– А мы вас видели, – вдруг сказала одна.
– Да? – удивился Хорхе. – Где, на вокзале?
– Нет, в банке.
Хорхе понял, что дети обознались, и улыбнулся опять.
– Так где ваши родители? – переспросил он, не сводя взгляда с глубоких ссадин детей. Они уже успели засохнуть, наверное, девочки получили увечья в первый же день.
– Мы были с мамой, – сказала та, что постарше. Ей было лет шесть или семь.
– Но мама погибла, – сказала другая малышка, – мамочки больше нет.
– Как? – посмотрел на дверь Хорхе. – Её убили террористы, да? Кто-то из тех, кто захватил поезд?
– А мы вас видели, – опять сказала одна.
– Видели, – повторила другая, и обе пронзили его своим безжизненным взглядом.
Они были как куклы с большими глазами, Хорхе только сейчас заметил, что тела их почти неподвижны, будто манекены сидят.
Теперь ему показалось, что дети не врали и не обознались ничуть, что и он где-то видел этих малышек с заплетёнными волосами.
– Там что-то взорвалось, – сказала одна.
– Бу-бух, – повторила вторая.
– И мы отлетели, а мамочка умерла.
– Где это было? – приподнялся он.
– На улице.
– На улице? – не понял старик. – А в поезде вы тогда с кем?
– Одни.
– Этого не может быть, – сказал он. – Как вы сели в поезд одни?
– А ты как сел? – спросили девочки хором.
– Я был с внучкой, – начал Хорхе, – мы пришли на вокзал…
Он и сам смутно помнил, как сел в этот поезд, как пришёл на вокзал – да, а вот саму посадку – не очень…
– Поезд до Нью-Дема прибывает на первый путь, – раздалось из недр старческой памяти.
Он держал Дебору за руку и стоял в очереди на досмотр. Контролёры проверяли багаж. Когда до них оставалось не больше трёх человек, малышка дёрнула его за руку.
– Деда, – вдруг сказала она, – я в туалет хочу.
Хорхе посмотрел на часы, времени ещё было достаточно.
– Хорошо, – сказал он и, повесив спортивную сумку обратно себе на плечо, вышел из очереди и пошёл к туалету…
– А как зовут твою внучку?
Старик вдруг очнулся от воспоминаний и опять посмотрел на детей.
– Дебора, – улыбнулся он, – её зовут Дебора, она такого же возраста, как и вы. Хотите с ней поиграть?
– Если она не выйдет из поезда, – сказала другая.
– Глупенькая, – улыбнулся Хорхе, – никто не может выйти из поезда, он же на полном ходу.
– Если она не выйдет из поезда, – повторила она ещё раз.
– Она не выйдет, если ты её не отпустишь, – сказала вторая.
– Если ты её не отпустишь, она умрёт.
Хорхе встал и попятился к двери. Лица девочек вдруг потемнели, из носа одной пошла кровь.
Он знал этих малышек, он их вспомнил!
Там, возле центрального банка. Он видел их в груде обломков, он видел их в груде кирпичей… когда убегал.
– Если ты её не отпустишь, она умрёт, – слышал он детский голос.
– А ты как сел в этот поезд? – било эхом в висках.
– Если ты её не отпустишь, она умрёт!
– Приведи её к нам поиграть…
– А ты как сел в этот поезд?
Голоса, как и лица, кружились и раздваивались перед глазами, раскалывая голову Хорхе.
Его вдруг затошнило, старик прислонился к двери, нащупал всё ту же ручку и выбежал в коридор.
Голоса бежали за ним…
«А ты как сел в этот поезд?»
«Если ты её не отпустишь, она умрёт…»
«Она умрёт, она умрёт, – повторял про себя старик Хорхе, – если ты её не отпустишь, она умрёт!»
* * *
Эрих Стоун, – вспоминал Полянский, и у него задвоилось в глазах. Он хотел было выйти, повернулся к двери, дёрнул за ручку, но она не открывалась.
– Замок заедает, – сказала вторая девушка с наполовину обожжённым лицом, держа в руке опавшие пряди таких же обожжённых волос. – Со мной вы ещё не закончили, доктор. – Она подмигнула Полянскому и погладила себя по здоровой щеке.
Та, другая, уже почти разделалась с бинтами, залив столик своей же кровью.
– Вам не нужно это развязывать, – сказал Полянский, – кровь должна останови…
Не успел он договорить, как последние бинты, покрывавшие руки, спали, и девушка завопила диким, пронзительным криком.
Все подушечки её пальцев были срезаны наживую.
Полянский закрыл глаза.
– Ну, как всё проходит? – услышал он за спиной до неприязни знакомый голос и нехотя обернулся.
Рядом с ним, там, где ещё секунду назад была дверь купе, стоял Рикардо – один из людей его босса. Да и он был уже не в вагоне, а в подвальном помещении частного морга, на другом конце страны.
– Проходит что? – спросил он.
– Заметание следов, что же ещё, – буркнул тот, – ты сегодня сам не свой, чёрт возьми.
Полянский посмотрел на пассажиров.
Все они лежали в центре длинного помещения, каждый на операционном столе, над ними светили огромные лампы, возле каждого – стол с инструментами и каким-то раствором.
– Мужику зуб вставил уже? – спросил Рикардо.
– Нет ещё, – ответил Полянский.
– Давай быстрей. Через пару часов нужно отвезти тела на условленное место.
– А с этими что делать? – смотрел он на женские трупы.
– Убрать отпечатки пальцев, то есть сами пальцы, в общем, сам знаешь, что делать.
– Знаю…
Полянский открыл глаза.
Девушка уже не кричала, а просто смотрела в стену, как и вторая. Михаэль припал лбом к холодной двери купе. Замок щёлкнул, дверь отворилась. Полянский вышел наружу, шатаясь, не оборачиваясь и не смотря на этих троих.
Их там нет, повторял он себе, там никого быть не может. Пройдя весь коридор и выйдя в тамбур, Полянский увидел лишь вопросительный взгляд Эда Берроу, но не успел ничего сказать.
Кошмар, ставший явью, довёл его до тошноты.
– Нужно выбираться отсюда, – сказал он наконец, вытирая рот. Его тошнило несколько раз, ему казалось, его сейчас вывернет наизнанку, и он так и умрёт в этом тамбуре, скрюченный пополам.
Он знал этих троих. Нет, не лично, он знал, что это совершенно случайные люди, их убили специально, им просто нужны были тела, подходящие по комплекции и внешнему виду. Один из богачей спасал себя и двоих своих дочерей, им было от шестнадцати до двадцати, их угрожали убить, и тогда он убил других, очень похожих, а после сжёг их в машине. Его труп опознали по зубу, а девушек по серьгам и документам, что так удачно выпали из горящей машины, когда та катилась в обрыв.
Дверь тамбура хлопнула о стену, Полянский пришёл в себя. Мимо него пронёсся Хорхе, не сказав никому ни слова.
– Никого нет, – следом в тамбур вернулись Нил Эмберг и Трэвис, – абсолютно пустой вагон.
– Абсолютно пустой, – повторил Полянский и выдохнул, тяжело и протяжно.
– Только вещи и чемоданы, может, кто-то уже прикончил и выбросил бедолаг?
– А где все остальные? – спросил Берроу.
– Пошли в другой вагон, а мы побежали за этим… Вы чего так ломанулись-то, доктор?
– Живот скрутило, – сказал Михаэль.
Как же тяжело ему дышалось теперь, он будто ждал расплаты за то, за что когда-то платили ему.
– А старик куда побежал? – спросил Трэвис.
Остальные только пожали плечами.
19
Дебора
– Ребёнок четырёх лет был похищен из интерната для особенных детей…
Хорхе сделал радио тише.
– Скажите, как так получилось, что ребёнка украли посреди дня из детского учреждения закрытого типа?
– Это не что иное, как безалаберное отношение персонала к своим обязанностям. Сотрудница, отдавшая девочку, работала в учреждении только неделю.
– Не была ли она в сговоре с похитителем?
Хорхе обернулся на ребёнка.
Дебора играла с купленным на заправке кубиком, крутя его, меняя цвета.
– Все возможные версии сейчас отрабатываются, – продолжало шипеть из приёмника. – С женщиной работают наши сотрудники.
