– Это получилось случайно, – оправдывалась Дженни.
– Да, по только не подслушивание.
– К тому времени я уже подозревала тебя, – возразила кузина.
Она совершенно не понимала, почему она оправдывается. Это он обязан объясниться.
– Единственное, в чем я замешан, – так это в попытке сохранить дом и землю. Эта собственность принадлежит нашей семье почти сто двадцать пять лет. Мне не хочется превращать все это в сеть ресторанов и бензоколонок только из-за того, что вблизи поместья прокладывают автотрассу.
Дженни молчала. Она почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Привычное чувство неуверенности вернулось к ней. Только Уолтер Хобарт мог успокоить ее и логически разъяснить происходящее.
– Ты хочешь, чтобы я объяснил тебе все, что ты видела и слышала.
Голос кузена был мягким и встревоженным. Он вновь стал прежним Ричардом.
– Да, – тихо прошептала Дженни.
За их спинами заржали лошади.
Ричард удивленно вглядывался в кого-то в темноте.
Дженни повернулась и посмотрела в ту же сторону.
В нескольких метрах от них под деревом стоял Уолтер Хобарт. В правой руке он держал наготове пистолет. Через левое плечо было перекинуто ружье. То самое, которое обычно хранилось на конюшне. Но вовсе не этот факт заставил Дженни задрожать от страха. Рядом с Уолтером сидел огромный волк. Красно-желтые глаза животного ярко горели в темноте. Хищник внимательно следил за Дженни и Ричардом. Он как бы оценивал силу потенциальных жертв.
Уолтер Хобарт погладил волка по голове. Затем доктор выпрямился и рассмеялся. Его хохот был гораздо ужаснее, чем смех Ричарда...
"Дура, дура, какая же я дура! – мысленно ругала себя Дженни. – Как я могла обратить внимание не на того. И отвергла того, кто не виновен ни в чем. И самое ужасное – позволить Хобарту использовать себя. Сыграть на моих чувствах с такой безжалостной расчетливостью".
От злости Дженни была готова рвать все, что попадет под руку. И все же, несмотря на клокочущую в груди ярость, на собственную слепоту относительно Уолтера, девушке не хотелось верить, что ее так обманули. Хобарт не может быть втянут во все это. Он не может быть хладнокровным убийцей Ли Саймингто-на. Он ведь такой внимательный, вежливый, рассудительный!
– Вы? – удивился Ричард. Он не верил своим глазам и был ошеломлен не меньше Дженни.
– Похоже, так. Я-то думал, что вы начали меня подозревать, Ричард. И разочарован тем, что вас так легко одурачить. Конечно, следует отдать должное моим актерским способностям.
– Это ваш волк? – поинтересовался Ричард.
– Это не волк.
Сейчас он держал молодого человека и Дженни на прицеле. Хотя необходимости в этом не было. Достаточно и зверя у его ног, чтобы не дать им сбежать.
– Но ведь это животное – убийца.
– О да, конечно. Правда, оно лишь частично волк. В большей степени оно – немецкая овчарка. Великолепная смесь, отлично поддающаяся дрессировке.
– Дрессировке, чтобы убивать? – спросил Ричард. Он потянул девушку к себе, чтобы в случае необходимости прикрыть ее собой. Дженни покорилась. Столь быстро меняющиеся события сбили ее с толку.
– А чего еще желать армии США от такого животного?
– Армии? – переспросил Ричард.
– Да, я был во Вьетнаме. Восемнадцать месяцев.
Хобарт наклонился и погладил собаку по голове. По всему было видно, что он и не собирается заканчивать разговор. Он явно наслаждался, рассказывая им обо всем и отвечая на все интересующие их вопросы. Подобное поведение говорило о том, что, кроме них, об этом больше никто и никогда не узнает. Единственный шанс на спасение – в том, чтобы сыграть на его самонадеянности, на его потребности рассказать жертвам, какой он умный и как он все ловко продумал. Им необходимо выиграть время и найти способ как-то обмануть его.
Но как?
Хобарт внимательно посмотрел на них и продолжал:
– Я, естественно, не участвовал в боях. Я служил психотерапевтом в госпитале. Моей задачей было лечить тех, кто потерял память после взрыва, кто страдал паранойей и прочими психическими расстройствами, связанными с войной. Однажды в госпиталь один солдат принес Брутуса. Собака была ранена в левый бок. Солдат был очень привязан к псу и хотел, чтобы мы его спасли. В тот день к нам поступило сорок девять раненых. Врачам пришлось спасать людей, а не собаку. Я единственный был свободен. Вот и занялся спасением животного.
Собака зарычала, как бы подтверждая рассказ Уолтера.
– Пес жил со мной в палате. Конечно, это было опасно. Тем более, что Брутуса приручили подчиняться своему хозяину. В тот момент от потери крови он был очень слаб и не мог обидеть даже мышь. Первые три дня я кормил его из соски, пока он не смог лакать мясной бульон самостоятельно. Потребовалось две недели на то, чтобы он начал ходить по палате. И еще две – на его полное выздоровление. Вскоре после ранения собаки погиб ее хозяин. Брутус больше не видел его и, возможно, решил, что хозяин его предал. Я, напротив, был всегда рядом. Облегчал его боль. Кормил. Постепенно Брутус увидел во мне друга. Когда он окончательно выздоровел, то не ушел от меня. Всю свою преданность он переадресовал мне. По окончании службы в армии я забрал Брутуса с собой. Он стал великолепным сторожевым псом. Совсем недавно он проявил замечательные, деловые качества.
Хобарт неприятно улыбнулся.
– Но ради чего? Зачем?.. – начал было Ричард.
Доктор перебил его:
– На это есть несколько причин. Первая: доктор Мальмонт знал об увлечении Коры оккультизмом. Она читала книги о сверхъестественном, о реинкарнации и о всякой подобной ерунде. Он...
– Подождите, разве Мальмонт тоже с вами заодно? – Не дожидаясь ответа, Ричард сам ответил на вопрос. – Конечно, ведь это он рекомендовал вас!
– Дайте мне закончить, – недовольно произнес Хобарт. – Мальмонт рассказал мне о фамильном проклятии и о том, что это самый быстрый способ добраться до Коры. Брутус сыграл роль загадочной, страшной волчицы, бродящей по окрестностям поместья. Мальмонт был уверен, что Кора с радостью согласится продать имение, если узнает, что это решит все ее проблемы. По отношению же к вам, Ричард, проклятие могло сбыться.
– Как вам удалось использовать собаку в убийстве Саймингтона? – спросил Ричард, затягивая время. – Вас не было в конюшне.
– Верно. Когда я узнал о приезде ветеринара, который располагал некоторыми фактами о гибели Холликросс, я отправился к пещере, где прятал Брутуса. И привел собаку к главным воротам. Там нас уже ждал Мальмонт. Ему я и сообщил о прибытии Саймингтона. Под каким-то предлогом Мальмонт отправился в дом ветеринара. Ему удалось вынести шляпу. Я дал Брутусу понюхать этот предмет и провел некоторое время с ним, натаскивая его на убийство владельца шляпы. Затем я оставил пса с Мальмонтом. Он не подчинялся доктору, но и не нападал на него, поскольку хорошо знал его. После всего я вернулся в дом и обеспечил себе алиби. Мальмонт выждал, когда Саймингтон проведет в конюшне минут пятнадцать, и наведался туда сам. Он выяснил, что ветеринар обнаружил шерсть собаки и что после проведения лабораторных анализов Ли сможет определить вид животного. Выйдя из конюшни, Мальмонт выпустил Брутуса из своей машины. Собака сделала свою работу и вернулась в машину. Позже я забрал пса у доктора.
– Весьма ловко, – прокомментировал Ричард.
– Благодарю.
Дженни решила, что сходит с ума. В здравомыслящем мире подобные вещи не должны происходить. Из-за таких хитрых и опасных представителей человечества, как Хобарт, люди попадают в ужасные ситуации. Должно быть, ей все это почудилось. С другой стороны, она понимала, что подобное случается и с другими. Разве не умерла Леона Брайтон? А ее родители? Неужели это не доказательство жестокости мира?
– А состояние здоровья Фрейи – ваших рук дело? – спросила Дженни. Девушка желала услышать отрицательный ответ. Она надеялась, что к списку его и без того гнусных деяний не добавится хотя бы столь безжалостное использование ребенка для достижения своих целей.
Но он ответил утвердительно:
– Да. Хотя идея принадлежит Мальмонту – это его часть игры.
– Каким образом вам удавалось вводить ее в транс в нужное время? – удивился Ричард.
– Доктор Мальмонт поставил девочке диагноз "недостаток витаминов". Он прописал ей препараты, которые сам же и доставлял. Каждая таблетка была помещена в пластиковую капсулу. Всего в коробке их было тридцать. Каждый день приема был отмечен на капсуле. Некоторые из таблеток оказывали сильное седативное воздействие. Система не срабатывала в редкие моменты, когда Гарольд или Анна забывали дать препарат вовремя. Впрочем, на следующий день они заставляли девочку выпить таблетку. Так называемые утренние комы, которые выбивались из обычной схемы.
– Какая жестокость! – воскликнула Дженни.
Хобарт рассмеялся.
