Так и произошло. Обглодав всё до последней косточки, выродки устроили оргию, а когда звуки стихли, и я высунул голову из укрытия, весь поход дрых.
Рукой подозвав Этну и Марко, я повёл их в обход. Было, конечно, желание расстрелять спящих прокажённых и сделать мир чище, но это было бы нецелесообразно: пальба привлечёт ненужное внимание других групп (хотя я искренне надеялся, что это была одна на всю округу), да и тратить патроны попусту не хотелось. «А ещё потому, что ты больше не доверяешь своим глазам, и не уверен, что попадёшь одиннадцать раз из двенадцати, Эдгар».
Спустя ещё чёрт знает сколько времени, дети попросились отдохнуть. Я согласился, мои ноги уже гудели. Найдя укромное местечко в чащобе, я прижал Этну и Марко к себе, чтобы уж точно никакой волк не захотел напасть, и положил себе на колени ружьё. Есть никто не захотел, только сделали по паре глотков воды.
Прикрыв один глаз, я позволил себе немного расслабиться, погрузившись в состояние полудрёма.
***
В тот день я проснулся лёжа с Ольгердом на кровати. Меня разбудили шаги Руты, которая всеми силами пыталась нас не разбудить. Девушка ещё не свыклась с тем, что живёт не одна.
– Прости… – шепнула она, и наклонилась над кроватью.
– Всё в порядке, теперь я могу не вставать так рано, – улыбнулся я и коснулся её руки. – Ты в школу?
– Ну, конечно, – подёргала плечами Рута. – Я собираюсь зайти на рынок потом, вам что-нибудь купить? – спросила она.
– Нет, у нас всё есть, – ответил я, и посмотрел на мирно спавшего Ольгерда. Он напоминал маленького, беззащитного котёнка, который прилёг на грудь хозяина. – Постой… Я сейчас выйду.
Аккуратно переложив голову брата на подушку, я вышел из спальни и присел за стол на кухне.
– Рута, если ты думаешь, что я собираюсь сидеть у тебя на шее, то…
– Эд, у меня и в мыслях не было! – возмутилась девушка. – Мы с тобой друзья, помнишь? Я делаю это не из жалости или потому, что хочу унизить твоё достоинство. Мной движет лишь желание помочь нечужому человеку.
– Да… понимаю. Извини… – потёр я лоб. – В общем, я лишь хотел сказать, что собираюсь выйти на работу.
– Нет, Эдшар! Уж лучше ты будешь «сидеть на моей шее», как ты считаешь, чем я позволю тебе вернуться в порт или котельную.
– Я стану врачом по вызову, – сообщил я.
– Но ты ведь…
– Моя матушка, будучи квалифицированных преподавателем готики, так и не стала учителем в школе. Платили, да и платят, судя по расценкам, там немало. Вот только берут на места не абы кого, а «своих» людей. И тем не менее, у матушки всегда была работа, потому людей, которые могут позволить своим детям учиться грамоте, намного больше тех, кто в силах оплатить учёбу целиком. И здесь тоже самое: большинство, заболев, умрут посреди улицы от красной смерти. Единицы – получат помощь от выпускников нашей школы, но лишь тех, кого родители или другие родственники пристроили в больницу. Остальные наши одноклассники будут работать по вызову, и получать столько, сколько дадут, но, тем не менее – будут. Люди часто болеют, знаешь ли, – рассказал я.
– Звучит, на самом деле, неплохо, – кивнула Рута. – Но тебе понадобятся инструменты…
– Да, поэтому придётся первое время таки поработать в котельной…
– Исключено, – опротестовала девушка. – Доверься в этом плане мне.
Вечером, вернувшись с котомкой кое-каких овощей для похлёбки, Рута дала мне…
– Увеличительное стекло? Где ты его взяла? – поинтересовался я.
– На столе хирурга, – хмыкнула она.
– Что?! Т-ты в-выходит украла?!
– Ну да, – пожала плечами Рута.
– Это ненормально! – воскликнул я.
– Ненормально исключать людей за несколько недель до выпуска, когда они девять лет исправно платили по двадцать клети в месяц! – парировала девушка. – Теперь пусть возвращают!
– А если тебя поймают? – спросил я.
– Даже, если меня в чём-то заподозрят, неужто ты думаешь, что я позволю им себя обыскать? Я порядочная девушка, между прочим! – кокетливо усмехнулась Рута.
На следующий день она принесла мне скальпель, затем ножницы, а после – спицы, для накладывания швов. Спустя несколько недель, у меня был полноценный докторский саквояж со стетоскопом в комплекте!
Нарисовав листовки на бумаге, я расклеил их по нашему району Норвилла. Уже на следующий день, в обед, в квартиру постучали. Мужчина лет тридцати рассказал, что у его жены не проходящий кашель в последние несколько дней, а на поход в городскую лечебницу денег у него нет. Моё объявление подвернулось ему, как раз вовремя.
Придя к нему домой, я обнаружил бледную женщину, с чёрными кругами под глазами. Она была закутана в несколько одеял, но всё равно тряслась.
Померяв температуру, я послушал её грудную клетку. Мокрота и хрип указывали на бронхит.
– Поите её горячим чаем, давайте есть что-то нетвёрдое, похлёбку, например. Можете нагреть банки и поставить на спину, и пусть соблюдает постельный режим. Усвоили?
– Спасибо, доктор! – ответил мужчина и не глядя вручил мне клети с четвертью.
«Хм, – подумал я, – да это же, как три смены в порту! Всего лишь за то, что я делаю то, в чём разбираюсь!» – возликовал я, спускаясь на лестничную площадку.
Дела мои пошли в гору. В день приходило по три-четыре человека. Я мог зарабатывать до десяти клети в день, если выпадали чьи-нибудь роды.
И пока мои вчерашние одноклассники, из числа обеспеченных людей, проходили стажировку в клинике, я вовсю зарабатывал. Нет, я не радовался людскому горю. Немало было таких случаев, когда медицина оказывалась бессильна. Я даже отказывался брать деньги, но порой, мне всё равно запихивали бумажки в карман, и просили просто помолиться за упокой души пациента.
И я честно выполнял данное обещание. Ибо только с помощью Господа вчерашний бездомный мог стать обеспеченным человеком. «Наконец-то, мои мытарства обернулись наградой!» – думал я.
В какой-то момент, кормильцем в семье стал я. Рута закончила со стажировкой, мы оба начали зарабатывать деньги. И я даже смог нанять Ольгерду сиделку, которая читала ему сказки и играла, пока нас не было дома.
Жизнь, жестокая и беспощадная, дала нам второй шанс. Но лишь затем, чтобы полгода спустя началась…
– Война!Люди, началась война! – проревел на площади глашатай.
Одиннадцатое воспоминание
По моим ощущениям, прошло несколько дней прежде, чем мы пересекли лес и вышли на главный тракт Бритонского королевства. Пройдя сколько-то километров, было принято решение остановиться внутри покосившейся и разорённой хижины.
Время давно стёрло следы бойни. Иссохшие останки хозяев я бросил в комнату, где обвалились потолочные балки. Подняв выбитую дверь, прибил её парой досок к проёму. «Надо не забыть повыдирать гвозди, разбрасываться ими нельзя», – напомнил себе.
Этна собрала костёр из легко воспламеняемого барахла на полу? и поставила тушиться кролика, подстреленного мною на выходе из лесу.
– Эдгар, а у тебя была семья? – спросила девчонка, подсев поближе.
– Была. А почему ты интересуешься? – ответил я.
– Да просто… Батюшка рассказывал, что до конца света все люди жили семьями, и такие, как мы, не были исключением. Детей было очень много на улицах городов… Города были живыми…
– Кто-то, конечно, жил один, но остальные – да, с семьями. Родители, дети, бабушки и дедушки. Потом дети взрослели и делали своих детей, – пожал я плечами.
– А откуда они брались? – спросила Этна.
– Кто?
– Ну… дети.
– Батюшка тебе не рассказывал? – удивился я.
– Он сказал, что для меня эти знания бессмысленные. Всё равно я никогда не встречу мужчину своего возраста в этом мире, а Марко мой брат, – пояснила она.
– Ну, как тебе сказать… – я даже не знал, что ответить. – Если бы те людоеды таки добились своего, ты бы, скорее всего, забеременела.
– По-подожди! Ты хочешь сказать, что вся эта мерзость..?
