– Значит, все-таки обвиняют? – Я разыграл негодование.
– Пока нет. Успокойтесь. Сейчас в фирме проводится тщательное расследование, мы беседуем со всеми, кто мог иметь, хоть какое-то отношение к досье. Поскольку я слышал ваш разговор с Брэйденом, мне предложили встретиться с вами, чтобы уточнить детали, только и всего.
– Понятия не имею, о чем вы. Только и всего.
– И о досье вам ничего не известно?
– Конечно, нет. С чего вдруг мне взбредет в голову красть досье у компаньона фирмы?
– Вы согласны повторить это при проверке на полиграфе?
– Безусловно, – подтвердил я с нарастающим возмущением. Но если дело дойдет до детектора лжи, тактику придется менять.
– Вот и отлично. Нам всем предлагают пройти через полиграф, то есть тем, кто имеет или имел отношение к досье.
Официант принес пиво; короткая пауза позволила собеседникам оценить полученную информацию и подготовиться к следующему раунду. Гектор только что сообщил мне, что его ждут весьма серьезные неприятности. Проверка на полиграфе убьет его. Встречались ли вы с Майклом Броком До того, как он ушел из фирмы? Шел ли между вами разговор о пропавшем досье? Не предоставляли ли вы ему копий каких-либо документов из досье? Не с вашей ли помощью он проник в кабинет Ченса? Отвечать только “да” или “нет”.
Очень непростые вопросы, на которые требуется дать примитивный ответ. Похоже, выдержать испытание Гектор не надеялся.
– Они сняли отпечатки пальцев, – сказал Палма тихо, подозреваю, не из страха перед микрофоном, а желая смягчить удар.
Это у него не получилось. Я внутренне вздохнул. Мысль об отпечатках не приходила мне в голову.
– Тем лучше, – буркнул я.
– Начали сразу после обеда. Обнаружили целую россыпь: на двери, выключателе, стеллаже.
– Желаю им обнаружить автора.
– Понимаете, чистой воды совпадение. В кабинете находилось не менее сотни досье, но пропало именно то, которое было нужно вам.
– Что вы хотите сказать?
– Только то, что сказал, – чистой воды совпадение.
Я понял, фраза предназначалась для наших невидимых слушателей. Похоже, и мне пора переходить в атаку.
– Я не понимаю ваш тон. Если считаете меня виноватым, обращайтесь в полицию, составляйте протокол, пусть меня вызовут. В противном случае держите свои дурацкие соображения при себе!
– Полиция привлечена к расследованию, – холодно умерил мое благородное негодование Гектор. – Совершена кража.
– А раз так, идите и ловите вашего вора. Не тратьте на меня время впустую.
Он сделал хороший глоток из кружки.
– Вам кто-нибудь давал ключи от офиса Брэйдена?
– Нет.
– На вашем столе нашли папку с запиской о двух ключах: от входной двери и от стеллажа.
– Бред. – Я лихорадочно пытался вспомнить, куда положил пустую папку. Пропаханная мной борозда катастрофически углублялась. Неудивительно: меня учили мыслить как юриста, а не как преступника.
Новый глоток пива – и глоточек кофе.
С обеих сторон сказано предостаточно. Я получил два сообщения: от имени фирмы и от Гектора лично. Фирма требует назад досье. Гектор боится: если его соучастие раскроется, он вылетит с работы.
Его спасение целиком в моей власти. Я возвращаю досье, клянусь, что навек забуду почерпнутую информацию.
Фирма проявляет великодушие, и меня прощают. Условием возвращения досье можно выдвинуть сохранение за Гектором его рабочего места.
– У вас ко мне еще что-нибудь? – осведомился я.
– Нет. Когда вы готовы пообщаться с полиграфом?
– Я позвоню.
Набросив на плечи пальто, я вышел из бара.
По причинам, которые мне предстояло понять, к столичной полиции Мордехай испытывал сильную неприязнь – хотя многие полицейские были чернокожими. Грин считал, что копы бессердечно измываются над бездомными.
Их отношение к слабым мира сего служило основанием для оценки: свой или чужой.
Кое с кем он был знаком. В частности, с сержантом Пилером, которого Мордехай называл человеком с улицы. В Районный общественный центр от нашей адвокатской конторы Пилер приходил заниматься с трудными подростками.
Кроме того, он являлся прихожанином той же церкви, что и Грин. Имея определенные связи, Пилер согласился помочь мне добраться до “лексуса”.
На пороге конторы он появился субботним утром, в начале десятого, когда мы с Мордехаем безуспешно пытались согреться кофе. Суббота была у Пилера нерабочим днем, и мне показалось, что сегодня он предпочел бы остаться в постели.
Гоня машину по мокрому асфальту на северо-восточную окраину, Мордехай непрерывно болтал с сидевшим справа от него сержантом, а я, устроившись сзади, изредка вставлял слово-другое и молча смотрел в окно. Вместо обещанного прогнозом снега лил ледяной дождь. Движения на улицах почти не было. Не многие отважились в это промозглое февральское утро выйти из дома.
Мы остановились у отстойника.
– Ждите, – хлопнув дверцей, бросил на ходу Пилер.
Сквозь плотную завесу падавшей с неба воды я различил останки своей машины.
У ворот Пилер остановился и нажал кнопку звонка. Из будки вышел маленький тощий и не по форме одетый полисмен с зонтиком. Пилер обменялся с ним несколькими фразами и вернулся к машине:
– Он ждет тебя.
Я под зонтом быстро направился к воротам. Приятель Пилера, некий Уинкл, выудил из кармана внушительную связку ключей, чудом отыскал нужный, распахнул тяжелые ворота и пропустил меня вперед:
– Вон туда.
Вслед за Уинклом я зашагал по гравию, стараясь обходить полные коричневой жижи ямы. Тело ныло, и мне почему-то не хотелось оступиться и подвернуть ногу.
Уинкл подвел меня прямо к машине. Я рванул на себя дверцу и с ужасом обнаружил, что папки с досье на переднем сиденье нет. После мгновенной паники нашел свое сокровище за спинкой на полу кабины. Желания уточнять масштабы нанесенных “лексусу” повреждений не было. Главное – я выжил, остальное обсудим на следующей неделе с представителем страховой компании.
– Все? – спросил Уинкл.
– Да.
– Иди за мной.
В будке ревела газовая плита и жаркими волнами поднималось тепло. Покопавшись в бумагах на столе, Уинкл извлек чистый бланк и цепким взглядом окинул папку:
– Так и запишем. Папка из коричневого картона, около пяти сантиметров толщиной. Название у нее есть?
Протестовать в сложившейся ситуации я не мог.
– Зачем вам?
– Положите папку на стол.
Я подчинился.
– Ривер-Оукс-дробь-ТАГ, – бормотал Уинкл, записывая. – Дело номер ТВС-96-3381.
Борозда углублялась и углублялась.
– Она принадлежит вам? – с изрядной долей подозрительности осведомился Уинкл.
– Да.
– Ну-ну. Можете идти.
Мое “благодарю вас, сэр” осталось без ответа.
Плюхнувшись на заднее сиденье машины, я почувствовал недоуменные взгляды Мордехая и Пилера: такой переполох из-за какой-то папки? Подоплека нашей поездки была им неизвестна. Мордехаю я сказал только, что в папке важные документы.
На обратном пути меня просто подмывало перелистать Досье, но я удержался.
Источником финансирования двадцатимиллионного проекта выступало федеральное правительство – для Вашингтона в этом не было ничего удивительного. Министерство почт намеревалось обзавестись в городе цехом для обработки негабаритных отправлений, и компания “Ривер оукс”, будучи одной из самых активных на рынке недвижимости, рассчитывала заключить с министерскими чиновниками контракт на строительство и управление объектом. Огромный цех решено было возвести на месте разрушающегося от ветхости квартала, одного из многих в городе.
ТАГ оказалось сокращенным названием официально зарегистрированной корпорации, все акции которой принадлежали Тилману Гэнтри, отсидевшему два срока сутенеру и карманнику. Подобные личности были не редкостью в городе. Выйдя на свободу, Гэнтри внезапно почувствовал интерес к торговле недвижимостью и подержанными автомобилями. Купив заброшенное здание, он делал косметический ремонт и либо перепродавал, либо сдавал помещения в аренду. В досье были перечислены четырнадцать его владений.
Намерение почтовиков расширить свои площади позволило Гэнтри войти в деловой контакт с “Ривер оукс”.
Шестого января сего года министерство почт США заказным письмом уведомило “Ривер оукс”, что она избрана в качестве основного подрядчика на строительство нового объекта и будет являться его владельцем и генеральным управляющим. В прилагаемом к письму соглашении правительство гарантировало компании ежегодную арендную плату в полтора миллиона долларов в течение двадцати лет. Мало того, государственные чиновники с несвойственной статусу поспешностью настаивали, чтобы окончательный вариант данного соглашения между “Ривер оукс” и министерством почт был подписан не позже первого марта, в противном случае сделка будет расторгнута. Проведя семь лет в мучительных сомнениях и скрупулезных подсчетах, федералы требовали построить им дворец за одну ночь.
