или карманный плеер.
Коттон подхватил флэшку, подкинул на ладони.
– А теперь что делать? – полюбопытствовал Иэн.
– Теперь? Теперь бы неплохо подстраховаться. И отыскать компьютер, в который ее воткнуть. Глянуть, что на ней…
***
Гэри лежал на тахте. Его похититель все так же похрустывал печеньем. С момента их приезда прошло с полчаса. Связанные за спиной руки начинали неметь, лицо под шерстяным колпаком взмокло, сырой от пота была и рубаха. Свое растущее напряжение Гэри пытался успокоить мыслью, что если б эти люди намеревались его пытать, они бы к этому уже приступили. Так что, видимо, он нужен им целый и невредимый.
Но как долго?
Внезапно где-то стукнуло, да так громко, что послышался треск. Как от дерева, крошащегося в щепки.
– Какого… – послышался вблизи голос.
– Ствол на пол! – рявкнул чей-то голос. – Ну!
На ковер или половик упало что-то твердое.
– На пол! Руки на видное место!
– Тут с ним еще один, – послышался еще один голос, в некотором отдалении.
Шаги, а затем:
– Ты тоже сюда ложись, рядом со своим корешем.
Акцент у обоих не британский. Эти парни явно американцы.
Шерстяной чехол с головы Гэри сдернули, освободили руки. Потирая запястья, он ошалело озирался, щурясь на кажущийся нестерпимо ярким свет. Кое-как наконец сосредоточившись, он разглядел старый истершийся ковер, грязные стены и пару одинаковых стульев по обеим сторонам тахты. Входная дверь висела, сорванная с шарниров. Девейн с Норсом лежали на полу лицами вниз. В комнате находились трое вооруженных людей. Двое из них стояли, наведя на похитителей Гэри оружие.
Третий сидел рядом на тахте.
По телу разливалось блаженное облегчение.
– Ты в порядке? – спросил сидящий.
Гэри кивнул.
Сидящий (судя по всему, он был у них за старшего) по возрасту был примерно как папа, только с заметной лысиной и округлостью живота над поясным ремнем. Был он в темном плаще, рубахе с воротником на пуговках и темных брюках. Светло-серые глаза смотрели с участливой тревогой.
– Я в порядке, – произнес Гэри. – Спасибо, что нашли.
Человек показался ему смутно знакомым.
Это лицо он определенно где-то видел.
– Мы с вами не встречались дома, в Атланте?
– Точно, – ответил человек улыбчиво. – Нас познакомила твоя мама. Летом, я как раз приезжал туда по делам.
Гэри вспомнился тот день – в шопинг-молле, рядом с кафетерием. Они остановились купить что-то из одежды. Этот человек тогда окликнул, подошел, и они болтали с мамой, пока Гэри присматривал нужную вещь. Разговор был дружески-непринужденным. Когда они ушли, она сказала, что это старый знакомый, с которым они давно не виделись.
И вот он снова. Надо же, в таком месте.
Гэри попытался вспомнить имя.
Человек протянул для пожатия руку:
– Блейк Антрим.
20Оксфорд
Голова у Кэтлин шла кругом. Вообще за свою служебную практику она повидала немало. Наркодилеров, всадивших в нее из «узи» и «калаша» четырнадцать (баллистики потом подсчитали) пуль. Номер отеля в Тенерифе, изрешеченный педофилом, не пожелавшим без боя вернуться в Англию. Стремительное погружение в спикировавшей с моста машине. Но того, что произошло с нею за последнее время, в ее практике определенно еще не было. Женщина, застреленная снайпером. Сама Кэтлин, парализованная тазером. А тут еще и некий хранитель королевских секретов, пригрозивший ей расправой и затем бесследно исчезнувший…
Она стояла одна на темном дворе.
В кармане пальто зажужжал сотовый.
Она ответила.
– Вы уже закончили с профессором Пазан?
Это был Томас Мэтьюз.
– Она мертва.
– Что такое? Объяснитесь.
Кэтлин объяснилась.
– Я здесь, в Оксфорде. Я планировал встретиться с вами после вашего разговора. Жду вас сейчас в Куинс-колледже.
Она пошла пешком (пройти надо было несколько кварталов) по изгибу элегантной Хай-стрит, известной просто как Хай. Многие из оксфордских колледжей выходили на оживленную магистраль, идущую от центра города к реке Черуэлл. Шел уже десятый час, но активная жизнь вокруг продолжалась. Был конец уик-энда: машины и переполненные автобусы, пыхая бензиновыми выхлопами, высаживали и подбирали все новые партии пассажиров из города и обратно. Нервы у Кэтлин были взвинчены, но она мысленно велела себе успокоиться. Если на то пошло, единственной альтернативой сейчас было бы сидеть дома и ждать, когда турнут с работы. Тоже радость не ахти.
Кэтлин вспомнила ногу на своем лице. В чем был смысл: указать ей на ее место? Если так, то шаг крайне неправильный. Если их пути снова сойдутся, этому типу несдобровать. Она ему все припомнит.
