Понимаете, Дагластон – очень зажиточный район Квинса, но дом Пола был настоящей помойкой. Мать Пола получила этот дом после развода где-то за двадцать лет до этого и с тех пор не вложила в него ни цента. Он был похож на дом с привидениями, и задний двор был такой же. Там стоял гараж, а кроме него – только грязная земля, примерно пол-акра грязи.
Я ностальгически улыбнулся.
– Но нам он все равно казался идеальным местом. Мы были начинающими предпринимателями, и нам казалось, что это крайне романтично – начать собственное дело в гараже. Ведь так же начинали и Стив Джобс, и Майкл Делл. А может, они начинали в комнатах в общежитии. В любом случае, так мы с Пингвином воспринимали себя: как будущих миллиардеров, Хозяев Вселенной!
Мы даже посоветовались с бухгалтером, чтобы убедиться, что ничего не упустили!
Я с невинным видом пожал плечами.
– И тут-то начались проблемы. Этого человека нам посоветовал отец Элиота, а он был хасид. Бухгалтер тоже был хасидом, и похоже, что он примерно так же разбирался в торговле говядиной и морепродуктами, как в рецептах свиных отбивных. После того как мы изложили ему наш бизнес-план, он улыбнулся и сказал: «Ну что ж, похоже, что вы сделаете себе состояние. Мазаль тов!» И добавил: «Молодые люди, вы очень скоро будете богатыми, очень, очень богатыми».
Что на это можно было сказать? Мы с Элиотом сделали вывод о том, что нам срочно нужно решить вопрос со списанием налогов. Прямо из офиса этого бухгалтера мы пошли в ресторан «Пальма», где спустили четыреста пятьдесят долларов на шампанское и омаров. Потом мы взяли напрокат два шикарных автомобиля: я – «порше», а Пингвин – «линкольн континентал».
Я иронически возвел глаза к небу, комментируя выбор Пингвина.
– Потом мы завели себе мобильные телефоны, хотя в те времена мобильная связь была такой дорогой, что только руководители компаний из списка «Форчун-500» решались пользоваться ею.
Но нам все эти траты казались совершенно разумными: в конце концов, мы были предпринимателями, а значит, как мы полагали, имели право на определенные вещи. А так как мы отложили уже достаточно денег для того, чтобы создать фирму на заднем дворе дома Пола, то, по нашему мнению, имели полное право побаловать себя элементарной роскошью. И 26 сентября 1985 года мы открылись. Казалось, этот день подходит для открытия компании по продаже мяса и морепродуктов не хуже любого другого, однако мать-природа решила иначе. По крайней мере, так мне показалось, когда ураган Глория ударил по Лонг-Айленду и центр циклона оказался как раз над задним двором Пола. Там выпало тридцать два дюйма осадков, и все они остались там, потому что дом находился в котловине, ограниченной с четырех сторон четырьмя соединяющимися холмами. Вот таким образом наша маленькая компания по продаже мяса и морепродуктов превратилась в одну, блин, гигантскую грязную лужу.
Я покачал головой, словно не веря собственным словам.
– Наш бизнес закончился, даже не начавшись.
– Вы так и не открылись? – скептически спросил Ублюдок. – Однако в статье в «Форбс»…
Ведьма перебила его.
– По сведениям журнала «Форбс», вы некоторое время все же занимались этим бизнесом?
Она прищурилась и уставилась на меня.
Одержимый покачал головой:
– Мишель, я не думаю, что его слова надо понимать буквально.
– Грег прав, – сказал я, стараясь не быть враждебным по отношению к Ведьме, – хотя замечу в скобках, что согласие дать интервью журналу «Форбс» было одной из самых больших ошибок моей взрослой жизни. Но мне было только двадцать восемь, и я был тогда слегка наивен.
Я пожал плечами.
– Я подумал, что смогу представить свое видение происходящего, расставить все точки над «i». К тому времени «Стрэттон» существовал всего два года, так что никто никогда о нас не слышал. Но женщина, которая меня интервьюировала, вонзила томагавк мне в спину, назвав меня «извращенной версией Робин Гуда, который грабит богатых и отдает деньги себе и развеселой банде своих брокеров».
Я скорчил гримасу отвращения, вспомнив об этом.
– Эта статья была просто ужасна, просто, блин, ужасна.
– Вы потеряли из-за нее брокеров? – спросил Ублюдок.
– Нет, – быстро ответил я, – брокерам нравились разоблачительные статьи, особенно эта. На следующий день после ее выхода они пришли на работу в средневековых одеждах и бегали по зданию с криками: «Мы твоя развеселая банда! Мы твоя банда!»
Я усмехнулся.
– И мне не понравилась фотография, которую они опубликовали. Она была ужасающей.
Одержимый злорадно усмехнулся.
– Вы имеете в виду ту фотографию, где вы стоите рядом со ржавой водосточной трубой?
Он еще раз иронически усмехнулся. А Мормон добавил:
– Ну да, на той, где у вас злобная улыбка.
Я с отвращением покачал головой.
– Да-да, – прошипел я, – ржавая труба, в которую должен был вылететь «Стрэттон». Я знаю, как это вышло. Фотограф «Форбса» ловко меня надул! Сначала он заманил меня на крышу, а потом как бы между делом попросил встать рядом с водостоком.
Я закатил глаза.
– Я не заметил водосток, потому что в этот момент поправлял волосы, а этот гад сделал тысячу и одну фотографию, дожидаясь возможности просто подловить меня с этой дерьмовой усмешкой на лице. И именно эту фотографию они использовали.
Я покачал головой, словно удивляясь собственной наивности.
– Ну и конечно, в статье всласть поиздевались над моим мясо-морепродуктовым прошлым, как бы намекая, что мне не место в мире финансов, ведь я всего лишь жалкий торговец говядиной и ничего больше. И статья при этом называлась: «Стейки или акции? Не вижу разницы».
Я посмотрел на Ведьму и сказал:
– Но вообще-то, Мишель, вы правы. Как и было сказано в статье, я действительно какое-то время продолжал заниматься этим бизнесом. Хотя на самом деле я не стал бы здесь использовать слово «бизнес». Лучше сказать, что мы играли в мяч или гонялись за собственным хвостом.
Я на минутку задумался.
– Когда ураган прошел, двор Пола был на глубине трех футов грязной воды. Следующие две недели мы пытались выбраться из этой грязи, а потом во дворе неожиданно образовалась какая-то бездонная дыра и все стало разваливаться – сначала развалился гараж, потом терраса, а потом чуть не рухнул и сам дом. Мы даже пригласили геолога, чтобы выяснить, не стоит ли дом на никому не известной линии тектонического разлома, но оказалось, что нет.
К тому же у нас появились другие проблемы. Мы купили старый-престарый грузовик-рефрижератор – решили сэкономить несколько баксов. Но он очень плохо работал, а потреблял столько электроэнергии, что можно было бы осветить весь штат Нью-Джерси. И, конечно, проводка в доме Пола не выдерживала такой нагрузки.
Я задумался, вспоминая детали.
– Кажется, в начале декабря мы чуть не сожгли дом Пола.
Я беззаботно пожал плечами.
– И тогда его мамаша заявилась на задний двор, обвязав себя вокруг талии веревкой, чтобы не провалиться в тектоническую трещину до центра земли, и начала вопить: «Убирайтесь отсюда! И заберите с собой эти идиотские грузовики!»
Я улыбнулся, вспоминая это.
– Мать Пола вообще-то была доброй женщиной, поэтому она дала нам целый месяц на поиски нового склада. В тот момент нам показалось, что месяца хватит, но сказать оказалось легче, чем сделать. У нас не было кредитной истории, наш бухгалтерский отчет был ужасающим, так что все приличные владельцы складов нам отказали.
В то время нас было уже шестеро: Элиот, Пол и я, плюс три наших служащих – прежде всего, Фрэнк Буа, который при росте шесть футов пять дюймов был точной (хотя и бородатой) копией малыша, изображенного на баночках детского питании «Гербер». Затем малыш Джордж Барбелла, который был на два дюйма больше, чем обычный комар, но при этом похож на сущего дьявола. И, наконец, совершенно неуправляемый и накачанный стероидами тип по имени Чаки Джонс [13], похожий на норвежского бога Тора. Правда, он был ростом всего пять футов четыре дюйма, так что скорее походил на несколько придавленного Тора.
Неудивительно, что у каждого из наших служащих была какая-нибудь болячка, а в случае с Фрэнком больна была его жена. У нее была редкая болезнь, называвшаяся алопецией, из-за которой у нее выпали все волосы, включая брови и ресницы. Она была женской копией Юла Бриннера. А болезнь Джорджа Барбеллы заключалась в том, что он был помешан на еде даже в большей степени, чем Элиот. Он все время ныл из-за того, что наши креветки замораживались в воде, чтобы прибавить им объема и веса. «Когда мои клиенты будут их готовить, – стенал он, – они из тигровых креветок превратятся в какие-то микроорганизмы».
Я небрежно пожал плечами.
– Но замораживание – это стандартная процедура, так что я ни в чем не был виноват. На самом деле ему стоило волноваться из-за того, что все продукты воняли керосином.
