он этого не ожидал.
– Нет, ожидал. – кисло улыбнувшись, попытавшись представить выражение его лица. – А вить у него почти получилось.
– О чём ты?
– Разделить нас. Он предложил мне, надеть чёрную рубашку. – с трудом открыв глаза.
Закрыв лицо, тыльной частью ладони, согнув ноги в коленях, Миллер тонко и злорадно улыбнулся. Но в той усмешке, было что-то ещё. Что-то, похожее на зависть.
– Всё-таки ты смог его достать. Не первым, а вторым. Игла обломилась. Ему было больно.
Положив себе на колени голову голубоглазого, запустив пальцы в длинные, слегка вьющиеся волосы, Дина медленно расчёсывала перепутанные пряди.
– Давно он так?
– Давно.
– Он холодный. – Дина, еле слышным шёпотом. – Руки и ноги. Грудь едва тёплая. Мне кажется, он умирает. – с болью в голосе.
– И мы тоже. – Миллер, закрыв глаза ладонью, а затем отвернувшись, пряча слёзы.
– Что с тобой было? – Дина, обращаясь к кролику. – Он так сильно ударил?
– Сердце. Если его ударить, оно начинает биться не правильно. И когда испытываю сильные эмоции.
– А до этого, эмоции были слабыми. – вяло усмехнувшись.
– До этого, их не было. – только произнеся, поняв что взболтнул лишнего.
Говорить стало не о чем. Последний шанс был использован, и возможно сделал лишь хуже. Клеймо (буйных), повисло над головами. Сил осталось так мало, что даже дистанцию к отхожему месту, приходилось преодолевать в два, а то и в три приёма.
Обед принесли позже обычного. Из-за не прерывного гула в собственных головах, никто не услышал, как открылось окно.
– Эй, вы. Обед. – делая вдох между словами.
Не сразу поднявшись, Миллер взял поднос, но, не сумев удержать, выронил, а затем, не устояв и сам, упал, ударившись головой о стену. В окне появился шланг и тряпка. Никто не стронулся с места. Тогда окно закрылось, а через несколько минут открылась дверь.
– Назад! – придушенный голос чёрнорубашечника.
Бледностью кожи, лишь на несколько тонов отличаясь от узников, надсмотрщик приступил к уборке. Подстраховывающая напарница, облокотившись о дверной косяк, слепо глядела перед собой, пытаясь удержать равновесие. Скорее упав набок, чем прыгнув, кролик ухватился за руку надсмотрщика, с ожесточением заглядывая ему в глаза.
Рывок на себя, безуспешная попытка высвободится, короткая борьба и наконец, расжав хватку, чёрнорубашечник отсел в сторону, переводя дух.
– Он наказал вас. – констатировал догадку блондин. – Наказал…
– За плохую работу. – подтвердила Орта
– Вы такие же, как и мы. – Ван, сквозь зубы, еле дыша.
– Спасибо, что спас нас от увольнения. – улыбнувшись тонкими, бледными губами. – Надеюсь, пустить ему кровь было приятно.
– Если бы вы тогда помогли, мы все смогли выбраться. – зло, сквозь зубы. – Трусливые идиоты.
Не став спорить, он закончил с уборкой, но уходя, обернулся.
– У вас свой план, у нас свой.
– Мы можем помочь друг другу. Вместе…!
– Вы уже помогаете. Больше, чем мы рассчитывали. – и закрыв дверь, открыл окно, выставив новый поднос.
Еда шла с трудом. Каждый следующий кусок, каждую ложку приходилось почти запихивать. Через силу, не глядя на бросивших попытки, Ван продолжал есть. Выбрав половинку маленькой круглой таблетки, Дина облизнул её с одной из сторон, а затем приложила к стене за краем полога. Белый ряд из девяти половинчатых таблеток тянулся короткой строчкой ровно по тени от нитки.
Через час Саида начало трясти. Зубы сжались, а глаза закатились. Конвульсии продлились не долго. Расслабившись, тело превратилось в куклу. Дыхание еле чувствовалось, пульс не прощупывался вовсе. Сознание вернулось в тело только к позднему вечеру.
– Слава богу! Они ещё не забрали подносы. Давай, поешь. – озабочено за хлопотала Дина.
– Пить. – еле слышной хрип.
Через несколько глотков его вырвал. Со второй попытки удалось удержать в себе больше.
– Давай, хотя бы витамины.
– Ннет. – без церемонно, почти зло отбив её руку.
– Но, как же? – растерянно. – Чтобы не уме…
– Нет. – отодвигаясь в сторону.
Не сразу взяв поднос с нетронутой едой, но без таблеток, чёрнорубашечник неоднозначно рыкнул. Отступив от двери после того как закрылось окно, Миллер сделал небольшой круг по комнате, усевшись там, где начал. Подперев лицо кулаком, другой обхватив себя, он тихо всхлипнул.
– Что они сделали с моей семьёй? – не обращаясь к кому-то конкретному, просто не в силах больше молчать. – И мою жену? Даже женщин?
Не было слов утешения. Примеряя на себя тоже горя, каждый сгибался под его весом. Хмуро глядя перед собой, безотчётно перебирая пальцами по открытой части ноги, кролик выстукивал одному ему знакомый мотив. Нож, что пронзил сердце, уравновешивал нож, вогнанный в спину. Предательство сокамерников не осталось забыто, лишь отложено.
Время от времени, высказывались новые идеи, предлагались планы, но малейшее обсуждение губило всё на корню. Долгий вечер, отбой, бессонная ночь в ожидании следующего, ужасного дня.
– Сколько мы ещё продержимся? – донеслось из темноты, или из сна.
Поздний подъём, горячий завтрак, нетронутая еда на подносе, ожидание с замиранием сердца и приступами паники. Приклеив к стене последнюю из припасённых таблеток, девушка произвела расчёт активного вещества, относительно своей массы. Еле слышный хлопок, а за ними ритмичный перестук приближающихся шагов. Сжав кулаки, не пытаясь остановить текущие из глаз слёзы, Дина оглядела сидящих под стенами мужчин. Встретив её взгляд своим, каждый подобрался, но не произнёс ни слова. Лязг замка, стук выложенных наручников.
– Подъём. На выход. – после пары минут ожидания.
Никто не двигался. Тогда, в ход пошли хлопушки с газом. Заключённые начали задыхаться, но не один не двинулся с места. Ещё один шарик, и через минуту, вместе с кашлем из-за двери слышались лишь затихающие хрипы. Включив вентиляцию и распахнув двери, чёрнорубашечнеки выпустили удушливый газ, а затем, отлавливая по одному, принялись заковывать в наручники. Несмотря на сопротивление, меньше чем на пять минут, все были окольцованы, но выходить отказались. Слишком слабые, чтобы дать отпор, похищенные цеплялись друг за друга. По одному, пленников пришлось тащить волоком.
Без сил, задыхаясь, в предобморочном состоянии, подчинённые вампира сели возле двери. Оглядев игроков, Валлон нажал на кнопку. Короткий разряд распрямил тела в судороге. Ещё один, заставил биться в муках. Третий, сопровождался криками боли. Четвёртого не потребовалась. Вскину руку, блондин застонал. Вцепившись в деревянный настил, дрожащая рука приподняла тело, позволяя другой, опереться об пол. Не видя смысла в дальнейшем сопротивлении, желая воспользоваться ничтожным шансом на победу, Миллер поднялся, кивком, сообщая о готовности.
“В лесу растут кусты, в поле цветы. Что растёт в городе?
Несправедливость. Апатия. Протест. Достаток. ”
– Апатия. – еле держась на ногах.
– Неверно.
Закашлявшись, Валлон указал на нары, а затем, морщась, прижав руку к ране и кривясь от боли, поднялся, для проведения процедур. Спустя ночь, на нарах появились
