Адам долгим взглядом смотрел на нее. Я принесла ему большую порцию виски.
— Не хотите немного, Джоанна? — спросила я. Она покачала головой и стала ждать ответа Адама. Я плеснула себе виски на дно стакана и выпила одним глотком.
— Как, по-вашему, это случилось?
— Откуда, черт возьми, мне знать? — наконец бросил он. — Было дьявольски холодно. Налетела буря. Все были не в себе. Ничто не работало, и никто. Я не знаю, что случилось со шнуром, остальные тоже. Теперь вам хотелось бы кого-то обвинить, не так ли? — Он выплюнул часть виски обратно в стакан. — Вы хотите написать красивый лаконичный рассказ о том, как такой-то повел группу людей к смерти. Так вот, леди, там, в смертельной зоне, так не бывает. Там нет ни героев, ни злодеев. Мы просто люди, которые ползут по горе в то время, как клеточки их мозга осыпаются одна за другой.
— В книге утверждается, что вы — герой, — возразила Джоанна, которую совершенно не смутила его вспышка. Адам промолчал. — И еще, — продолжала она осторожно, — там есть некий намек на то, что руководитель экспедиции должен нести некоторую ответственность. Грег.
— Можешь принести еще, Элис? — Адам протянул мне свой стакан. Беря стакан, я наклонилась и поцеловала его. Я раздумывала, в какой момент мне следует попросить Джоанну уйти.
— Как я понимаю, Грег сейчас в плохом состоянии. Что это, чувство вины, как вы думаете?
И опять Адам промолчал. Он на мгновение закрыл глаза и откинул голову. Он выглядел очень уставшим.
Она предприняла очередную попытку:
— Вы не считаете, что все путешествие было ненужным риском?
— Это очевидно. Погибли люди.
— Вы не жалеете о том, что из гор пытаются сделать бизнес?
— Жалею.
— И тем не менее участвуете в этом.
— Да.
— Одна из погибших, — сказала Джоанна, — была вам очень близка. Ваша бывшая девушка, помнится.
Он кивнул.
— На вас, видимо, ужасно подействовало то, что вы не сумели спасти ее?
Я передала Адаму вторую порцию виски, и он обнял меня за талию, когда я наклонилась к нему.
— Не уходи, — произнес он так, словно имел в виду наши отношения в целом. Я присела на подлокотник его кресла и положила руку на его спутанные волосы. Он некоторое время оценивающе смотрел на Джоанну. — О чем, черт побери, вы думаете? — наконец спросил он. И вскочил с кресла. — Мне кажется, с вас довольно, а вам не кажется?
Джоанна даже не пошевелилась, лишь проверила, работает ли магнитофон.
— Вам удалось это преодолеть? — настаивала она. Я потянулась и выключила магнитофон, а она взглянула на меня.
Наши глаза встретились, и она кивнула — одобрительно, как мне показалось.
— Преодолеть. — Его голос дрогнул. Потом он заговорил совершенно другим тоном. — Хотите, я раскрою вам мою тайну, Джоанна?
— Буду рада.
Я могла поклясться, что так оно и было.
— У меня теперь есть Элис, — заявил он. — Элис меня спасет. — Он издал довольно скрипучий смешок.
Теперь уже встала Джоанна.
— Последний вопрос, — сказала она, надевая пальто. — Вы продолжите ходить в горы?
— Да.
— Почему?
— Потому что я альпинист. Вот кто я. — Его язык немного заплетался. — Я люблю Элис и лазаю по горам. — Он прижался ко мне. — Вот в чем я вижу благодать.
* * *
— Я беременна, — сказала Полин. Мы гуляли в Сент-Джеймс-парке под руку, но по-прежнему ощущали некоторую неловкость. Это была ее идея встретиться, а мне этого не очень хотелось. Вся моя прежняя жизнь казалась далекой, почти нереальной, словно тогда это был кто-то другой, а не я. В той жизни я любила Полин и зависела от нее; в этой жизни места такой крепкой дружбе уже не было. Идя в то морозное субботнее мартовское утро на встречу с Полин, я поняла, что отложила нашу дружбу до какого-нибудь дождливого дня. Я решила, что смогу к ней вернуться, но не сейчас. Мы гуляли по парку, пока не стало смеркаться, осмотрительно избегая тем, по которым раньше мы могли говорить друг с другом в большей или меньшей степени откровенно.
— Как Джейк? — спросила я, а она, слегка поморщившись, ответила, что хорошо.
— Как твоя новая жизнь? — задала она вопрос без особого интереса, а я не стала особенно распространяться.
А теперь я остановилась и положила руки на ее худенькие плечи.
— Прекрасная новость, — сказала я. — Давно?
— Восемь или девять недель. Достаточно, чтобы начало постоянно тошнить.
— Я очень за тебя рада, Полин. Спасибо, что поделилась со мной.
— Как же не поделиться, — официальным тоном ответила она. — Ты моя подруга.
Мы вышли на улицу.
— Мне туда, — сказала я. — Неподалеку отсюда встречаюсь с Адамом.
Мы с облегчением расцеловались, и я свернула в неосвещенный переулок. Как только я вошла в него, передо мной возник высокий молодой человек и, прежде чем я успела осознать, что у него мертвенно-бледное лицо и ярко-рыжая копна волос, сорвал у меня с плеча сумочку.
— Ой! — вскрикнула я и кинулась за ним. Я вцепилась в сумочку, хотя в ней почти ничего не было, и потянула на себя. Он резко повернулся ко мне лицом. На левой щеке у него виднелась татуировка в виде паутины, а горло пересекала линия с надписью «Режь здесь». Я ударила ногой ему по голени, промахнулась и ударила снова. Вот так, это, должно быть, больно.
— Пусти, сука, — зарычал он. Ручки сумки впились мне в ладонь, потом выскользнули у меня из руки. — Глупая гребаная сука. — Он размахнулся и ударил меня по лицу. Я попятилась и схватилась за щеку. У меня по шее струилась кровь. Его рот был открыт, и я увидела толстый фиолетовый язык. Он снова замахнулся. Боже, сумасшедший! Помнится, я подумала, что он, возможно, человек, который присылал записки с угрозами, наш преследователь. Потом я зажмурила глаза: пусть все скорее закончится. Удара не последовало.
Я открыла их опять и увидела, словно во сне, что у него в руке нож. Он был направлен не на меня — на Адама. Потом я увидела, как Адам опустил свой кулак на лицо нападавшего. Тот закричал от боли и выронил нож. Адам снова ударил, удар пришелся на шею мужчины. Что-то хрустнуло. Потом нанес удар в живот. Татуированный попятился; его левый глаз был весь в крови. Я увидела лицо Адама: оно окаменело, на нем не было никакого выражения. Он еще раз ударил вора и отошел, дав мужчине упасть на землю. Тот улегся у моих ног, скуля, схватившись за живот.
— Прекрати! — выдохнула я. Собралась небольшая кучка зевак. Тут была и Полин; ее рот округлился от ужаса.
Адам пнул его ногой в живот.
— Адам. — Я вцепилась в его руку. — Ради Бога, остановись, ну пожалуйста. Довольно.
Адам посмотрел на корчившееся на мостовой тело.
— Элис хочет, чтобы я остановился, — сказал он. — Только поэтому я не буду продолжать. Иначе убил бы за то, что ты осмелился к ней прикоснуться. — Он поднял с земли мою сумочку, потом повернулся ко мне и взял мое лицо в свои ладони. — У тебя кровь, — заметил он. И слизнул часть крови с моего лица. — Дорогая Элис, из-за него у тебя течет кровь.
Я, как в тумане, видела, как собираются люди, как они разговаривают, спрашивают друг у друга, что случилось. Адам обнимал меня.
— Сильно болит? С тобой все в порядке? Взгляни на свое прекрасное лицо.
— Да. Да. Я не знаю. Думаю, да. С ним все в порядке? Что он?..
Я перевела взгляд на человека, лежавшего на земле. Тот шевелился, но едва-едва. Адам не обращал на него никакого внимания. Он вынул из кармана носовой платок, послюнил и стал вытирать ссадину у меня на щеке. Неподалеку от нас взвыла сирена, и за плечом Адама я увидела полицейскую машину, за которой следовала «скорая».
— Прекрасная работа, приятель. — Здоровенный мужчина в длинном плаще подошел и пожал Адаму руку. — Уберите этого. — Я глядела на них, пораженная, а они пожимали друг другу руки. Это был какой-то кошмар, фарс.
— Элис, с тобой все в порядке? — Это была Полин.
— Да.
Полицейские уже были вокруг. Подъехала машина. Произошел один из тех инцидентов, на которые они должны реагировать. Полицейские наклонились над лежащим, подняли его на ноги и куда-то повели.
Адам снял с себя куртку и набросил мне на плечи. Пригладил мне волосы.
— Пойду поищу такси, — сказал он. — Полиция может подождать. Оставайся на месте. — Он повернулся к Полин. — Присмотрите за ней. — И убежал.
— Он мог его убить, — сказала я Полин.
Та странно посмотрела на меня.
— Он и вправду обожает тебя, да? — спросила она.
— Но если бы он...
— Он спас тебя, Элис.
* * *
На следующий день журналистка Джоанна снова позвонила. Она прочла о драке в вечерней газете, и это событие должно было повернуть интервью другой стороной, совершенно другой. Она просто хотела, чтобы мы оба прокомментировали его.
— Отвали, — нежно пробурчал Адам и передал трубку мне.
— Каково чувствовать себя, — спросила она меня, — замужем за мужчиной такого типа, как Адам?
— Какого такого типа?
— Ну, героя, — сказала она.
