сад, детям будет хорошо.
– Это эгоистично с моей стороны – сходить с ума там, где все настолько замечательно, – едко произнесла я.
– Перестань! Но мы же можем подождать, пока ты родишь? Может, это гормональные скачки, все пройдет! Господи, ну давай священника позовем, гадалку, экстрасенса, я на все готов, лишь бы ты успокоилась и выбросила из головы мысль избавиться от дома.
Мы пререкались еще какое-то время, но так ни к чему и не пришли. Мне захотелось спать, глаза слипались, и я сказала, что мы вернемся к разговору позже. Собственно, и говорить было не о чем: у каждого из нас своя позиция и точка зрения; пока обстоятельства остаются прежними, что изменится?
Я быстро заснула, но в какой-то момент проснулась. Была ночь, Юра тихо говорил с кем-то по телефону, закрывшись в ванной. До меня долетали обрывки фраз: «что с ней делать», «я ничего такого не вижу», «как быть, ума не приложу», «уговорить вернуться». С кем это он? Наверное, с матерью. Жалуется на плохую жену.
Мне хотелось спать, и я не додумала эту мысль, снова провалившись в дрему. Второй раз проснулась уже под утро. В голове прояснилось, созрело решение. Я вернусь в дом: не желаю, чтобы Юра и остальные считали меня сумасшедшей истеричкой. Привидения и прочие «радости» не причиняют мне вреда, надо реагировать спокойнее, принять их как данность.
Но не просто принять, а попробовать докопаться до сути. Постараться выяснить что-то об этом доме, узнать, что там произошло. Если верить книгам и писателям-мистикам, призраки не берутся из ниоткуда. В том месте, где они появляются, что-то их держит. Я должна понять, что именно. Узнаю – расскажу Юре, четко и аргументированно, после и будем решать.
Приняв решение, я заснула в третий раз и проспала до тех пор, пока Юра не разбудил меня, сказав, что нам пора съезжать, освобождать номер.
Пока мы собирались, муж смотрел на меня с опаской, как на «неведому зверушку», от которой только и жди неприятного сюрприза. Меня это задевало, но я постаралась подавить обиду. В конце концов, эмоции Юры вполне объяснимы.
– Тебе не нужно на работу?
– Поеду к двенадцати, я предупредил… – Он откашлялся. – Сказал, что в семье небольшие проблемы.
«Еще какие проблемы! У жены фляга свистит. Все отнеслись с пониманием», – подумала я.
– Юра, я согласна вернуться домой.
– Отлично, – с облегчением ответил он.
– Ты с мамой ночью говорил? – вспомнила я его разговор в ванной.
Муж слегка смутился.
– С Агатой. Позвонил посоветоваться.
– Ты бы еще консилиум собрал, – не сдержалась я. – Решил попросить Агату повлиять на меня?
– Лора, что ты сердишься? Это твоя лучшая подруга, я не с посторонним человеком наши дела обсуждал.
– Ладно, позже я ей позвоню.
Похоже, для нас обоих Агата превратилась в жилетку, куда можно поплакаться.
Я боялась, что дом приготовил к моему возвращению очередной сюрприз, но, как говорится, бог миловал. Остаток дня и ночь прошли спокойно. Укладываясь спать, я запретила себе задумываться о причинах перемен, постигших комнату, сознательно не смотрела на натюрморт и поменявшие цвет шторы и коврики.
Утром, проводив Юру на работу, я задумалась, с чего начать поиски.
Пока завтракала и пила травяной чай (кто бы знал, как я соскучилась по вкусу кофе со сливками! Когда рожу и перестану кормить, выпью целое ведро), пробовала поискать информацию в Интернете.
Однако ничуточки не преуспела: информации о Балкуновых и этом доме я не нашла. Никаких преступлений, в том числе связанных с детьми, не описывалось. Даже истории последней владелицы, Елизаветы Балкуновой-Габен, отыскать не удалось. Все случилось до эпохи повсеместного распространения Интернета, а в более позднее время злоключения старушки, обуреваемой ностальгией, ничьего внимания не привлекли, никаких статей на эту тему не было.
Сведения, которые раскопал знакомый Агаты, – вот и все, что было в моем распоряжении. Но они помочь мне не могли. Получается, надо попробовать поискать в самом доме.
Я задумчиво огляделась. Где я видела призраков чаще всего? По одному разу – в саду, на лестнице, в подвале, еще были звуки музыки из гостиной. Чаще всего неведомые обитатели дома появлялись на втором этаже, но две комнаты там уже отремонтированы: ни в стенах, ни в полу ничего нет, иначе Юра сказал бы мне о находке.
«Или не сказал бы?»
Я отбросила эти мысли, они никуда меня не приведут. Размышляем дальше. Есть две пустые комнаты. Но там я никого ни разу не видела. Хотя можно простучать стены и полы.
Методом отсечения я подводила себя к единственному возможному варианту. Запертая, исчезнувшая из поля зрения лестница.
Дверь туда открывалась практически каждую ночь. Именно там отчетливее всего слышались голоса, кто-то спускался и поднимался. Я должна осмотреть ее. В любом случае, больше никаких идей о том, где узнать что-то важное о прошлом дома, у меня не было.
Выход на лестницу с первого этажа был давно заложен кирпичами, оттуда не попасть. Я поднялась на второй этаж и осмотрела стену. Там, за слоем краски и гипсокартоном, пряталась дверь. Нужно ее открыть, и это не так уж сложно (к слову, вернуть все, как было, тоже будет не особенно трудно, рабочие справятся).
Провернуть все до вечера, до возвращения Юры, чтобы он ничего не заметил, я, разумеется, не сумею. Выходит, он вернется с работы и… Я представила себе лицо мужа, когда он увидит, что я разломала стену. Увидит пыль, обломки, грязный пол и окончательно уверится, что я сбрендила.
«Если только я не найду что-то по-настоящему важное, проливающее свет на происходящее», – подумала я.
А найти там я могу многое. Не думаю, что рабочие тщательно обыскивали пространство под лестницей. Кому это пришло бы в голову и зачем? Юра в тот день, когда мы с Ксюшей впервые осматривали дом, при мне спускался по лестнице, уперся в стену и вернулся. Я жалела, что не сделала того же, – могла ведь что-то заметить!
Делать нечего. Если хочу докопаться до ответов, надо с чего-то начать, а больше, судя по всему, не с чего. Решив, что хватит уже уговаривать себя и мучиться сомнениями, я снова спустилась вниз, теперь за инструментами. Они лежали в кладовке, и, поразмыслив о том, что мне пригодится, я взяла ножовку. Не знаю, чем еще можно воспользоваться, не топором же прорубать выход на лестницу.
Я старалась действовать аккуратно, но все равно это была катастрофа. Однако ничего уже не изменить, поэтому о том, как буду объясняться с разгневанным мужем, я постаралась не думать.
Дверь показалась в образовавшейся
