— Расскажи мне о них. О рыцарях-тамплиерах. Секретные надписи на могильных памятниках. Священники, обнаружившие утраченное сокровище.
Она глянула на фото Марка на боковом столике, сделанное за несколько месяцев до его смерти. В полном жизни лице молодого человека угадывались черты Ларса. Такой же подбородок с ямочкой, яркие глаза и смуглая кожа. Как она допустила, чтобы они стали чужими друг другу?
— Откуда это здесь? — спросил Коттон, перехватив ее взгляд.
— Я поставила сюда эту фотографию, когда приезжала последний раз. Пять лет назад. Сразу после лавины.
Трудно поверить, что твой единственный ребенок мертв уже пять лет. Дети не должны умирать с мыслью, что родители их не любят. В отличие от ее мужа, который лежал в могиле, Марк был погребен под тоннами пиренейского снега в тридцати милях к югу отсюда.
— Я должна довести дело до конца, — пробормотала Стефани дрожащим голосом.
— Я до сих пор не понимаю, что это за «дело». — Малоун взмахнул дневником. — По крайней мере, мы знаем, где искать Кларидона. Его зовут Ройс Кларидон. Здесь есть адрес. Они с Ларсом были друзьями.
— Я гадала, когда ты обнаружишь это.
— Я что-то пропустил?
— Трудно выделить самое важное. Тут так много всего написано.
— Может быть, хватит врать мне? Я не смогу помочь, если ты будешь утаивать информацию.
Стефани кивнула.
— Что там с пропавшими страницами, посланными Сковиллю? Что-нибудь ценное?
— Это ты мне скажи. — И он протянул ей восемь страниц.
Она решила, что некоторое количество умственного труда отвлечет ее от мыслей о Ларсе и Марке. Просмотрела рукописный текст. Большая часть ничего не значила, но некоторые абзацы разрывали ее сердце.
«…Соньер очень любил свою подругу. Она появилась в его жизни, когда ее семья переехала в Ренн. Ее отец и брат были искусными ремесленниками, а мать присматривала за домом священника. Это случилось в 1892 году, спустя год после того, как Соньер сделал открытие. Когда ее семья уехала из Ренна, устроившись на работу на расположенной неподалеку фабрике, она осталась с Соньером и не покидала его двадцать лет до самой смерти. Он записал на ее имя все, чем обладал, что показывает, как безусловно доверял ей. Она была беззаветно предана ему, храня его секреты в течение тридцати шести лет после его смерти. Я завидую Соньеру. Это был человек, познавший беззаветную любовь женщины и отвечавший ей таким же беззаветным доверием и уважением. Говорят, ему было трудно угодить, им руководила страсть совершить что-то, за что люди будут помнить его. Роскошная церковь Святой Магдалины — это его наследие. Нет ни одного упоминания, что его возлюбленная хотя бы раз возразила против того, что он делал. Все источники сообщают, что она была преданной женщиной, поддерживавшей его во всех начинаниях. Наверняка между ними были разногласия, но в итоге она была рядом с Соньером до его последнего дня и хранила ему верность даже после его смерти. Можно долго говорить о преданности. Мужчина может свернуть горы, когда его поддерживает любимая женщина, даже если она считает, что его дело — это чепуха. Наверняка возлюбленная Соньера не раз качала головой при виде нелепости его созданий: и вилла Вифания, и башня Магдала — несуразные для того времени сооружения. Но она никогда не пыталась затушить горящий в его душе огонь. Она любила его настолько, что позволяла ему делать то, чего он жаждал, и результаты мы видим сегодня — тысячи тех, кто приезжает в Ренн каждый год. Вот что такое наследие Соньера. Ее наследие — это то, что его дела до сих пор живы».
— Зачем ты дал мне это? — спросила она Малоуна, дочитав.
— Тебе это нужно.
Откуда восстали все эти призраки? Может быть, в Ренн-ле-Шато нет сокровищ, но здесь скрыты демоны, стремящиеся истерзать ее душу.
— Когда я получила посылку с дневником и прочитала его, я осознала, что была несправедлива по отношению к Ларсу и Марку. Они верили в то, что искали, точно так же, как я верила в свою работу. Марк, бывало, говорил, что я — сплошной негатив. — Стефани помолчала, надеясь, что их души слышат ее сейчас. — Я была не права. То, чем занимался Ларс, было делом его жизни, поэтому мне следовало относиться к этому серьезно. Вот почему я приехала, Коттон. Ради них. — Она посмотрела на него уставшими глазами. — Бог знает, я им должна. Я просто никогда не понимала, что ставки настолько высоки.
Малоун снова глянул на часы, потом уставился в темные окна.
— Пришло время узнать, насколько они высоки. С тобой будет все в порядке здесь?
Она взяла себя в руки и кивнула:
— Я найду, чем себя занять. А ты делай свое дело.
Малоун вышел из дома через главный вход, не пытаясь спрятаться. Двое мужчин, которых он заметил раньше, скрывались в дальнем конце улицы, за углом, неподалеку от городской стены, откуда они могли следить за домом Ларса Нелла. Но чтобы последовать за ним, они должны были пересечь эту пустынную улицу. И любители, и профессионалы наверняка разделились бы. Укрылись бы в противоположных концах, готовые двигаться в любом направлении. Как и в Роскиле, этот вывод слегка утешил его. Но он оставался настороже, чувства были обострены. Кто же так интересуется делами Стефани?
Может быть, это современные рыцари-тамплиеры?
Страдания Стефани вызвали у него мысль о Гарри. Смерть ребенка казалась ему непостижимой и невыразимой. Он не мог даже представить себе ее горе. Может быть, после отставки ему следовало жить в Джорджии, но Гарри и слышать об этом не хотел. Не беспокойся обо мне, сказал его сын. Я буду приезжать к тебе. В четырнадцать лет у его мальчика была такая трезвая голова. Тем не менее принятое решение то и дело казалось ему неправильным, особенно сейчас, когда он снова рисковал головой ради дела, которое его не касалось. Его отец был таким же — погиб, когда его подводная лодка затонула во время учений в Северной Атлантике. Малоуну тогда было одиннадцать лет, и он помнил, как тяжело перенесла это мать. На поминальной службе она даже отказалась взять сложенный флаг, предложенный ей почетным караулом. Но он взял его и с тех пор повсюду возил с собой это красно-бело-синее полотно. У его отца не было могилы, которую Малоун мог бы навещать, и этот флаг остался единственным напоминанием о человеке, которого он почти не знал.
Он дошел до конца улицы. Ему не надо было оглядываться, чтобы заметить, что один из наблюдателей идет за ним, а второй остался следить за Стефани.
Он свернул налево и направился к владениям Соньера.
Ренн не был ночным городом. Попадались только запертые двери и занавешенные окна. Ресторан, книжный магазин и киоски уже закрылись. Сумрак набросил на улицу глубокую тень. Ветер стонал между стенами, словно заблудшая душа. Эта сцена напомнила ему романы Дюма, словно все живое говорит тут только шепотом.
Улица сбегала вниз к церкви. Вилла Вифания и дом священника были заперты, сад около них освещался луной, которую то и дело закрывали облака.
Калитка, ведущая в церковный двор, оказалась открытой, как и говорила Стефани. Малоун направился туда, зная, что хвост последует за ним. Во дворе он воспользовался сгущающейся темнотой и скользнул за огромный вяз. Всмотрелся во тьму и увидел, что его преследователь, ускоряя шаг, входит на кладбище. Когда мужчина миновал дерево, Малоун прыгнул на него и двинул кулаком ему в живот. С облегчением почувствовал, что бронежилета нет. Ударил своего преследователя еще раз — в челюсть, сбив его с ног, потом резко дернул вверх.
Молодой человек был невысок, мускулист и чисто выбрит, с гладко причесанными светлыми волосами. Он оцепенел от неожиданности, когда Малоун ощупал его, быстро обнаружив оружие. Малоун извлек из-под пиджака незнакомца пистолет. «Беретта bobcat». Сделано в Италии. Маленькое полуавтоматическое оружие. Когда-то он тоже носил такое. Он приставил дуло к шее преследователя и крепко прижал его к дереву.
— Имя твоего хозяина!
Молчание.
— Ты говоришь по-английски?
Парень отрицательно покачал головой, продолжая втягивать в себя воздух и пытаясь прийти в чувство.
— Ты понял мой вопрос, значит, поймешь и это. — И Малоун взвел курок.
Противник оцепенел, что означало: он все прекрасно понял.
— Твой хозяин?
Внезапно прозвучал выстрел, и пуля вонзилась в дерево над их головами. Малоун резко обернулся и увидел неясный силуэт с винтовкой в руках, в ста футах от них, там, где бельведер примыкал к кладбищенской стене.
Еще один выстрел, и пуля вспорола землю у него под ногами. Он отпустил пленника, и тот ринулся прочь с церковного двора.
Но Малоуна сейчас больше беспокоил стрелявший. Он увидел, что тот отступил с террасы и скрылся за бельведером. Малоун почувствовал прилив энергии. С пистолетом в руках он пробежал кладбище и влетел в узкий проход между виллой Вифания и церковью. Он помнил эту местность, поскольку видел ее при свете дня. Впереди лежал сад, окруженный бельведером, который изгибался буквой U в сторону башни Магдала.
