Когда наконец появился связной — потный португалец по имени Дакоста, — Ведер не выказал ни недовольства, ни замечаний. Он сидел и молча дожидался, когда связной, шумно выдохнув, сядет за столик и закажет себе пива. Когда пиво прибыло, а официант отошел, Дакоста повел разговор.
— Ну как доехалось?
Ведер промолчал.
Он знал по опыту, что ближайшие несколько минут связной будет нести околесицу, жалуясь на жару и неудобства путешествия, бахвалиться насчет гольфа и женщин, разглагольствовать о курсе песо и доллара, да мало ли чего еще. Пускай себе мелет. Любая встречная реплика, пусть даже на уровне междометия, неминуемо даст его монологу новый импульс, а это значит потерю еще как минимум нескольких минут. Наконец, в достаточной мере истощив запас красноречия, толстый коротышка преобразился из болтливого туриста в бизнесмена. Оглядевшись, нет ли поблизости посторонних, он скрытным движением извлек из внутреннего кармана мятого белого пиджака конверт с несколькими цветными снимками. Их он разложил по столику на манер пасьянса. Семь лиц. Пятеро мужчин и двое женщин в возрасте от тридцати пяти и старше.
Четверых из них Ведер знал в лицо, но не подал виду, а лишь без интереса поглядел на Дакосту — холодно, выжидательно.
— Заказ на всех семерых, — сообщил связной.
— Место одно или раздельно?
— Мест по крайней мере пять, — облизнув губы, передал тот. — Хотя не исключено, что четверых из них будет возможность собрать одновременно в одной комнате. На похороны всегда приходит куча народа, верно?
— Семь мишеней, — Ведер задумчиво отхлебнул воды, — значит, семь чеков на оплату.
— Ты ведь уже согласился на эту работу?
— Нет, я согласился лишь встретиться с тобой и выслушать насчет работы.
— Но ты же всегда справляешься…
— Только если за нее берусь, — бесстрастно заметил Ведер. — А на эту я еще не подряжался.
— Да тебе ж раз плюнуть! — заговорщически подмигнул Дакоста.
Ведер промолчал.
Дакоста отпил пива. Ведер выжидал, будучи уверен: коротышка уполномочен выложить сумму одним куском за все семь попаданий, но он мог и хитрить, пытаясь как-то сбить цену.
— А кто мишени? — поинтересовался Ведер, чтобы и не тормозить переговоры, и не выдать своих интересов.
Связной прошелся по всем кандидатам на тот свет, давая имена и короткую характеристику. Снимки он при этом поочередно укладывал веером, словно карты.
— Погоди, — сказал вдруг Ведер. — Так получается всего шесть.
Он кивнул на последний выложенный снимок, следя, чтобы голос звучал ровно, не выдав алчной нотки. — Это у тебя кто?
— Ах это. — Собеседник, подняв бровь, понизил голос. — А это самая, можно сказать, почетная мишень. На нее умение надо.
— Умение дорого стоит, — не замедлил сказать Ведер. Дакоста поморщился, явно сожалея о вылетевшей фразе. — Как звать этого человека? — спросил Ведер, не отводя взгляда от фотографии.
Со снимка смотрел мужчина с волевым, тронутым морщинами лицом и жестким, выдающим несгибаемую волю взглядом.
Память у Ведера была безупречная, и это лицо он знал давно. Киллер видел его лишь однажды — считаные секунды в перекрестье прицела, — но вокруг было так людно, а попадание выглядело настолько маловероятным, что выстрела он не произвел. Это было одно из трех убийств, которые ему не удалось осуществить. Все, кстати, приходилось на одну и ту же пору интенсивных заказов. Потом расклад стал вдруг решительным образом меняться: задания как-то разом оборвались, а те, кто их давал, оказались либо убиты, либо резко поисчезали, словно сгинули.
Дакоста в нерешительности смолк.
— Н-да, вот здесь у нас заминка, — со вздохом поморщась, нехотя признался он. — Человек этот — большая шишка при новом американском правительстве. Начальник агентства. Типа «Антитеррора», только компактнее и еще круче. Агрессивней, злей. Он там шеф, а его команда… Ты бы знал, сколько они моим клиентам планов порушили! Убери мы его, и дышать можно спокойно или уж, по крайней мере, как-то с людьми договариваться.
— Имя, — негромко потребовал Ведер.
— Да у него их куча, смотря с кем он имеет дело. Когда мой клиент с ним впервые повстречался, кодовая кликуха у объекта была Священник.
— А настоящее имя есть?
Дакоста пожал плечами.
— Точно и не знаю. Последнее время зовет себя вроде как «мистер Черч».
Ведер пристально разглядывал фотографию. Да, лицо определенно то самое. Именно этого человека его работодатели страшились больше всего, и вот он опять перед ним. Этот и еще двое других, тоже знакомых по прошлому, — гляди-ка, опять всплыли после стольких лет. Как неумолимо жизнь раскладывает свой пасьянс…
— Семь пуль — семь выплат, — подытожил Ведер негромко, но с такой каменной решимостью, что Дакоста понял: дальнейший торг неуместен.
— Да-да, конечно, — сказал он нехотя. — Нет проблем.
Ведер еще какое-то время разглядывал снимки — особенно того разноименного американца, — после чего сгреб их со стола.
— Нет так нет, — сказал он, кивнув.
Нет флага таких размеров, чтобы прикрыть позор убийства невинных людей.
Говард Зинн
В полете.
Суббота, 28 августа, 11.09.
Остаток времени на Часах вымирания:
96 часов 51 минута (время местное).
— Что?! Какой, на хрен, единорог! — не на шутку взбеленился я. — Вообще, что за хрень!
— Никакой хрени здесь нет, — парировал Кто. — По крайней мере, мистер Черч относится к этому очень даже серьезно. Он… — Слова зама по науке прервала пронзительная тема из «Призрака оперы». Кто покосился на свой сотовый. — Вот вам: легок на помине.
— Это у вас такой рингтон? — спросил я.
— Только для мистера Черча, — пояснил Кто, открывая телефон.
— Да? Конечно. Даю вход.
Экран разделился надвое; на одной половине теперь сидел в своем кресле шеф.
— Специально звоню по скайпу, чтобы у вас обоих была прямая видимость, — сказал он.
— Что это там за ересь на видео?.. — начал было я, но он перебил, поднеся палец к губам:
— Сначала о главном. Вы рады будете узнать, что состояние сержанта Фарадея оценено как критическое, но стабильное. Он лишился селезенки, но в отношении остального доктора проявляют оптимизм.
— Слава богу! Первая хорошая новость за сегодня.
— К сожалению, она же и последняя, — обрадовал Черч. — ДВБ все так же долбится в ворота, а президент еще не восстановился для контроля над администрацией. Так что мы по-прежнему в осаде.
— Красота. Кого-нибудь еще из наших взяли?
— Неизвестно. Девяносто три процента состава благополучно доложились. От остальных семи ни слуху ни духу. Часть из них на заданиях, а остальные… И вся команда Петерсона.
— Ч-черт, — в сердцах сказал я. Ну не может же такого быть, чтобы всех ребят Хэка взяли и повязали.
— Как тебе видео с охотой? — осведомился шеф.
— Ересь какая-то, — сказал я. — Сейчас графикой что угодно можно сделать.
Тут вмешался Кто.
— Компьютерной анимацией здесь и не пахнет, — категорично заявил он. — Мы консультировались у троих специалистов из «Индастриал лайт энд мэджик» — команда самого Джорджа Лукаса по спецэффектам, — слышали, наверное? Так вот, они…
— Как это вы, интересно, к ним пролезли? — перебил я.
— У меня там есть один хороший знакомый по отрасли, — вместо Кто ответил Черч.
Я сдержал невольную улыбку. У Шефа, где ни копни, везде есть товарищ «по отрасли», что бы это за отрасль ни была.
— А Ноев ковчег вы тоже можете добыть? — сухо сказал я.
— Настоящий или который в кино? — переспросил шеф с вполне серьезным видом.
— Дело в том, — вернул нас к теме обсуждения Кто, — что ребята из ИЛЭМ отсмотрели то видео на всех своих мониторах, пропустили через всякие фильтры и счетчики. Даже алгебраический анализ волосков гривы сделали, основанный на синхронности движения под соответствующим углом солнца. И однозначно доложили, что комар носа не подточит: изображение подлинное.
Я спесиво фыркнул.
— Ну, значит, это просто лошадь была с прилепленным рогом!
— Предположение неудачное, — заметил Черч.
— А что мне еще сказать?
— Снова повторяю, — опять вклинился Кто, — мы досконально изучили видео: рог совершенно подлинный, не раскачивается и не хлябает. В нем с полметра длины, а в основании он достаточно тонок. Так что будь рог приклеен или привязан — непременно начал бы раскачиваться. А теперь вспомните: существо встряхивало на скаку головой и затем резко упало, а рог, между прочим, держался намертво. Ну не гвоздями же он был к черепу прибит, в конце концов!
