«Мистер Каллахэн, — говорил низкий мужской голос, — мне посоветовал обратиться к вам судья Калеб Джонсон. Он сказал, что вы лучший детектив в городе...»
«Если Джонсон знает, кто я такой, — подумал Бен, — то он куда круче детектив, чем я сам».
Голос продолжал рассказывать о своем деле — возможной супружеской неверности — и о том, что от результатов тайного расследования может зависеть судьба нескольких миллионов долларов. Каким бы ни был обычный тариф мистера Каллахэна на подобные услуги, голос обещал заплатить втрое больше, если его делом Бен займется немедленно.
Он быстро подсчитал и понял, что если дело будет сделано быстрее обычного, хотя на это не стоило слишком рассчитывать, у него окажется на руках сумма, в несколько раз превышающая ту, что была на чеке «Охраны органов», и ту, которую он почти потратил, не говоря уже о деньгах, не полученных от Катрин де Суси. Втрое больше... Густой бас представился Бену лестницей, выводящей наверх из глубокой дыры, в которой он пребывал. Он вспомнил припев из песенки Прайна:
Отче, прости неразумных деток...
«Как бы там ни было, но все оборачивается лучшим образом», — подумал Каллахэн.
* * *
Доктор Мэрилин Кристиансен, остеопат по основной специальности, оказалась симпатичной женщиной немного за сорок. Ее офис располагался в старом здании в викторианском стиле на восточной окраине городка. В противоположность вечно спешащему и суетящемуся доктору Бэнксу, она была собранной и спокойной. Известие о гибели Лонни Даркина действительно очень огорчило ее, а новость о том, что его использовали как донора костного мозга, повергла в шок.
—Очень грустно, — сказала она. — Лонни был единственным сыном Даркинов. Есть ли какое-нибудь другое возможное объяснение случившемуся?
—По мнению эксперта из Флориды, нет. Следы изъятия костного мозга обнаружены на обоих бедрах.
—Очень странно. Видите ли, я не часто видела Лонни, он редко болел, но хорошо его знала, как и все в городе. Славный мальчик. Я говорю «мальчик», хотя ему было двадцать с лишним, потому что, как вы, вероятно, поняли...
—Я понял, — ответил Бен, прервав объяснения доктора. — Родители сказали мне, что обращались к вам по поводу головокружений у Лонни.
—Да, два года назад. Я, хотя и не подозревала ничего серьезного, рекомендовала сделать обычный набор лабораторных исследований. Все результаты оказались нормальными, да и головокружения вскоре прошли. Может, это было какое-то вирусное заболевание.
— Исследование проводили в лаборатории «Уайтстоун»?
—Да. Я могла бы воспользоваться лабораторией больницы, но посчитала, что в «Уайтстоуне» будет более эффективно.
—Вы знакомы с заведующим лабораторией?
—Ее зовут Ширли Мэрфи. Я ее не очень хорошо знаю, но слышала, что она одинокая, живет с дочерью-подростком.
— Вы не могли бы позвонить ей и спросить, не сможет ли она меня принять сегодня?
— Конечно. Но, подозреваю, что вы и без меня сможете встретиться с ней.
— Почему вы так думаете?
Кристиансен поколебалась, загадочно улыбнувшись.
— Я вижу, что у вас нет обручального кольца, — ответила она наконец.
— Я разведен.
— Ну а Ширли, как я сказала, одинока, образована, а Сода-Спрингс — это, как бы вам объяснить, типичный маленький город, с семейной репутацией...
* * *
Каллахэн никогда не отличался особой интуицией или наблюдательностью в отношениях с женщинами, но даже он понял, что Ширли Мэрфи старается произвести на него впечатление. Она оказалась довольно привлекательной женщиной примерно одних лет с Беном с крашеными волосами, пышным бюстом и полными губами. Стал ли причиной тому предварительный звонок доктора Кристиансен или она так приходила на работу каждый день, но сейчас от Ширли исходил очень сильный запах духов, и косметики на ней тоже было немало. Впрочем, ни то ни другое Бена не слишком впечатлило. Но, пока существовала, пусть и теоретическая, возможность получить от Ширли какую-то помощь, Бен не собирался развеивать ее иллюзии.
Главный вопрос заключался в том, какой информацией можно было с ней поделиться. Если она уже знает хоть что- нибудь о том, что случилось с Лонни, или если расскажет о визите Бена тому, кто знает, можно допустить ошибку, подобную той, что он сделал при попытке открыть дверь фургона. Требовался флирт или изобретательная ложь, но ни в том, ни в другом у Бена опыта не имелось. Хорошо, что доктор Кристиансен согласилась не упоминать о его настоящей профессии.
— Не думаю, что стоит выдумывать что-то о себе, мистер Каллахэн, — сказала она, позвонив в лабораторию. — По-моему, Ширли запомнила лишь два слова: «одинокий» и «симпатичный». Я сказала, что вы жалуетесь на зрение после того как попали в аварию и интересуетесь лабораторией «Уайтстоун». Вас это устроит?
Офис Мэрфи выглядел аккуратно и очень по-деловому. На стенах висели репродукции французских импрессионистов, несколько дипломов в рамках и два свидетельства о присуждении звания «Региональный служащий месяца» лабораторией «Уайтстоун». Правда, папки и книги, стоявшие на полках небольшого шкафа, не производили впечатления того, что ими часто пользуются.
Как и предсказывала доктор Кристиансен, Ширли гораздо больше заинтересовал сам рассказчик, чем его история.
— Я владею небольшой компанией, которая занимается типированием тканей, — начал объяснять Бен, внимательно следя за реакцией Ширли. — «Уайтстоун» собирается ее купить, оставив меня в должности директора, а наш офис перенести из Чикаго в другое место. Как вариант рассматривается или Покателло, или, как я слышал, Сода- Спрингс. Что-то там насчет маленьких городков, где служащие более преданы своей работе.
— Это точно! Многие из наших сотрудников работают здесь с момента открытия, уже три года. Любопытно, но я ничего не слышал о том, что вы говорите.
— Это не было известно широкой публике. Уверен, что как только выбор будет сделан в пользу вашего региона, вы обо всем узнаете.
— Полагаю, вы нравы, — сказала Ширли.
На этом разговор о делах, похоже, закончился.
— Послушайте, Бен! — начала она неофициальную беседу, глядя ему прямо в глаза. — Расскажите мне о Чикаго.
— О, это огромный город, — ответил он, стараясь придумать, как вернуться к теме типирования, не игнорируя интереса Ширли к Чикаго, — полный сил и энергии. Музеи, симфонический оркестр, концертные залы... Ну и, конечно, озеро Мичиган.
— Звучит впечатляюще!
— И романтично. Не сомневаюсь, что вам бы там понравилось.
— О, я уверена в этом. Особенно, если будет хороший гид!..
— Ну, это можно устроить.
— А может, сначала вы хотели бы посмотреть на центр нашего Сода-Спрингс? У моей дочери сегодня после школы тренировка, и раньше шести она не вернется. Думаю, я могу уйти с работы пораньше... Господи, что это я говорю? Я же босс! Я уверена, что могу уйти пораньше!
— Видите ли, мне еще нужно сделать несколько звонков, но идея... э... с экскурсией мне очень нравится, однако... В общем, посмотрим!
Обещание зажгло в глазах Ширли огонь.
— Так скажите мне, Бен, чем я могу вам помочь? Что вы хотите знать о нашей деятельности? Мы выполняем только половину того объема анализов, который делает лаборатория больницы, ведь мы открылись всего три года назад.
— Всего три года? И такие впечатляющие достижения. Скажите, как вы делаете типирование для трансплантологии?
— Сказать по правде, таких анализов у нас сейчас мало. Местных кандидатов на пересадку обычно обследуют в одном из университетских медицинских центров, а то немногое, что делаем мы, отправляем в Покателло.
— Вы ведете записи результатов типирования тканей?
— Не всегда. Вообще-то мы можем по нашей программе контроля качества обобщить сведения о тех пациентах, у кого отмечены специфические результаты анализов, включая типирование тканей, но раскрывать их имена... Впрочем, я понимаю, как это для вас важно, Бен. Думаю, что смогу сделать для вас исключение. Я имею в виду, что вы уже почти один «из наших», так сказать.
Она одарила Бена таким многозначительным взглядом, который ясно говорил о долгих одиноких ночах в штате Айдахо. Он понял, что с учетом его будущей предположительной должности в системе «Уайтстоун» готовность Ширли посвятить его в данные о пациентах вовсе не выглядела как нарушение служебных обязанностей. Скорее, это была попытка оказать ему любезность. А Бен очень нуждался в копии списка тех, чью кровь брали на типирование тканей. Обнаружение в этом списке имени Лонни Даркина означало, что от Мэрилин Кристиансен, при всей ее доброте и сочувствии, потребовались бы серьезные объяснения. Но пока что...
