Ознакомительная версия.
– Вы же работаете под прикрытием, Шварц. Вы непревзойденный мастер маскировки. Для вас не представляет никакого труда путешествовать под фальшивым именем. Получить фальшивые паспорта. Может быть, вы и есть тот самый киллер, о котором пишет в своей книге Герлинда Добковиц?
– Вы сошли с ума, – сказал Мартин, но в следующее мгновение ему показалось, что он опять слышит голос Анук, когда она прошептала его имя. «Мартин».
– Нет, я не сумасшедший, – возразил Бонхёффер. – А вот Егор чокнутый. Возможно, я единственный, кто здесь может логично размышлять. Я знаю, почему вы действительно находитесь на борту.
В качестве мишени…
– Когда мне стало ясно, как для Егора важно замять это дело, я понял, что не смогу решить эту проблему без посторонней помощи. Потом Добковиц показала мне медвежонка, и тогда мне в голову пришла идея. Вы психолог и дознаватель, а после потери своих близких вы сами заинтересованы в том, чтобы не поднимать большой шум. Я знал, что эти аргументы помогут мне уговорить Егора дать мне немного времени. Поскольку, как бы Егор ни хотел совершить сделку, он был кровно заинтересован в том, чтобы найти того мерзавца, который надругался над ребенком на его судне. Клянусь, когда он дал мне зеленый свет на контакт с вами, я еще не знал, что он захочет сделать из вас козла отпущения в том случае, если все пойдет вкривь и вкось.
– Я не верю ни одному вашему слову.
– Я знаю. Именно поэтому вам позвонила Герлинда Добковиц, а не я.
Где-то я уже слышал нечто подобное.
Пол под ногами Мартина снова задрожал. Всякий раз, когда корабль поднимался на гребень очередной волны, по необъяснимой причине кондиционер над их головами начинал гудеть сильнее.
– Вы трусливый подлец, – сказал он Бонхёфферу. – Если вы говорите правду, то сейчас вы мне открыли, что Егор Калинин собирается из-за жажды наживы убить маленькую девочку и повесить это преступление на меня, а вы при этом пассивно наблюдаете за происходящим.
Капитан взял из стопки еще одно бумажное полотенце и смочил его под струей холодной воды.
– Еще раз: повторю я хочу предотвратить все это. Но, признаюсь, если это мне не удастся, я не стану жертвовать собой ради вас, герр Шварц.
Он скомкал влажное полотенце и бросил его в раковину, так и не воспользовавшись им.
– Вы подали на меня в суд. Вы подорвали мою репутацию. Меня отстранили от должности, я чуть было не потерял свою работу – и многое другое. Нет ничего, что вызывало бы у меня к вам симпатию. Если здесь все пойдет наперекосяк, я не собираюсь вместо вас садиться в тюрьму. А это наверняка произойдет, если я открыто выступлю против Егора.
Мартин схватил Бонхёффера за плечо и повернул его к себе лицом. Он заставил капитана посмотреть ему в глаза.
– Что у него есть против вас?
Бонхёффер сбросил его руку со своего плеча. Потом большим и указательным пальцами он осторожно потрогал переносицу. Это выглядело так, словно он взвешивал все за и против, перед тем как принять решение.
– Видеозапись, – сказал он наконец.
– Что на ней можно увидеть?
– Внешний борт «Султана». Это видеозапись с камеры видеонаблюдения, на ней в том числе видна и каюта с балконом, в которой жила ваша жена. По приказанию Егора я должен был тогда стереть ее.
Мартин почувствовал, как «Султан» наклонился набок.
– Что вы такое говорите?
Бонхёффер кивнул:
– Я отдал ему оригинал видеозаписи. Теперь на той кассете отпечатки моих пальцев.
По спине Мартина пробежал холодок.
– На этой пленке запечатлена…
…гибель моей семьи?
Слова застряли у него в горле.
Капитан кивнул.
– Я вам докажу, что хочу работать вместе с вами, а не против вас, – сказал он. – У меня есть копия этой видеозаписи. Вы можете ее посмотреть.
Серое облачко. Последнее изображение его сына, прежде чем он исчез навсегда. Бесцветное, без четких форм и контуров. Просто маленькое серое облачко, заснятое видеокамерой, на объективе скопились дождевые капли, частично они искажали изображение.
Первое облачко, словно туманообразная тень, отделившееся от правого борта где-то в районе последней трети судна, должно быть, и был Тимми.
Мой сын!
Мартин стоял так близко к экрану телевизора, что мог различить отдельные элементы растра и без того тусклого снимка. В этот момент он понял, что должны были чувствовать люди 11 сентября 2001 года, видевшие, как их родственники выпрыгивали из окон горящих высотных башен-близнецов и разбивались насмерть.
Он вспомнил о жаркой дискуссии с Надей, когда при виде горящих башен она заявила ему, что не понимает людей, которые кончают жизнь самоубийством из страха перед смертью. И неужели через несколько лет она сама превратилась в серое облако, ринувшееся в морскую пучину?
Это было так же немыслимо, как и те два самолета, которые один за другим врезались в башни-близнецы Всемирного торгового центра.
Но и это случилось.
– Есть у нас видеозапись с другого ракурса? – спросил Мартин.
Бонхёффер с сожалением развел руками. Они стояли в салоне капитанской каюты, шторы были задернуты, свет приглушен. Полминуты тому назад Мартин попросил капитана остановить дивиди-проигрыватель при значении покадрового временного кода 085622 СВ, то есть 20 часов 56 минут и 22 секунды судового времени.
– У вашей семьи была каюта номер 8002, она находится почти вне зоны видимости видеокамер, установленных в середине корпуса судна, то есть совсем в другом конце.
Голос капитана звучал как у больного гриппом, что происходило из-за пластырной повязки на его носу, которая пропускала мало воздуха. Эту повязку ему наложила доктор Бек. Мартин не знал, открыл ли капитан своей невесте истинную причину своей травмы или выдумал какую-нибудь ложь во спасение. Да это его и не интересовало.
– Удивительно, что вообще хоть что-то видно, – сказал Бонхёффер, и был абсолютно прав.
Первое облако, которое, словно туманообразная тень, отделилось от правого борта «Султана», только одно мгновение было освещено бортовыми огнями. Еще до того как тело ударилось о воду, оно уже слилось с темнотой и растворилось.
Мой сын растворился!
– Хотите досмотреть это до конца? – спросил капитан, вертя в руках пульт дистанционного управления.
Да. Обязательно. Но сначала Мартин хотел выяснить кое-что другое. Он показал на покадровый временной код на нижней кромке экрана, который мерцал на неподвижном видеокадре.
– Когда в тот день Надя и Тимми в последний раз входили в свою каюту?
Бонхёффер тяжело вздохнул:
– Только не спешите снова бить меня по физиономии, но по установленному тогда порядку наша Log-Trace, то есть система, с помощью которой регистрировалось использование электронных дверных ключей, в полночь была перезаписана. С целью защиты данных пять лет тому назад мы имели право хранить информацию только в течение двадцати четырех часов. Сегодня все по-другому.
– Другими словами, вы не знаете, как часто они входили и выходили из каюты в этот день?
– Нам лишь известно, что они пропустили ужин.
– О’кей. – Мартин открыл рот, и ему показалось, что из-за этого стук его сердца стал слышен еще громче. – Тогда давайте посмотрим запись дальше.
До самого конца.
Бонхёффер нажал на одну из кнопок своего пульта, и тусклые кадры вновь пришли в движение. Покадровый временной код на нижнем краю экрана начал отсчитывать секунды, пока не повторился при значении 085732 СВ. Пока не упало второе облачко.
Момент.
– Стой. Стоп! – взволнованно крикнул Мартин. Слова вылетели из его уст быстрее, чем он осознал увиденное. – Облачко! – воскликнул он, подошел ближе к экрану и прикоснулся указательным и средним пальцами к контуру той тени, которая повисла в воздухе где-то на уровне середины высоты судна. Вот так, одним нажатием на кнопку пульта дистанционного управления сила земного притяжения была упразднена.
– Что с ним? – спросил Бонхёффер. Певучесть интонации его вопроса подсказала Мартину, капитан прекрасно знал, что ему бросилось в глаза. Он увидел это с первого взгляда. Любой идиот сразу заметил бы это. Неудивительно, что эта видеозапись никогда не должна была стать достоянием общественности.
– Облачко слишком маленькое.
– Маленькое?
– Да. Первая тень была больше.
А этого не могло быть. Это было исключено, если Надя сначала усыпила Тимми, а потом выбросила его за борт. По логике вещей тогда она могла прыгнуть только после него. И в этом случае первая тень должна быть меньше, чем вторая.
Но здесь было наоборот!
Вне себя от ярости, он резко обернулся.
– Выходит, я был прав, – сказал он и выставил указательный палец в направлении Бонхёффера. – Это была наглая ложь. Ваша пароходная компания… – Мартин еще на шаг приблизился к капитану, глаза которого забегали во все стороны, – прикрылась самоубийством моей жены. Они выставили ее детоубийцей, только для того чтобы…
Ознакомительная версия.
