— Спасибо! — ответили Яэль и Томас.
— Если я выпутаюсь из этой истории, то непременно отблагодарю вас, — добавила Яэль. — Не знаю как, но…
Камель поднял указательный палец:
— В моем доме есть правило: никаких «вы». Здесь только друзья.
Камель отвел их в единственную свободную комнату, на самом верху. Там стояла только одна кровать, но Яэль и Томас не стали уточнять, что они вовсе не любовники. Оставив в комнате свои скромные пожитки, они спустились вниз.
— Может, включим телевизор? — предложил Томас. — Я хочу знать, что покажут в новостях.
На экране промелькнула заставка выпуска новостей. Диктор рассказывал о сумасшедшей гонке, которую устроили в Париже две машины. В результате один человек погиб, множество получили легкие ранения. Яэль замерла, когда назвали число пострадавших.
Несмотря на вмешательство полиции, оба водителя скрылись. Расследование склоняется к тому, что это были бандитские разборки. Множество свидетелей видели, что пассажир джипа был вооружен. Тот же джип сбил тридцатичетырехлетнего мужчину на мотоцикле. Пострадавший скончался в больнице.
— Нужно как можно скорее прочитать, что написано на листке, который мы нашли у Люброссо, — сказал Томас.
Яэль открыла рюкзак. Как странно, что теперь так много зависит от полуобгоревшего клочка бумаги… Слава богу, листок не рассыпался.
По телевизору теперь выступали политики. Министр внутренних дел вещал:
— …тем более ужасно, что виновные скрылись, и никто не запомнил номера машин. Это происшествие дало новый толчок дискуссии по поводу скорейшей установки камер наблюдения на улицах Парижа. Я возмущен тем, что только гибель невинных людей заставила замолчать тех, кто выступал против подобных мер безопасности и препятствовал нам принять закон, гарантирующий жителям города безопасность и покой, которых они заслуживают!
Камель выключил звук.
— Я тоже возмущен! — воскликнул он, пытаясь справиться с гневом. — Нужно уметь читать между строк и уметь видеть правду за манипуляциями! — Он обратился к Яэль: — Посмотри на этого политика! Он говорит об ужасной трагедии, но не забывает выставить себя в выгодном свете. Знаешь, как обстоят дела на самом деле? Он пользуется любым происшествием, чтобы протолкнуть свой проект о видеонаблюдении. И так всегда! Демагогия, лицемерие, попрание морали… Это происходит уже давно и никого не шокирует!
Яэль поставила стаканчик с чаем:
— Томас говорил, что ты… что-то вроде специалиста по разведслужбам, это так?
— Не совсем. Я скорее защитник правды, борюсь за то, чтобы у людей был доступ к информации, а не к ее интерпретации.
— А разве у людей нет доступа к информации?
Камель ухмыльнулся:
— Если бы он у них был, произошла бы революция.
Яэль удивилась.
— Да, именно так! — продолжал Камель. — Сейчас мы получаем не реальную информацию, а то, во что она превращается в результате манипуляций. Это разные вещи.
— Ты расследуешь то, что происходит за кулисами истории?
— Совершенно верно.
— Ты знаешь, как функционирует ЦРУ… и все такое?
— Да, все они погрязли во лжи и постоянно искажают историю. Кругом один обман, от убийства Кеннеди до «жучков» в наших банковских картах.
— Ты знаешь, кто убил Кеннеди? — удивилась Яэль.
Камель абсолютно серьезно ответил:
— Конечно.
Яэль подняла брови:
— И кто же?
Камель поднялся:
— Поговорим за ужином. Думаю, сейчас у нас и так есть чем заняться.
Томас кивнул:
— Мы заставим заговорить пепел.
36Девушка в салоне красоты широко раскрыла накрашенные глаза:
— Простите?
Томас повторил:
— Нам нужен солярий. На полчаса. Да, всем троим. — Он достал тридцать евро и уточнил: — Это просто маленький эксперимент, не волнуйтесь.
— Надеюсь, вы его не сломаете и не испачкаете?
— Он будет точно в таком же состоянии, как и до нашего прихода.
Девушка взяла деньги и что-то отметила в журнале.
— И вам нужно три пары очков?
— Будьте так любезны.
Девушка проводила их в конец коридора. Ее каблуки громко стучали по плитке.
— Пожалуйста, проходите. Включить аппарат?
— Да, на двадцать минут этого должно хватить, — ответил Томас. — Кстати, у вас не найдется влажных салфеток?
Она посмотрела на него так, словно тот свалился с Луны, затем ответила:
— Ладно.
Камель уже собирался закрыть дверь, когда девушка вернулась с упаковкой салфеток. Горизонтальная капсула солярия занимала две трети комнаты. Яэль, Томас и Камель сели перед ней на пол. Включилась вентиляция, прибор загудел, замигали фиолетовые лампы. Томас прочитал, что написано на упаковке салфеток, чтобы узнать их состав:
— Отлично. Яэль, передай мне, пожалуйста, листок.
Она протянула ему помятую обгоревшую страницу:
— Осторожно, она очень хрупкая.
Томас взял салфетку, развернул и положил на нее документ, текстом вверх.
— Что ты делаешь? — спросила Яэль.
— Во влажных салфетках, как правило, содержится глицерин. Он пропитает бумагу, смягчит ее и сделает более прочной. Листок не сломается, когда мы будем брать его в руки.
— Ты изучал химию? — удивился Камель.
— Нет, но я провел шесть месяцев в отделе криминалистики. Теперь мне известно много маленьких хитростей.
Лампы работали на полную мощность, все трое надели очки, чтобы не испортить глаза. Томасу пришлось повысить голос, чтобы перекричать гудение солярия:
— У нас нет специального оборудования, приходится использовать то, что есть под рукой. — Он открыл цилиндр и осторожно положил туда листок. — Под действием ультрафиолетовых лучей чернила проступят на бумаге, поскольку бумага и чернила отражают волны разной длины. А еще… Ладно, не буду читать вам лекцию.
Томас слегка опустил верхнюю часть аппарата, чтобы лампы оказались ближе друг к другу, и начал медленно поворачивать листок. Постепенно на нем стали проявляться едва различимые линии и завитки, более светлые, чем фон.
— Мне кажется, уже можно что-то разобрать! — воскликнула Яэль. Она сняла очки и, прищурившись от яркого света, стала читать: — «Когда она… будет готова, приступайте. Подтолкните ее, послав сообщение: История человечества… сумма историй отдельных людей… Сумма их отражений».
Некоторые буквы было невозможно разобрать, и Яэль пришлось самой восстанавливать некоторые слова. Ей удалось прочитать следующее:
«Мы собираем их. Мы ими руководим. Тот, кто управляет людьми и их деяниями, управляет Историей. Яэль, ключ к вашей истории — в ущелье под мостом Дьявола. В гигантском котле, где истина вскипает вновь и вновь, ожидая, когда вы прогреете. Ищите не на поверхности, там, где Ад взбирается к небесам».
37Они вернулись к Камелю и поднялись в кабинет, где стояли три компьютера с плоскими экранами. Всю стену занимала огромная доска, к которой были приколоты вырезки из газет, таблицы, фотографии и ксерокопии телеграмм агентства Франс Пресс.
Камель объяснил, что у него есть сайт, где он изобличает политиков, опровергает их ложь. Он анализирует газетные и журнальные статьи, комментирует и расшифровывает изложенные в них факты.
— Еще у меня есть блог, личный дневник, в котором я не только выкладываю информацию, но и могу написать, что я обо всем этом думаю, — объяснил он. — Оба сайта требуют огромной работы, от шести до десяти часов в день. Некоторые думают, что раз я сын посла, то живу припеваючи. Пусть лучше заглянут на мой сайт!
Яэль расхаживала от дивана к столу — она пыталась справиться с волнением. Почему Тени — или тот, кто стоит за ними, — говорили о ее собственной истории? Ей нечего скрывать, она никогда ни в чем не была замешана. Может, Тени ошиблись? Но как в это поверить, если ее пытались убить?!
— Ничего не понимаю, — сказала она наконец. — Это какая-то ерунда! Сначала Тени хотели мне что-то рассказать, а потом пытались убить! У них что, два разных лагеря?
Камель пожал плечами:
— Скорее всего. Судя по тому, что ты рассказала, все произошло в одно и то же время. Одни хотят открыть тебе глаза, а другие — убить. Я думаю, что Тени и убийцы — два противостоящих лагеря одной организации.
— Но кто они? — воскликнула Яэль. — И откуда?
— Ты только что прочитала ответ: это те, кто контролирует людей, их победы, Историю. Могущественные люди. Те, кто может по собственному желанию изменять мир, манипулировать им, напечатать на долларе десятки мистических символов. Вспомни Линкольна и Кеннеди. Сначала Тени, можно сказать, ткнули тебя носом в эти «совпадения», а теперь, когда ты уже больше знаешь об этом, признались, что это их рук дело.
— Это политики?
Камель снисходительно улыбнулся:
