просто случился нервный срыв. Зря я им это сказал.
— Мне очень жаль, Макс, но ты ошибаешься.
— Нет — это тебя ввели в заблуждение.
— Дело в том, что твоя Оля ушла от тебя год назад.
— Что! — опешил Макс.
— Оля, старушка и федерал — это твои галлюцинации и их видишь только ты.
— Да этого просто не может быть! — запротестовал он.
— Мне жаль, Макс, но это так.
— И ты туда же! — сказал Макс и на некоторое время принял задумчивый вид. Уверенный в том, что у него нет никаких галлюцинаций, он хотел убедить в этом и Марину. Но как? Ему тут же на ум пришла незамысловатая идея, как подтвердить свою правоту. Он достал из кармана больничной пижамы календарный листок и протянул бывшей коллеге.
— Что это?
— Записка, Оля оставила её перед тем, как бросить меня.
Марина с удивлённым видом взяла протянутый листок и вслух прочла:
— «Я ухожу от тебя навсегда, и не пытайся понять почему. Оля».
— А теперь скажи, кто её написал, если Оли не существует?
— По всей видимости, Оля.
— Теперь-то ты понимаешь, что тебя ввели в заблуждение?!
— Макс, а ты обращал внимание на дату календаря? — спокойным голосом спросила Марина. — Эта записка была написана в две тысячи шестнадцатом году, а сейчас две тысячи семнадцатый, — она вернула ему бумажку.
Макс взял листок и посмотрел на дату: «19 сентября 2016 год»:
— Ничего не понимаю.
— Эту записку она написала год тому назад.
— Но это невозможно!
— Тогда ответь мне на вопрос: если Оля жива, где она сейчас? — Марина уставилась ему в глаза.
Макс задумался:
— Она бросила меня.
Оля отрицательно помотала головой.
— Подожди, подожди! — спохватился он. — Её убил этот фээсбэшник!
— Нет, Макс! Оля бросила тебя год назад, а перед этим написала прощальную записку.
— Но ведь я всё это время жил с ней! Я видел её каждый день! Я разговаривал с ней! — парня переполняли эмоции.
— Ты на протяжении года жил с призраком. Оли не существует, как фээсбэшника и старушки, которую ты видишь с пятнадцати лет.
— Нет, нет, нет! Этого не может быть! — он вцепился руками в свои волосы — Как такое вообще возможно?
Макс впал в ступор. Он покопался в коридорах своей памяти, а затем выпалил:
— Не верю, — он подскочил со скамейки и принялся тыкать в телефон.
— Ты что делаешь, Макс?
— Мне нужно дозвониться до Монаха и отменить встречу… Вот чёрт, опять занято!
— Какую встречу?
— Я должен отдать конверт, — он вновь принялся набирать номер.
— Послушай, Макс… — Марина решила возразить, что конверт — тоже галлюцинации, но вспомнив, как тайком от Макса, она залезла к нему в карман пиджака и вытащила из него конверт, не стала торопиться с выводами.
Макс повернулся к ней лицом, и тогда Марина глубоко заглянула ему в глаза. В его взгляде блуждала пустота и она поняла, что он действительно серьёзно болен и адекватного разговора с ним не получится, по крайней мере, сегодня.
После беседы с Максом, она вернулась в кабинет доктора, чтобы задать ещё несколько вопросов. Доктор Мендельштеин, как и прежде, сидел на своём месте, а Марина разместилась, напротив на стуле.
— Что с ним произошло?
— У него обострилась старая болезнь.
— А почему после столь долгого затишья болезнь вновь вернулась?
— Этому может способствовать алкоголь, наркотики, либо стресс. В его случае я как раз думаю, что виновен стресс, который случился у Максима, когда он потерял свою любимую девушку. Плюс ко всему он после этого стал выпивать спиртное, и вот, пожалуйста, — результат: он оказался у нас. Человеческий мозг — это грандиозная загадка. И никто не знает, что в нём творится.
— Скажите, доктор, а что это он твердит про какого-то Монаха и спрашивает про конверт? — спросила Марина, нервно теребя пальцами дамскую сумочку.
— Да кто ж его знает, может быть галлюцинирует или видел кого-то, кто возбудил его расстроенное воображение. Я подозреваю, что помимо шизофрении у него ещё и раздвоение личности. Думаю, что Монах — это и есть Максим. Хотя признаюсь, шизофрения и раздвоение личности — это далеко не одно и то же, как многие ошибочно считают.
— Это как?
— Такое бывает. Больные часто воображают себя какой-нибудь выдающейся личностью, чаще всего почему-то Наполеонами, в других случаях они становятся героями любимых фильмов или книг.
— Но я видела, как он пытался дозвониться до этого самого Монаха.
— Уверяю вас, это невозможно, так как больным телефоны запрещены, а тот, что вы видели у Максима — без батарейки, — он одарил её снисходительной улыбкой.
— О, Господи! — произнесла она чувственным голосом. — А как долго он находится в таком состоянии?
Доктор пожал плечами и добавил:
— Трудно сказать.
— Скажите, его можно вылечить?
— А, чем мы, по-вашему, здесь занимаемся?
— То есть это дело времени, я правильно понимаю?
— Полностью излечить нельзя, но приостановить болезнь вполне возможно.
— Я хочу забрать его, — твёрдым голосом сказала она.
— Забрать? Куда?
— Домой.
— Давайте говорить откровенно. Максим не в том состоянии, чтобы его можно было выписать. К тому же вы не являетесь ни его женой, ни родственницей.
— Хорошо, а когда я смогу забрать его отсюда?
— Как только он перестанет слышать голоса и видеть галлюцинации, или хотя бы начнёт осознавать, что видит галлюцинации.
— Хорошо, но как только это случится, вы сразу…
— Я вам сразу сообщу, — он договорил за неё.
— Спасибо.
— Ну что вы — это вам спасибо, что заботитесь о нём в столь тяжёлое для него время. Ведь насколько я знаю, у него, кроме вас, больше никого нет.
На протяжении двух недель Марина несколько раз встречалась с доктором и узнала про своего бывшего коллегу много интересного.
Первые психические отклонения у Максима были зафиксированы в возрасте одиннадцати лет, после того случая, когда он потерял родителей. Мальчик перенёс психологический стресс, и стал слышать голоса. Повторное свидание с психиатром у него состоялось, когда ему исполнилось пятнадцать. В школе учителя стали замечать, что Максим разговаривает сам с собой, и они обратились за помощью к соответствующим специалистам, после чего мальчика поместили в психиатрическую больницу, где ему поставили диагноз: параноидальная шизофрения, сопровождающаяся галлюцинациями. Пройдя длительное лечение Максиму удалось избавиться от голосов и галлюцинаций и его выписали из лечебницы.
После всего произошедшего Максим стал очень замкнутым и раздражительным и по минимуму ограничил своё общение с внешним миром. По многим предметам существенно снизилась успеваемость, но зато в противоположность этому стали развиваться другие способности. Он мог в уме умножать шестизначные цифры и решать сложные математические задачи, которые с трудом давались даже выпускники математических
