Но мы не могли остановиться. Я кляла этого сукина сына Уоллиса на чем свет стоит, а Конклин тем временем вел нашу машину к пересечению Маркет-стрит и Кастро.
Теперь я разглядела номер машины и продиктовала его диспетчеру:
— Фокстрот, Чарли, девятка, тройка, один, Европа — направляется к Портола.
Улица Портола была весьма извилистой, и мы проехали все эти повороты на скорости восемьдесят километров, «камаро» их проехала еще быстрее. Машины перед нами выскакивали на обочину, а велосипедисты прижимались к домам.
Мы все еще преследовали Уоллиса в одиночку.
— Диспетчер! Есть погибшие?
— Только пострадавшие, сержант. Где вы сейчас находитесь?
Я сообщила Кэм, что мы движемся по бульвару Твин-Пикс, находящемуся на вершине небольшого холма в центре города. Мы разогнали подростков, целовавшихся под нашей главной радиовышкой, установленной на холме. Теперь мне пришлось вцепиться в приборную панель, а Конклин закричал: «Вот ублюдок!» — и помчался по опасной дорожке с боковым ограждением в полметра, словно озверевший водитель-самоубийца.
Мы нагоняли Уоллиса, когда он начал скоростной спуск в направлении Клайтона. Петляние по крутому склону вызывало у меня приступ тошноты. Я сжимала микрофон рации так крепко, что в пластике остались следы от ногтей.
Я снова сообщила о нашем местоположении: мы направлялись в Аппер-Хай — квартал тюдоровских и викторианских домов с высаженными вдоль улицы деревьями, заселенный преимущественно молодыми преуспевающими семьями.
Перед лобовым стеклом неожиданно возникла женщина с ребенком и собакой.
— Не-ет! — закричала я, а Конклин нажал на гудок и вдарил по тормозам. Нас занесло вбок, колеса перелетели через край тротуара, и мы снова оказались на проезжей части, в то время как наша сирена визжала, словно раненая баныпа. Я оглянулась назад — тел на дороге не было, но мое сердце продолжало отбивать сумасшедший ритм. Останемся ли мы живы после такой езды «с ветерком»? Погибнут ли из-за нас сегодня люди?
— Куда этот придурок нас ведет? — спросила я.
— В ад. Он ведет нас в ад, — ответил Конклин.
Он знал?
Думаю, да. Каким-то образом, может, инстинктивно, Конклин понял, куда направляется Генри Уоллес.
Мне понадобилась минута, чтобы понять все самой.
Вцепившись в приборную доску, я во все глаза смотрела, как мимо проносятся дома, а мы резко виляем, чтобы не сбить невинных прохожих. И все это время я думала, является ли Генри Уоллис нашим подозреваемым? Он ли убил трех человек на прошлой неделе?
Он ли убил всех семерых, включая жертв 1982 года?
Скольких бы он еще убил, прежде чем мы бы его остановили?
— Держись, Линдси, — сказал Конклин, резко выкручивая руль. Визжа тормозами, наша машина выскочила на Хайт-стрит, где вероятность сбить каких-нибудь панков, бывших хиппи или пожилых людей, выбирающихся из машин или в них садящихся, была близка к ста процентам.
— Хайт заканчивается прямо перед парком Стеньян! — крикнула я.
Мы продолжали преследовать идиота в «камаро», расстояние между нами не превышало тридцати метров.
Уоллис по-прежнему опережал нас, потому что ему было все равно, во что врезаться, — и он не желал оказаться за решеткой. Он свернул направо в сторону Стеньяна, проехал около квартала, а потом, резко развернувшись с нарушением всех правил, пересек дорогу со встречным движением и въехал в парк Золотые Ворота.
Справа от нас возникла величественная Консерватория цветов — огромная оранжерея, построенная еще в прошлом веке. Мое воображение нарисовало грандиозную сцену, достойную фильмов про Джеймса Бонда, как эта величественная оранжерея обрушивается водопадом из миллионов осколков.
Но Уоллис резко затормозил, свернул в сторону и избежал столкновения.
— Рич, осторожно! — выкрикнула я.
Мы продолжали преследовать «камаро» под пронзительные гудки и визг покрышек, эта ненормальная погоня все не кончалась, потому что у нас не было выбора.
Еще несколько ужасающих мгновений — и вот мы уже на хвосте «камаро». Я не видела поблизости других полицейских машин, хотя и слышала вдалеке вой сирен. Мы в одиночестве преследовали Уоллиса, выжимая из нашего «форда» все возможное; развалюха «камаро» опережала нас всего на полкорпуса, когда Уоллис неожиданно свернул к океану.
Мы тотчас последовали за ним. Склон здесь был достаточно крутым. Бегуны с собаками едва успевали отпрыгивать. Боже, я хотела закрыть глаза, но не могла себе этого позволить.
Справа от нас показался небольшой пруд, где взрослые вместе с детьми запускали кораблики на радиоуправлении, потом наши машины промчались мимо футбольного поля, откуда на нас, разинув рты, глазели две команды старшеклассников.
Теперь мы снова ехали вверх, дорога вела нас прямиком к Сутро-Хайтс, находящейся в самом конце парка, но тут Уоллис вырулил на Поинт-Лобос — четырехполосное скоростное шоссе.
Пока я сообщала диспетчеру о нашем местонахождении, Уоллис резко повернул влево, пересекая разделительную полосу автострады, и ракетой устремился к «Дому на скале» — известному ресторану, построенному над океаном в самой западной точке континента.
Теперь я понимала: Уоллис намеревался устроить себе драматический выход в духе «Тельмы и Луизы»,[11] но только на сей раз это был бы одиночный полет. Когда «камаро» разнесла ограждение и сорвалась вниз, я увидела невероятное: дверца со стороны водителя открылась, и Уоллис выпрыгнул наружу.
Но он неверно рассчитал время для прыжка.
«Камаро» совершала свой последний рывок со скалы в серую воду, и Уоллис падал рядом с ней. Мы смотрели на это словно в замедленной съемке.
Рич остановил машину перед сломанным ограждением, и мы, выскочив наружу, успели увидеть, как «камаро» от удара взрывается и ее охватывает пламя.
— Там, — сказала я. — Он там!
Тело Уоллиса лежало пятнадцатью метрами ниже и представляло собой груду окровавленной плоти. Спуститься по столь крутому — почти на сто восемьдесят градусов — и влажному склону не представлялось возможным. Конклин взял меня за руку, и я с радостью в него вцепилась, загипнотизированная видом полыхающей машины.
Я услышала за спиной раздающийся из рации голос Джеки Кэм:
— Сержант Боксер, где вы находитесь? Линдси? Линдси, пожалуйста, ответь мне.
Рич отпустил мою руку, наклонился вперед и прокричал останкам Генри Уоллиса:
— Теперь ты доволен, засранец? Получил, что хотел?
Я достала мобильный, чтобы позвонить диспетчеру, но к Поинт-Лобос уже подъезжали полицейские машины.
Одна из них еще даже не успела остановиться, а из нее уже выскочил Джейкоби. Он бежал к нам, крича на ходу:
— Вы в порядке? Вы в порядке?
Я была так потрясена произошедшим, что не могла ответить.
— Не принимай близко к сердцу, Боксер, — сказал Джейкоби, положив руки мне на плечи. Мой добрый, верный друг. — Дыши глубже.
В уголках глаз показались слезы, но не от горя. Скорее это было удивление и облегчение от того, что я осталась жива.
Я глубоко вдохнула наполненный выхлопами воздух и произнесла:
— Я не понимаю, Уоррен. Уоллис выпрыгнул из машины. Он так пытался спастись? Или он так хотел умереть?
— Без разницы, — ответил Конклин из-за спины.
Я кивнула. Без разницы. Генри Уоллис, мужчина с татуировкой змеи в черепе на плече, был мертв.
Джейкоби повел нас с Конклином на ужин в ресторан «Лулу», известный своей домашней провансальской кухней, вкуснейшими картофельными запеканками с овощами и пиццами, приготовленными в настоящей дровяной печи. Находящийся на нижнем уровне зал был полон, люди вокруг нас говорили о чем-то своем, а официант представил нам винную карту ресторана, давно считавшуюся одной из лучших в городе.
Я знала, почему Джейкоби гуляет.
Комиссар и мэр сказали ему: «Молодчина, старина». Ведущие теленовостей расписывали произошедшую трагедию, демонстрируя снимки с вертолета — теперь богатые и знаменитые снова в безопасности.
Все это было уже выше моих сил, я не могла молчать:
— Уоррен, все с ума посходили? Ты себя нормально чувствуешь, заявив, что Генри Уоллис и есть тот парень, который убил наших миллионеров?
— Никак не можешь позволить чему-то хорошему случиться в твоей жизни? — ответил он вопросом на вопрос. — Не можешь хотя бы час побыть счастливой?
— Полагаю, нет, — бросила я на него сердитый взгляд. — И что со мной не так? Или я слишком умна для твоей шарады?
Конклин слегка толкнул меня под столом коленкой, а я не понимала: какого черта происходит и с ним тоже?
Мужчина умер.
Мы едва не полетели со скалы следом.
Мы были счастливы, что не смотрим на Клэр пустыми глазами с ее стола для аутопсии. Или что не видим по телевизору новости о погибших детях, чьи рыдающие родители грозятся подать иск городу за еще одну смертельную погоню, а печальный диктор говорит: «Панихида по детишкам из Беквита состоится в миссии сестер Пресвятого Сердца в воскресенье».
