«Тебе повезло. Не надейся, что в следующий раз опять повезет».
— Я не жадный, — заявил Морган, — уж что-что, а жадным Моргана не назовешь! — Взглянув на глотающего виски Эркки, он вышел на кухню.
Эркки подумал, что это правда: Морган, конечно, странный, но не жадный. Он услышал, как Морган выдвигает ящики и открывает дверь в кладовку. Пока его не было, Эркки сделал еще несколько больших глотков. Тихо выругавшись, Морган начал выбрасывать из ящиков всякий мусор. Потом за стеной что-то зашуршало. Значит, Морган добрался до завернутых в полиэтилен свечек. Из кухни он направился в спальню. Эркки выпил еще немного, прислушиваясь, как Морган стучит по стенам. А затем оттуда донесся истошный крик:
— Нет, ты только погляди на это!
Поднявшись, Эркки поплелся на голос.
— Ты звал, господин? — Зажав в руке бутылку, Эркки остановился в дверях. Пистолет лежал на подоконнике.
— Гляди, чего я нашел! — И Морган протянул ему сложенный в несколько раз коричневатый листок. — Лежало под кроватью! Это карта Финского хутора! Давай выясним, где мы сейчас. — И он зачитал: — «Карта Финского хутора, Государственное картографическое управление, тысяча девятьсот шестьдесят пятый год». — Эркки, помоги! — Взяв пистолет, Морган вернулся в гостиную. Эркки последовал за ним. — Ты в картах разбираешься? Помоги мне! Ты можешь найти на ней этот дом? — Он развернул карту, и от прикосновения бумага едва не раскрошилась.
Вглядевшись в карту, Эркки ткнул пальцем в маленькое выцветшее пятнышко и тихо произнес:
— Мы здесь.
— Вот так просто? — удивился Морган. — Откуда ты знаешь?
— Посмотри на озеро, — ответил Эркки, — оно такой же формы, как и на карте. Оно называется озеро Райское.
— Ух ты! У тебя тоже бывают просветления. — Морган подошел к окну. По форме озеро было точь-в-точь как на карте. — Черт, ты, оказывается, прекрасно тут ориентируешься! А вообще-то мы не очень далеко ушли… — добавил он, — сегодня ночью я заберусь на холм и спущусь вот тут, — Морган указал на карту, — а для прикола мы с тобой поменяемся одеждой. — И Морган схватил бутылку. Ему наконец полегчало. Теперь он знает, где они находятся, у холмов и озер в округе есть названия, и здесь повсюду дороги, у которых тоже наверняка есть номера.
— Ты пойдешь той же дорогой, по которой мы сюда пришли. А я двинусь дальше, по направлению к… Короче, на северо-запад. Наденешь мои бермуды. Смотреться в них будешь просто отпадно. Я тебя отпущу. Сегодня между двенадцатью и часом ночи, — весело решил Морган. Теперь у него была цель. — Новости! — вспомнил вдруг он и, дотянувшись до радио, прибавил громкость. Диктором была женщина. Осев на пол, Эркки закрыл глаза. От спиртного губы его онемели и приятно обмякли.
А сейчас немного об убийстве на Финском хуторе. Наряду с ограблением «Фокус-банка» полиция занята поисками убийцы, совершившего необычайно жестокое нападение на семидесятишестилетнюю Халдис Хорн, в результате которого женщина скончалась. По словам полицейских, они изучают улики, которые могут привести их к убийце, однако в интересах следствия полиция отказывается сообщать данные о личности предполагаемого преступника. В настоящий момент полиция надеется вскоре разыскать убийцу.
Морган взглянул на Эркки:
— Как думаешь, где именно она жила? Ты ее знал? — Он почесал голову. — Интересно, они не начнут искать прямо здесь? И о чем только думал тот подонок, который такое сотворил?
Эркки вяло взмахнул темными волосами. Но промолчал.
* * *
— Почему Эркки положили в лечебницу? — спросил Сейер. — Он кому-то угрожал?
Доктор Струэл покачала головой:
— Он отказывался есть. Когда Эркки привезли к нам, он был на грани истощения.
— Почему он не принимал пищу?
— Он не мог решить, чего именно ему хочется. Он пришел на обед, сел за стол, брал то одно, то другое, но определиться не мог.
— И что вы сделали?
— Когда он отчаялся и вернулся к себе в комнату, я сделала бутерброд с колбасой и отнесла ему. Ни молока, ни кофе я ему не предлагала, просто положила бутерброд на тумбочку. Но Эркки к нему не притронулся.
— Почему?
— Я допустила ошибку — разрезала бутерброд на две части, так что теперь он не знал, с какой начинать.
— То есть получается, что с голоду можно умереть просто потому, что не можешь определиться?
— Да.
Сейер покачал головой. Какой, оказывается, невыразимо сложной жизнью они живут.
— И вы считаете, что у него действительно есть сверхъестественные способности?
Она беспомощно махнула рукой:
— Я лишь рассказываю о том, что видела сама. А другие вам расскажут что-то еще.
— Вы спрашивали Эркки, каким образом у него это получается?
— Я как-то спросила: «Кто тебя этому научил?» Тогда он улыбнулся и ответил: «The Magician».[1] Волшебник из Нью-Йорка.
— Но ведь скорее всего речь идет о простых совпадениях?..
— По-моему, нет. Хотя за всю жизнь мы лишь изредка сталкиваемся с явлениями, которые не в состоянии объяснить.
— Не согласен, — с улыбкой возразил Сейер.
— Вот как? — Она рассмеялась. — То есть вы из тех, кто понимает почти все?
Он догадался, что она издевается над ним.
— Не в этом смысле… А что Эркки еще умел?
— Однажды мы сидели в курилке и играли в карты. Эркки тоже там был, но играть отказался. Он терпеть не может игры. Было уже поздно, на улице стемнело, и мы включили свет. Внезапно Эркки сказал: «Хорошо бы поставить на стол свечи и зажечь их». Голос у него был такой тихий и странный… Я тоже подумала, что сидеть при свечах очень уютно. Я попросила его принести с кухни свечи, но он не захотел. И остальные тоже — все они заявили, что карты будет плохо видно. Мне стало так обидно за Эркки: он впервые что-то предложил, а его и слушать не пожелали. А потом вдруг отключили электричество. Свет погас не только в курилке, но и во всем здании, и мы, натыкаясь друг на друга, принялись искать свечи… «Я же предупреждал», — холодно сказал Эркки. Но с ним случались истории и посерьезнее. Он, например, учился летать и однажды выпрыгнул из окна на третьем этаже. Удивительно, как он только не расшибся насмерть. Зато он сильно ударился о подставку для велосипедов и поранил грудь, так что на груди у него теперь огромный шрам. Это произошло, еще когда он с семьей жил в Нью-Йорке.
— А он тогда не принимал ЛСД или что-то наподобие?
— Не знаю. И отец Эркки тоже не знает. Он не особо следил за сыном.
— Эркки и правда такой уродливый, как рассказывают?
— Уродливый? — удивилась она. — Он вовсе не уродливый. Может, только слегка неухоженный.
— Он чувствует себя счастливым? — Сейер тотчас же осознал, что вопрос нелепый, но доктор Струэл не рассмеялась.
— Конечно. Но сам он этого не понимает. Эркки не позволяет себе подобных чувств.
— А какие чувства он себе позволяет?
— Презрение. Снисходительность. Высокомерие.
— Да уж, приятным его не назовешь.
Она тяжело вздохнула:
— На самом деле он просто маленький одаренный мальчишка, которому хотелось лишь хорошего. Хотелось сделать все правильно. И который так боялся ошибиться, что в конце концов его волю совсем парализовало. В школе он был неразговорчивым, отворачивался к окну и что-то бормотал себе под нос, чтобы никто не услышал. Зато его письменные работы были выше всяких похвал.
— Но вам под конец все же удалось его разговорить?
— Сейчас он разговаривает, когда сам сочтет нужным. Временами он даже становится многословным, и тогда ясно, что у него прекрасное чувство юмора. Просто убийственное.
— Он когда-либо пытался покончить с собой?
— Нет. За исключением того дня в Нью-Йорке, когда он выпрыгнул из окна. Но с тем случаем мне не все ясно.
— То есть у него нет суицидальных наклонностей?
— Нет. Но в нашей профессии сложно что-то утверждать наверняка.
— Значит, если бы он пошел на это, вы бы поняли его?
— Конечно. Каждый человек имеет право на самоубийство.
— Право на самоубийство? Вы серьезно?
Опустив голову, женщина принялась разглядывать собственные руки.
— Некоторые врачи убеждают пациентов в том, что смерть — это не решение. Мне подобные идеи не нравятся. Человек сам выбрал смерть, поэтому для него это — решение. Все мы имеем право выбирать, из чего логически следует, что смерть — следствие нашего выбора.
— Но вы, очевидно, стараетесь этого не допустить?
— Я говорю им: «Выбирать вам». И мне не всегда хочется навязывать этим людям идею, что жить следует долго. Порой мне неловко отнимать у них психоз, ставший их последним прибежищем.
«Сегодня мне не заснуть, — подумал он, — перед глазами встанет ее лицо, а в ушах будут звенеть ее слова…» Потрогав обручальное кольцо, Сейер подумал, что если даже он, вопреки всем ожиданиям, понравился вдруг этой женщине, то из-за кольца она наверняка не станет всерьез задумываться о нем. Наверное, ему не стоит больше носить кольцо. С другой стороны, он давно уже решил никогда не снимать кольца и в могилу лечь тоже с ним. Но кольцо будто предупреждало: в его жизни есть женщина. И от взгляда доктора Струэл кольцо не укрылось. Сейер занервничал.
