Не могу сказать ни слова, просто протягиваю ему тест.
— Что это? — говорит он, присаживаясь рядом со мной. — Ты беременна?
Его голос звучит удивленно и потрясенно, но он не расстроен.
Я молча киваю.
— Ничего себе! — Он проводит рукой по лбу. — Я просто не знаю, что сказать.
Он некоторое время молчит, глядя на тест, потом переводит глаза на меня.
— Скажи, это очень плохо?
— Конечно! Мне только семнадцать, Мик, и я беременна. — Я встаю. — Мне семнадцать! Мне всего семнадцать!
Он кладет руку мне на колено и говорит, тщательно выбирая слова.
— Что ж. Это ужасно, да. Но это же не конец света. То есть мы можем как-то решить эту проблему. Если ты хочешь…
— Аборт. Я понимаю. Не бойся произносить это слово, я не дурочка.
— Хорошо. Аборт. Мы можем сделать аборт, если хочешь.
Я киваю и пожимаю плечами, беспомощно обводя взглядом стены.
— Но ты не должна, — продолжает Мик, наклоняясь так, что я вынуждена смотреть на него. — Ты не должна этого делать.
— И какая альтернатива, Мик? Родить ребенка? В семнадцать-то лет? Ты шутишь?
— А что особенного? Это вполне возможно.
— Я знаю, что такое бывает, я не полная идиотка. Я беременная, Мик, а не чокнутая.
Он вздыхает.
— Ну не сердись. Я же тебе не враг.
— Извини. — Я беру его за руку. — Я просто никак не могу поверить, что такое случилось.
— Я тоже не могу.
— Черт! — Я сильно сжимаю его руку. — Ты понимаешь, у таких девочек, как я, не должно быть ребенка. Такие девочки идут в университет, делают карьеру. Да мои родители просто умрут, когда узнают.
— Но и ты сможешь пойти в университет. Многие учатся, имея детей. — Он сжимает мою руку и улыбается. — Просто забудь на минутку про своих родителей. Не бойся того, что подумают другие люди. Нельзя ориентироваться на других. Это неправильно.
И он прав. Узнав о своей беременности, больше всего я испугалась того, что скажут люди. Мои родители, одноклассники, учителя. Я представляла себе, как хожу с огромным животом, а потом — с орущим младенцем, а люди вокруг смотрят на меня и перешептываются, жалеют меня или смеются.
— Я заварю чай, — говорит Мик. — А ты не хочешь пока пойти полежать?
Оказавшись в кровати, я сразу же засыпаю. Когда я просыпаюсь, Мик сидит около меня и смотрит какой-то музыкальный журнал.
— Привет.
— Привет.
— Как себя чувствуешь? — Он кладет руку на мой лоб, и я смеюсь.
— У меня же нет температуры, глупый.
— Знаю-знаю. Но разве твоя мама не делала так, когда ты уставала?
— Но я же не устала. Я беременна.
— Ага. И поэтому грустишь.
— А ты?
— Я не знаю.
— И я не знаю. А ты?
Он смеется.
— Я — как ты.
— А я не знаю. Почему-то сейчас мне это не кажется таким ужасным. — Я пожимаю плечами и застенчиво улыбаюсь. — Может, я просто размечталась?
Мик сжимает мою руку.
— А ты что думаешь, Мик? Тебе не кажется, что это просто ужасно?
— Господь с тобой, Кэтрин. Я точно знаю, что это — не конец света. — Он улыбается.
Не знаю, почему несколько часов сна все изменили, но я больше не вижу никакой трагедии.
— Ребенок, — медленно говорю я.
— Наш ребенок.
— Да.
— Мы не можем убить то, что создали вместе. Это — наш ребенок. Наш. Немножко тебя, немножко меня, — говорит он.
— Не можем.
— Ты действительно не хочешь от него избавиться?
— Нет. — Я невольно начинаю улыбаться. — Пожалуй, я хочу ребенка.
Остаток дня мы проводим вместе. Мы пребываем в полуистерическом состоянии. На следующее утро мы рассказываем все Филиппе. Она так рада, и нам это очень приятно. Мне намного лучше. Тошнота не прошла, но теперь, когда я знаю ее причину, гораздо легче ее переносить. Ведь мое тело создает нового человека!
Мы идем в библиотеку и набираем кучу книг о беременности. Рассматриваем изображения эмбрионов на разных стадиях развития. Высчитываем, какого возраста наш малыш, и находим точную картинку. Мы оба удивлены, что у него уже есть руки, ноги, глаза, рот, нос, что он уже дышит.
Мик считает, что мы должны снять квартиру и съехаться.
— О такой девушке я мечтал всю жизнь, — говорит он. — Я просто хочу быть с тобой. — Он смеется и качает головой. — Подумать только, Кэтрин, у нас будет ребенок! — Он обнимает и целует меня. — Не волнуйся ни о чем! Все будет хорошо, не волнуйся!
Ночью он шепчет мне:
— Давай поженимся, завтра же!
Я смеюсь:
— Мне же только семнадцать, не сходи с ума! — Но я взволнована его словами, я счастлива, что он любит меня так же, как и я его. Он хочет на мне жениться!
Но снять квартиру и жить вместе — это не такая уж безумная идея. Разумеется, Мик не может переселиться в квартиру Вивьен. И товарищ Мика вряд ли вынесет пищащего младенца.
На следующее утро я просыпаюсь рано, встаю и завариваю чай. Налив чашку, я возвращаясь в кровать и просматриваю объявления об аренде.
— Вот это было бы здорово, — говорю я через некоторое время. — Спальня, новая кухня, недалеко от пляжа. Три пятьдесят в неделю.
Мик открывает глаза и улыбается.
— Прочитай-ка снова, — просит он. — Я толком не расслышал.
— Спальня, новая кухня, — говорю я восторженно. Но, задумавшись, вздыхаю: — Но сначала я должна рассказать все моим родителям. Мне надо познакомить с ними тебя. Мы не сможем съехаться, пока они обо всем не узнают. Они платят за мою квартиру, за машину, дают мне деньги на жизнь.
— Конечно. — Мик садится и обнимает меня. — Но в любом случае, не переживай. Даже если они не захотят содержать тебя, мы все равно справимся. Я найду еще одну работу.
— Они ни в чем меня не ограничат. Они на все готовы ради меня.
— Понятное дело.
— Но знаешь, есть то, что они никогда не примут.
— Что именно?
— Твой мотоцикл. Они с ума сойдут, как только услышат о нем.
— Понятно. — Он пожимает плечами. — Мои родители тоже его ненавидят. Действительно, опасная штука.
— Но почему же ты тогда на нем ездишь? Если тоже думаешь, что это опасно?
— Это прикольно. — Мик усмехается. — Скорость. И потом, нельзя же всю жизнь чего-то бояться.
— Я не боюсь. — Я чувствую внезапное раздражение. — Я вовсе не это имею в виду…
— А я и не говорю, что ты чего-то боишься, — перебивает он. — Я о тебе вообще не говорил. — Он хмурится. — Не переживай, я все равно собирался его продавать.
— Отлично. Тем более что у нас есть моя машина. — Я еще не остыла. — По-моему, глупо умирать из-за того, что кататься на мотоцикле прикольно. Но ты так говоришь, будто это огромная жертва с твоей стороны.
— Да, это жертва. Это мой мотоцикл, я его люблю.
Я недоверчиво щурю глаза.
— Любишь?
— Да.
— Но это же просто кусок железа! Ты же не можешь любить неодушевленный предмет!
— А я его люблю. И мне грустно продавать его.
Я отбрасываю газету в сторону и встаю.
— Тебе грустно? — кричу я, едва сдерживая слезы. Знаю, что неправа и надо успокоиться, но остановиться не могу. — А как же я? Что ты скажешь про те жертвы, которые приношу я? Мне не грустно?
Мик протягивает ко мне руки.
— Вернись в постель.
— Нет.
— Пожалуйста.
— Нет.
— Я ненавижу мотоцикл, — говорит он. — Он уродливый, он красный. А я ненавижу красный цвет. Ты намного красивее. И пахнешь куда лучше.
Я стараюсь сохранить сердитый вид, но не могу сдержать смех.
— Идиот, — говорю я и забираюсь в кровать. — Вообще-то я тоже люблю мотоцикл. Не понимаю, почему я так разозлилась. Мне тоже будет грустно продавать его.
— Знаю.
— Но если мама с папой узнают о нем…
— Не волнуйся. Я люблю тебя больше, чем мотоцикл.
— Скоро ты познакомишься с моими родителями.
— Ха-ха. А ты с моими. Устроим официальное знакомство.
— Да уж, — вздыхаю я и прячу лицо у него на груди. — Скажи, а тебя все это не пугает? Может, они подумают, что мы сошли с ума? Может, будут против ребенка и против того, что мы собираемся жить вместе?
— Не сомневаюсь, они точно подумают, что мы сошли с ума. По крайней мере, на первых порах они будут думать именно так. Придется доказать им, что они не правы. И я точно знаю, что мои родители полюбят тебя.
— И мои тебя, — говорю я.
Но на самом деле я не уверена. Папа и мама точно не будут в восторге от происходящего. Представляю их лица, когда они услышат нашу новость — мама будет потрясена, папа — просто убит. Нет, они не станут кричать, они никогда на меня не кричали, но наверняка воспримут происходящее как трагедию. Разочаруются во мне. А это в миллион раз тяжелее, чем крик.
И еще я чувствую вину — из-за Рейчел. Моя жизнь продолжается, а для нее все закончилось. Чем дольше я буду жить, тем сильнее буду это чувствовать. Мне кажется это предательством с моей стороны.
А каково это для моих родителей? При каждом радостном событии в моей жизни они будут думать о том, что у Рейчел этого нет и никогда не будет.
