Терьян не успел ответить, потому что дверь распахнулась, и на пороге возникли Платон, Ларри и Томмазо Леонарди.
– Сережка, ты здесь, – обрадовался Платон. – Спасибо, что приехал. Ты на машине? Давай быстренько, забирай пассажиров – и в Домодедово. А то самолет улетит.
Сергей загрузил Ларри на заднее сиденье, посадил Томмазо рядом с собой, чтобы удобнее было общаться, и погнал машину в аэропорт.
Итальянец оказался разговорчивым и искушенным в политике. Всю дорогу он, смешно коверкая английские слова, рассказывал о том, какой восторг у него лично и вообще в Италии вызывают перемены, происходящие в СССР по инициативе Горбачева.
– Oh, all this is really wonderful! – восклицал он. – Absolutely! So many changes! I visited Moscow many times – ten, twenty, during Mister Brezhnev rule. At that time we were absolutely sure that this country would never be changed. Now Mister Gorbachev, he did so many wonderful things – all this freedom, glasnost, these cooperatives, joint ventures. I am quite sure that at no time at all this country would experience a tremendous economic growth. And you also are becoming very open! You do not shy foreigners any more! I discussed with Mister Platon and Mister Larry many, many issues. I must tell that Mister Platon has excellent business capabilities. He has real drive for business. Is it really true that he is doctor of sciences?
– Yes, he is, – отвечал Сергей, следя за дорогой и объезжая ямы в асфальте и канализационные люки. – When do you expect to be back?
– In three days,1 – и Леонарди снова переключился на воспевание политики перестройки и предсказание неминуемого роста благосостояния СССР в исторически ничтожный период времени.
– О чем он трепался? – спросил Ларри, когда вылезал из машины.
– Рассказывал, как любит Горбачева и как у нас все будет хорошо. Кто мне сообщит, когда он обратно прилетит?
– Я тебе позвоню. Ну, пока.
В воскресенье вечером Ларри позвонил Терьяну и продиктовал ему номер рейса, которым Томмазо должен был прилететь в понедельник утром.
– Знаешь что, – сказал Ларри, – ты его встретишь в аэропорту, отвезешь в офис, а вечером у него самолет на Цюрих. Сможешь забросить в Шереметьево? – Получив положительный ответ, Ларри повесил трубку.
В аэропорт Сергей ехал к девяти утра. Осенние заморозки еще не начались, но в воздухе уже чувствовался нелетний холод. Желтое солнце пробивалось сквозь клочья тумана, опустившегося на столицу два дня назад.
За несколько километров до аэропорта Сергей заметил, что происходит что-то необычное. Чем ближе он подъезжал к Домодедово, тем больше становилось припаркованных машин, у которых кучками стояли и размахивали руками возбужденные люди. Возле поста ГАИ торчали два автобуса с милицией и пожарная машина, чуть дальше – три машины "скорой помощи". Перед самым въездом в аэропорт Сергей увидел регулировщика, машущего ему жезлом, а сразу за ним – перекрывающую въезд баррикаду из поваленных деревьев, металлических конструкций и бетонных блоков. Баррикада выглядела очень внушительно.
– Куда прешь? – приветствовал Сергея инспектор. – Разворачивай и двигай назад. Не видишь, что творится?
– Так мне надо самолет встретить, – начал объяснять Терьян. – У меня иностранец прилетает.
– У всех прилетают, – хмуро согласился инспектор. – Разворачивай.
– А что случилось? – спросил Терьян.
На мгновение ему показалось, что инспектор собирается его ударить. Но тот лишь заорал:
– Довели, мать твою, страну до ручки! Бардак, хуже, чем в Африке! Я тут сутки уже стою, не жрамши, сигареты кончились, начальство ездит каждый час, в аэропорт зайти боятся, потолкаются тут, понадают, понимаешь, указаний – и с концами. Телефоны не работают, рация до Москвы не достает. А у меня мать из Саратова приехала на три дня, ни встретить, ни поговорить, ни проводить. Поворачивай, говорю, а то права отберу.
Сергей посмотрел на белого от ярости инспектора, решил больше вопросов не задавать и полез в машину. Когда он уже сидел внутри, гаишник нагнулся к боковому стеклу.
– Рули обратно, найдешь место, там припаркуйся. И иди в аэропорт пешком. Только внутрь не заходи, а то живым не выйдешь, лови своего иностранца на улице. Все равно никуда не денется. Курево есть?
Сергей выудил из бардачка пачку "Дымка" и протянул инспектору. Тот взял сигарету, затянулся и вернул пачку.
– Оставь себе, – сказал Терьян. – У меня еще есть. Что здесь все-таки происходит?
– Туман, мать твою, происходит, – неохотно объяснил инспектор. – Уже третий день. Самолеты не сажают. А автобусы с пассажирами из Москвы каждые полчаса подходят. И днем и ночью. Им чего? – подъехал, высадил и уехал за новыми. А этим куда деваться? На улице холодно, ночью спокойно можно дуба дать. Вот они и жмутся все в аэропорту. Там сейчас – как в банке со шпротами. Сортиры уж второй день не работают, вонища, крики, бабы плачут, дети орут. Вчера днем ресторан захватили, оборудовали под комнату матери и ребенка. Тут два неисправных самолета на поле стояли, тоже захватили. Сначала аэропортовская милиция пыталась их оттуда выбить, так они пикеты выставили из здоровых амбалов с кольями. Милиция два раза сунулась, потом отошла, больше не появляется. Начальник аэропорта еще с утра сиганул куда-то огородами, с тех пор его не видели. А автобусы все идут, мать твою перемать! Ночью сюда человек сто подошло, понавыворачивали деревьев с корнями, железа какого-то понатаскали, сделали баррикаду. Чтобы автобусы больше не проходили. Первый автобус встретили, водитель начал возникать, они ему – по шее, проводили в аэропорт, он оттуда выскочил, весь зеленый, автобус развернул и погнал в Москву вместе с пассажирами. Теперь только легковушки подходят. Так что ты паркуйся и шлепай ножками. Не вздумай только в аэропорт заходить, обратно не выйдешь.
Место для парковки Терьяну удалось найти у самого поста ГАИ – примерно в двух километрах от аэропорта. Обратную дорогу он проделал легкой трусцой, боясь упустить Леонарди, хотя и понимал, что спешить особо некуда. Инспектор помахал ему рукой как старому знакомому.
Дойдя до здания аэропорта, Сергей повернул направо, к помещениям "Интуриста". Но у ворот его завернули.
– Ты куда? – охрипшим голосом зарычал на него перемазанный копотью охранник с резиновой дубинкой. – Куда ты прешь, сволочь? Сейчас наряд вызову!
– Мне иностранца надо встретить, – начал объяснять Терьян. – Он через "Интурист" пойдет.
– Ну так и иди в свой "Интурист". – Охранник схватил Сергея за плечо и крутанул как куклу. – Через общий вход! Чего в ворота прешься? Для тебя, что ль, сделаны?
– Да я же там не пройду!
– Ах ты, бля, какие нежные! А как же люди там трое суток? Пройти он не может! Вали, говорю, от ворот, не доводи до крайности!
Сергей понял, что спорить бессмысленно, дошел до ближайшей двери в здание аэропорта и нырнул внутрь. Аэропорт оглушил его несмолкающим ревом голосов, в лицо ударила волна горячего, спертого воздуха и невыносимой вони. Люди стояли впритирку друг к другу на полу, сидели на газетных и аптечных киосках, везде, где был хоть один квадратный сантиметр горизонтальной площади. И вся эта плотно спрессованная людская масса время от времени приходила в движение. Там, где кто-то пытался подвинуться, сделать шаг в сторону, возникало что-то вроде локального водоворота, и оттуда неслись крики, плач и ругань. А из невидимых Сергею динамиков раздавалось:
– Рейс шестнадцать тридцать четыре до Еревана отправлением задерживается на два часа.
– Суки! – сказал оказавшийся рядом с Сергеем человек, которого била крупная дрожь. – Уже вторые сутки каждые два часа объявляют. Да скажи они мне, что до завтра самолетов не будет, я здесь стану сидеть? Специально делают, гады. Сколько ж можно над народом издеваться?
Сергей попытался сделать шаг в сторону интуристовских помещений, споткнулся о чей-то чемодан и не упал только потому, что упасть в этом аду было физически невозможно. Но это его движение вызвало немедленную бурю протеста.
– Куда прешь?! – завопил дружный хор голосов. – По головам, что ль, будешь ходить? Стой где стоишь!
Сергей замер, но в это время из динамиков посыпалась новая информация.
– Совершил посадку рейс семьсот двенадцать из Улан-Удэ. Встречающих просят пройти в галерею номер один.
– Совершил посадку рейс семьсот тридцать девять из Самары. Встречающих просят пройти в галерею номер два.
– Внимание! Производится регистрация билетов и оформление багажа на рейс... до Иркутска... окно номер...
Крики и плач усилились многократно. Совершающее мелкие хаотические движения болото мгновенно превратилось в бурлящее и булькающее варево.
Воспользовавшись поднявшейся суматохой, Сергей стал протискиваться в сторону интуристовских помещений, думая только о том, как бы не упасть и как бы ни на кого не наступить. Чтобы преодолеть пятьдесят метров, отделяющих его от цели, Сергею понадобилось без малого двадцать минут. Дверь в "Интурист" была забаррикадирована чемоданами и сумками и наглухо заперта. Терьян забарабанил по двери кулаками.
– Чего хулиганичаете? – раздался оттуда плачущий женский голос. – Сказано же – нельзя, здесь режимная зона. Сейчас милицию вызову.
