– Ах, выходит за все рамки? – зарычала Эйдриен и бросилась на него с кулаками. Впрочем, детектив тут же перехватил обезумевшую от ярости клиентку, крепко схватил ее за руки и пробормотал:
– Успокойся.
– И еще кто-то говорит о проблемах с психикой! – кричала та. – Это вам нужно полечиться! Вы обещаете больным, потерявшим надежду людям помощь, и что они получают за свою доверчивость? Бредни шарлатана!
– Тише, – пробормотал Бонилла. – Мы встретимся с ним в суде, будешь писать ему в тюрьму. Там у доктора появится масса времени на чтение.
Врач ошеломленно покачал головой.
– Кажется, я попал в Зазеркалье, – задумчиво сказал он сам себе.
Бонилла хмыкнул, провожая клиентку к двери, и пробормотал:
– Хорош, ничего не скажешь. Бывают, конечно, среди мошенников одаренные актеры, но этот гусь всех переплюнул! Надо отдать ему должное. – Детектив удрученно покачал головой и, выйдя из квартиры, прикрыл за собой дверь.
Дюран так и остался стоять в прихожей, словно в оцепенении глядя перед собой.
Бред какой-то.
Стычка с сестрой Никки и ее доберманом не на шутку выбила Дюрана из колеи. Он сел за компьютер и стал перечитывать последние записи в файле пациентки.
«15 октября.
Транс. Наведение пациентки на воспоминания происшествий «безлунной ночи». Первоначальное сопротивление удалось преодолеть, хотя больная по-прежнему блокирует воспоминания о «черной мессе», которые травматичны даже под гипнозом. Выплыли новые подробности: участие в евхаристическом ритуале со спермой и кровью.
20 октября.
Николь Салливан мертва. Младшая сестра, Эйдриен Коуп, ворвалась в кабинет во время сеанса с де Гроотом и стала обвинять меня в самоубийстве сестры. Трансформацию горя в злобу можно считать здоровой, если она облегчает период «оплакивания» мисс Коуп».
Прокрутив страницу вниз, в самый конец файла, Дюран сделал новую запись:
«5 ноября.
Второй визит Эйдриен Коуп (в сопровождении частного сыщика по фамилии Бонилла). Мне официально вручили повестку в суд и гражданский иск на десять миллионов долларов по обвинению в намеренном причинении умственного расстройства, мошенничестве и подлоге. Невероятно, но частный детектив представил поддельные письменные документы, подтверждающие обвинение».
Идиотизм. Будь эти бумаги подлинны, имело бы смысл предъявлять их ему. Но это подделки. Непонятно, чего хотела добиться сестра Нико.
Все произошедшее наводит на странные мысли о юристах и сыщиках.
Поднявшись из-за компьютера, психотерапевт прошел через всю комнату к старинному деревянному шкафчику, где хранил коллекцию солодового виски и бокалы для вина. Налив на два пальца «Лафрорих», Дюран повертел бокал в руке и пригубил напиток. «Легко создать любой документ по своему усмотрению на обычном настольном компьютере и отпечатать на принтере, – резонно рассуждал он. – Свидетельство о рождении, свидетельство о смерти, что угодно». Но суть не в этом – Джеффри беспокоило нечто другое. Бонилла и Коуп ничего не выигрывали, предъявляя ему фальшивые свидетельства.
Доктор отпил еще глоточек и неторопливо подошел к окну. Глядя на собор на улице, он подумал: «Может, этот человек, Бонилла, все сам сфабриковал и выдал сестре Нико как компромат на меня. Наверное, решил подработать, окупить затраченное время…»
Конечно, подозрение не лишено оснований… Но какая нужда могла заставить детектива пойти на такое?
Дюран покачал головой, теряясь в догадках. Сложившаяся ситуация привела его в полное замешательство. Да уж, когда кто-то заявляется к тебе домой и прямо с порога в лицо начинает отрицать нечто столь фундаментальное, как твоя личность, да еще в твоей собственной гостиной… Это способно вывести из равновесия кого угодно.
Как выразилась сестра Никки? «Тот, за кого вы себя выдаете». Нелепость какая-то. И все равно Дюран не мог отделаться от чувства, будто кто-то направил прожектор ему в душу, осветив внутри некий неустранимый дефект. Естественно, мисс Коуп ошибается, но ее обвинения коснулись проблемы, в последнее время так часто напоминавшей о себе: отчуждение от самого себя, непрерывное чувство… Как их объяснить? Словно внутри, в его сути, самой-то сути и не было.
Допив виски, доктор повернулся к окну и вышел в коридор. Взял в руки фотографию матери: молодая женщина сидела на качелях и смеялась, запрокинув голову. Дюран зажмурился и попытался вспомнить – какой мать была в жизни. И понял, что помнит только эту фотографию: мама на качелях.
Вот в чем состояла проблема с его памятью: в его воспоминаниях не было «рельефа». Он читал о таком явлении в книге Эрнста Янга, который использовал термин «эдейтичность», описывая прустовского персонажа в той сцене, когда прикованный болезнью к кровати Пруст[14] погрузился в насыщенное деталями прошлое, надкусив смоченный в чае маленький фигурный кекс.
У Дюрана же долговременные воспоминания оставались исключительно визуальными и невыразительными. В них не было ни чувства цвета, ни запаха, ни вкуса. Зрительный образ – и только. Если объяснить по-другому, он помнил свою мать так же, как помнил Элеонору Рузвельт. Или Мэрилин Монро. Или легендарную дочь индейского вождя Покахонтас.
Перед глазами, точно улыбка Чеширского кота, всплыл хищный оскал Эдди Бониллы, в ушах по-прежнему звучало безумное, бессмысленное обвинение: «Тот, за кого вы себя выдаете…»
Почему он помнит события, слова и не помнит голоса родной матери? При необходимости Дюран мог бы наизусть пересказать все факты из ее жизни. До мельчайших подробностей – где родилась, как семнадцатилетней девушкой упала с лошади и сломала ключицу и потому не смогла пойти на выпускной вечер. Но правда состояла в том, что он не помнил ее саму. Эта женщина оставалась частью его «базы данных» – вместе с актером Джеймсом Дином, Балтиморской гаванью и делением столбиком.
Подойдя к письменному столу, Дюран поискал в справочнике номер телефона Бюро записи актов гражданского состояния в округе Колумбия и набрал его. Затем выслушал долгое систематизированное меню голосовой почты, в котором излагалась процедура получения свидетельства о рождении и смерти. Как выяснилось, доступ к этим документам ограничен в соответствии с законом о защите информации. Свидетельства о рождении обнародуются только по истечении ста лет по факту рождения, свидетельства о смерти – не раньше пятидесяти. Правило не распространяется лишь на тех, чье имя вписано в документы, и на их ближайших родственников.
И если верить автоответчику, информация выдается имеющим на нее право гражданам лишь по предъявлении заверенной ксерокопии удостоверения личности. Все это доказывало, что документы, представленные Бониллой, – подделка. Только вот… Нельзя забывать, что он детектив. И из того, что Дюран видел по телевизору и читал в книгах, он знал, что сыщики зарабатывают себе на жизнь как раз благодаря связям и умению находить лазейки. Следовательно, детектив вполне мог ловко выудить свидетельство о смерти из архива соответствующей организации.
«А с другой стороны, – подумал Дюран, – кому, как не мне, знать, кто я такой. И жив я или мертв». Неприятное положение, в котором он очутился, можно даже назвать занятным, если бы не тот факт, что его пациентка совершила самоубийство и теперь на него подали в суд, требуя компенсации в несколько миллионов.
Но ведь Бонилла упомянул что-то еще. Мгновение – и Джеффри вспомнил: страничка смертей службы соцстрахования. Детектив направился на сайт Бюро записи актов гражданского состояния и побывал на веб-странице соцстраха.
«Не исключено, что здесь кроется разгадка, – подумал доктор. – Может, сыщик нашел однофамильца – не исключено, что с тем же именем – и перепутал его со мной».
Сев за компьютер, Дюран подключился к провайдеру «Америка онлайн» и принялся искать сайт, в котором перечислялись умершие носители номеров социального страхования. Очень скоро его поиски увенчались успехом: на экране появились ссылки на полдюжины посвященных генеалогии источников, и Джефф выбрал один из них.
В системе поиска значилось три поля для заполнения: имя, фамилия и штат. Дюран впечатал свои данные в соответствующие поля и щелкнул на округе Колумбия. Несколько секунд спустя сайт выдал результаты, одну-единственную колонку:
Имя: Джеффри Дюран
Родился: 25 августа 1968 года
Умер: 4 апреля 1970 года
Место регистрации: 20010, г. Вашингтон, округ Колумбия
Номер карточки социального страхования: 520-92-0668
Это был он.
Дюран едва не потерял сознание.
Таксист понятия не имел, где находится въезд на кладбище Рок-Крик, хотя и водитель, и пассажир заметили его на холме, пока курсировали по парковой магистрали мимо пристроившихся на склоне надгробий, плит и статуй. Сворачивали на три развязки: на Кальверт, к Собору и на Массачусетс-авеню, но стоило удалиться от магистрали, как кладбище исчезало из вида.
