Потом мне показалось, что на другой стороне дороги что-то шевельнулось. Какое-то светлое пятно перед деревьями.
Я оставался совершенно неподвижен, вглядываясь туда до боли в глазах, но ничего больше не увидел. Может, тот же пластиковый мешок прибило к земле?
Я медленно перешел дорогу, ощущая, как натянулась кожа на затылке. Перебрался через топь на другой стороне, залез в кусты, чувствуя, как холодные ветки царапают джинсы. Я наступил на что-то — и оно громко хрустнуло в тишине.
Войдя в лес, я остановился.
Здесь стоял влажный насыщенный запах, словно от воды, в которой застоялись цветы. Наконец я увидел это.
Не знаю, что это было, но словно тень двигалась между деревьями.
Оно казалось ниже человеческого роста, но крайней мере, если человек стоит прямо. Какая-то часть мозга вспомнила о древнем страхе перед диким зверем, но я не думаю, что это был зверь.
Потом я увидел его снова в десяти ярдах справа. На этот раз что-то бледное, словно на туман упал лунный свет. Может, так оно и было.
— Кто там?
Я вовсе не собирался говорить, и голос прозвучал не лучшим образом. Он слабо отразился от деревьев и растворился в тишине.
Секунду спустя я услышал далекий вопль. Возможно, он донесся откуда-то сзади, из города, но мне так не показалось. Скорее, из глубины леса.
Я не двигался с места еще минуты две, но больше ничего не увидел и не услышал. Поэтому я медленно пошел назад.
Выбравшись на дорогу, я заметил пластиковый мешок — он лежал ярдах в сорока от меня. В итоге он вернулся на землю, но не там, где мне впервые почудилось движение.
В номере я запер дверь и лег; пролежал я довольно долго, весь в напряжении — вдруг снова зазвонит телефон. Он не зазвонил. Я слышал только дождь и ветер, да еще ветки скребли по дранке с тыльной стороны дома.
Когда рано утром я выехал с парковки, зазвонил мой сотовый. Увидев номер, я принял вызов.
— Скажи, что ты возвращаешься сегодня, — попросила Беки, не дожидаясь моего ответа.
— Не думаю.
— Джон, если бы ты вернулся, было бы здорово.
— Я надеюсь, ты не очень устала. А Эдуардо сможет приготовить пиццу, если…
— Дело не в пицце, — расстроенно сказала она. — Тут опять мой долбаный бойфренд отличился.
— Что он сделал?
— Он в жопе. Вот что он сделал. В жопе.
Судя по голосу, она балансировала на грани истерики. Это было так на нее не похоже, что я стал слушать внимательнее.
— Я думал, все улажено.
— Я тоже. Он… ну, он распорядился этим как последний идиот.
— Чем распорядился?
— Он занялся сбытом. Отдал часть каким-то деятелям, чтобы распродать побыстрее.
— Бога ради! Он что — сказал тебе, что собирается это сделать?
— Да. Я ответила, что это глупая идея, но он не послушал. Он… в последнее время слишком увлекся наркотой. У него мысли путаются, и с ним все труднее иметь дело.
— И эти ребята обворовали его?
— Нет. Они наши хорошие друзья, не жопошники вроде Рика и Дуга. Но они попытались продать пару доз около гей-бара в Портленде и не на тех нарвались. Оказалось, что это сотрудники Отдела борьбы с распространением наркотиков, то есть полицейские, ну и они выбили из них всю ту срань, что им отдал Кайл. Так что они все потеряли.
— Сколько?
— Тысячи на четыре. А те ребята, что дали ему деньги, начинают… то есть они… в общем, плохо дело, Джон. Мне бы очень хотелось, чтобы ты вернулся сегодня. Мне страшно. Я бы обратилась к папе, но он сам не свой станет, как услышит про наркотики. И про Кайла тоже. Девяносто девять процентов, что папа просто сдаст его в полицию.
— А поставщики, они что, уже давят на Кайла?
— Да, и довольно серьезно. Они звонили вчера вечером, а Кайл был так испуган, он не сказал, что у него уже нет товара. Он говорил, ему нужна пара дней, чтобы закрыть дело. А теперь он просто впал в панику. Кайл… у него крыша поехала, Джон. Я сегодня ночью пыталась внушить ему, что не стоит судиться с полицией за то, что та изъяла его товар. Богом клянусь.
Я не знал, что ответить. Ей уже поздно бросать Кайла и быстренько шлепать в противоположном направлении. Поздно констатировать очевидное: у его поставщиков договоренность с портлендской полицией, и друзей Беки замели, потому что те не входили в условия соглашения. Слишком поздно объяснять Кайлу, что его поставщики с первого дня вели за ним наблюдение, выжидая время. Никто не вручит мешок наркотиков малолетнему идиоту в надежде, что он продаст его, если только у него не заготовлен запасной план, и не исключено, что запасной план с самого начала был основным.
Тут я понял, что зловещее молчание затянулось, и на сердце у меня стало еще тяжелее.
— Что еще, Беки? — спросил я.
— Кайл всегда говорил, что они не знают, где мы живем. Но моя соседка сказала, что видела двух черных парней, которые наблюдали за нашим домом. Дважды. Они… значит, они знают, где мы живем.
— Ты уверена, что это были они?
— А кто еще? Что делать, Джон?
— Переправь мне свои банковские реквизиты.
— Что?
— Немедленно. Я с тобой потом поговорю.
— Не понимаю.
— Делай, что велено, Беки.
Я убрал телефон и выехал на дорогу.
Наверное, я мог закончить разговор более вежливо, но мне нужно было убедиться, правильно ли я понял кое-что.
Существовал только один человек, в чьи проблемы я влез (не считая Беки, конечно), — Эллен. Вчера я встречался с ней, и мы проговорили около часа. Если кто-то за ней следит, как она утверждала, то эта встреча могла стать достаточным основанием принять против меня меры. Нанятому им человеку не составило бы труда проследить, где я остановился, и выяснить номер телефона.
У Кори была сестра.
Я полагал, что это Брук Робертсон оставила сообщение на моем сотовом, а потом посреди ночи звонила в мотель.
Я собирался выяснить, так ли это, и объяснить ей (да кому угодно), что не стоит мне угрожать — это может плохо кончиться.
На дороге в трех милях от поворота стала собираться пробка. Поначалу незначительная, но через полмили мы стали ползти по-черепашьи, а потом остановились на десять минут.
Я воспользовался этим временем, чтобы сделать телефонный звонок, а потом начал злиться и уже собирался развернуться и искать объезд, как поток тронулся. Я не замечал мигалки сзади, пока приблизившийся полицейский мотоцикл не включил сирену, чтобы я освободил дорогу. Я взял вправо — между мной и скалой осталось жалких два фута — и только тут понял, куда торопится полицейский. Еще минута, и моим глазам предстала причина затора. Я чуть не врезался в переднюю машину.
Я увидел искореженный спортивный автомобиль на обочине, увидел, как из него извлекают тело Эллен Робертсон.
Ее отвезли в окружную больницу «Хоуп мемориал». Я эту больницу знал, потому что один раз сидел там на нервах, пока Скотту накладывали швы на рану под коленкой — спасибо подлому гвоздю, торчавшему из доски пристани; после этого происшествия я с молотком в руке весь вечер ползал по пристани на коленках, чтобы такого больше не повторилось. Я помню, как сидел в ожидании приема, прижимая сложенный кусок ткани к ноге Скотта и слушая рассказ моего побледневшего сына: он посмотрел на ранку после того, как гвоздь врезался в кожу, сначала она была «пустая», а потом он увидел, как к ней притекает кровь, наполняет порез и начинает капать на пристань. Я помню, что улыбался, одобрительно кивая, и в то же время был абсолютно уверен, что сейчас меня вырвет — такого я не чувствовал в обстоятельствах гораздо, гораздо более суровых в те времена, когда носил форму.
Я узнал у санитаров, куда отправят Эллен, и проникся надеждой: если ее везут в ту же больницу, то (несмотря на кровь, залившую лицо и свитер) она не проломила голову, не сломала позвоночник и так далее. Дорога была забита, и мне понадобилось какое-то время, чтобы найти объезд вдоль дальней окраины Кле-Элума, а потом повернуть назад через самую высокую часть Блэк-Риджа (пришлось проехать неподалеку от дома Билла Рейнза, что вызвало у меня чувство вины). Добравшись до больницы, я справился об Эллен в приемном покое, назвавшись другом; мне сказали, что ей оказывают помощь. Я немного успокоился.
В ожидании я удалился на парковку и присел на капот машины, когда с другой стороны въехал большой автомобиль. Он припарковался справа, и обе его двери одновременно открылись.
С пассажирского сиденья вылез Кори Робертсон, а с водительского — женщина, приблизительно его же роста и возраста. На ней был изящный брючный костюм черного цвета. Они, шагая чуть ли не в ногу, направились к главному входу.
Я решил, что пора еще раз справиться о состоянии Эллен.
Выйдя из лифта на втором этаже, я увидел Кори — с ним высокомерно разговаривала медицинская сестра, которая, видимо, сказала ему то же, что и мне: посетители нежелательны, и на час — не говоря уже о большем — к больным редко кого пускают.
