— Это было распятие, Томми, — поправила его седая женщина с язвами на ногах, стоявшая с краю толпы, облокотившись на торговую тележку; ее грязное красное пальто своими полами подметало улицу.
— Ну, извини-и-ите, босс. Да, я говорил о распятии.
— И не из гвоздей, а из болтов около семи с половиной сантиметров, связанных медной проволокой. И не забудь про крошечного младенца на кресте. Маленького розового младенца.
Старая женщина чуть расставила большой и указательный пальцы, чтобы показать Синди, каким крошечным был пупс.
— Зачем кому-то брать его распятие? — спросила полная женщина. — Но вот его с-сумка. У него была настоящая кожаная сумка! Леди, запишите это! Его убили из-за в-вещей.
— Мы даже не знали его настоящего имени, — сказала Бейб, крупная девушка из китайского массажного кабинета. — Он дал мне десять долларов, когда у меня не было денег на еду. И ничего за это не попросил.
— Скиталец ухаживал за мной, когда я заболел пневмонией, — начал седовласый мужчина, чьи костюмные брюки в белую полоску были затянуты на поясе веревкой. — Меня зовут Бункер. Чарлз Бункер, — сказал он Синди.
Он протянул ей руку, и Синди ее пожала.
— Я слышал выстрелы прошлой ночью, — продолжил Бункер. — Примерно после полуночи.
— Вы видели, кто в него стрелял?
— Очень хотел бы.
— У него были враги?
— Позволите мне пройти? — Чернокожий мужчина с дредами и золотой сережкой-гвоздиком в носу, одетый в белую водолазку и старый смокинг, протискивался сквозь толпу по направлению к Синди.
Мужчина медленно и четко произнес свое имя — Харри Бейнбридж, чтобы Синди могла его правильно записать. Потом Бейнбридж протянул свой длинный костлявый палец к верхней части тела Скитальца, показывая на вышитые на спинке окровавленного пальто буквы.
— Вы можете их прочесть? — спросил он.
Синди кивнула.
— Они расскажут вам обо всем, что вы хотите знать.
Синди записала их в свой блокнот: «Иисус спасает!»
К тому времени как мы с Конклином добрались до пересечения Четвертой улицы и Таунсенда, полицейские уже огородили территорию, заставив прибывающих пассажиров добираться до входа на станцию окружным путем, выставили свидетелей за ленту ограждения и блокировали проезд для любого постороннего транспорта.
Синди ждала нас у проезжей части.
Она махнула нам и, открыв для меня дверцу машины, начала рассказывать свою историю прежде, чем я успела коснуться ногами земли.
— Я уверена, что намечающаяся серия статей о бездомных Сан-Франциско вызовет широкий общественный резонанс, — сказала она. — И первой будет история о жизни и смерти этого человека.
Она показала на окоченевшее тело в кровавых лохмотьях.
— Над ним рыдало тридцать человек, Линдси. Не знаю, было бы так же много горюющих, окажись там мое тело.
— Заткнись, — проворчал Конклин, обходя машину спереди. — Ты ненормальная.
Он ласково потряс Синди за плечо, слегка взлохматив ее светлые кудряшки.
— Ладно, ладно, — улыбнулась она Конклину. Ее слегка неровные передние зубы вызывали ощущение ранимости, лишь подчеркивающее природное обаяние Синди. — Это была шутка. Но по поводу Скитальца Иисуса я совершенно серьезна. Ребята, держите меня в курсе дела, договорились?
— Еще бы, — ответила я, по-прежнему не понимая, почему Синди отнесла Скитальца к знаменитостям, а его смерть — к значимым событиям. — Синди, среди бездомных каждый день кто-то умирает…
— И всем до лампочки. Черт, люди хотят, чтобы они умирали. Именно это я и говорю!
Я оставила Синди и Конклина за ограждением, а сама отправилась показать свой значок К. Дж. Грилиш, дежурной группы, осматривавшей место преступления. Это была молодая худощавая и темноволосая женщина, едва не кусавшая губы от досады.
— Я на ногах последние двадцать семь часов, — сказала она мне, — а бессмысленный пересмотр этой кучи мусора с места преступления займет еще столько же. Объясни еще раз, зачем мы здесь?
Как только на станцию с грохотом приезжал очередной поезд, поднимались облака пыли, с деревьев падали листья, а газеты летали туда-сюда, еще больше «загрязняя» место преступления.
Раздался громкий гудок — это машина судмедэкспертов расчищала себе путь среди полицейских. Дверца открылась, и наружу выбралась доктор Клэр Уошберн. Она положила руки на свои широкие бедра и лучезарно улыбнулась мне, а я улыбнулась в ответ, подошла к ней и обняла. Клэр являлась не только начальником службы судебной экспертизы, но еще и моим ближайшим другом.
Мы сблизились лет пятнадцать назад, когда она еще была пухленькой чернокожей помощницей медицинского эксперта, а я — высокой блондинкой с грудью четвертого размера, пытающейся выжить в свой первый суровый год обучения без отрыва от работы в отделе по расследованию убийств.
То были тяжелые, кровавые годы для нас обеих, старающихся выполнять свои обязанности на чисто мужском поприще.
Мы по-прежнему общались каждый день. Я стала крестной матерью ее последнего ребенка, и Клэр казалась мне роднее собственной сестры. Правда, я не видела ее уже больше недели.
Когда мы наконец выпустили друг друга из объятий, Клэр обратилась к дежурной:
— Кей Джи? Фотографии жертвы сделаны?
Грилиш утвердительно кивнула, и мы нырнули под заградительную ленту, естественно, в компании Синди.
— Все в порядке, — сказала я Грилиш. — Она — со мной.
— На самом деле, — пробурчала себе под нос Синди, — это вы со мной.
Мы аккуратно обошли кровавые следы и все отметины, потом Клэр поставила на землю свою сумку и склонилась над телом. Рукой, облаченной в перчатку, она покрутила голову Скитальца из стороны в сторону, осторожно ощупала его череп, исследуя на наличие рваных ран, трещин или иных повреждений.
— Вот это да! — воскликнула она после продолжительной паузы.
— Давай без медицинского жаргона, а перейдем сразу к нормальному английскому, — сказала я подруге.
— Как обычно, Линдси, — вздохнула Клэр, — никаких официальных заявлений, пока не проведу полное исследование. Но могу все-таки сказать… и это не для прессы, девушка-репортер, слышишь? — обратилась она к Синди.
— Ладно, ладно. Мой рот запечатан, как сейф.
— Похоже, вашего парня не просто жестоко избили, — пробормотала Клэр. — Этот бедный бродяга получил множество выстрелов в голову. Я бы сказала, что в него стреляли с близкого расстояния и, возможно, до полного опустошения обоймы.
Убийство бездомных в отделе по расследованию убийств имеет нулевую степень важности. Звучит жестоко, но у нас нет возможности и сил заниматься делами, в которых нет шансов найти убийцу.
Мы с Конклином обсуждали это, сидя в машине.
— Скитальца Иисуса обокрали, верно? — сказал он. — Какие-то другие бездомные стали отнимать у него деньги, а когда он оказал сопротивление — убили.
— Что касается этих выстрелов, не знаю. Больше похоже на действия бандитов. Или на группу подростков, избивающих бомжей ради забавы. Они убили его, потому что чувствовали свою безнаказанность. Ты только взгляни туда. — Я показала на место преступления, где кровавые отпечатки испещрили мостовую.
Вдобавок ко всему не было никаких свидетелей выстрелов, не нашлось прикрученных к фонарным столбам видеокамер, как и пустых гильз.
Мы даже не знали настоящего имени жертвы.
И если бы не драматическая история, которую Синди намеревалась опубликовать в «Кроникл», дело этого бездомного засунули бы на самое дно ящика и забыли. В том числе и я.
Однако множественные выстрелы с близкого расстояния не давали мне покоя.
— Избиение и выстрелы кражам несвойственны, Рич. Я вижу здесь преступление из ненависти. Или еще каких-либо сильных эмоций.
Конклин выдал свою улыбку, убийственно действовавшую на дамочек.
— Что ж, давай поработаем, — сказал он.
Конклин заглушил мотор, и мы пешком направились в конец квартала, где за оградительной лентой без дела слонялись объекты расспросов Синди.
Мы опросили их всех еще раз, а после расширили зону поиска информации, включив в нее Клайд-стрит, Таунсенд и переулок Ласк. Мы опросили кассиров близлежащих магазинчиков, продавцов из нового секс-шопа Для голубых, проституток и наркоманов, болтающихся на улице.
Мы стучались в квартиры домов с низкой арендной платой и угробили весь полдень на механиков электропогрузчиков и рабочих складов Таунсенда, расспрашивая о прозвучавших прошлой ночью выстрелах в районе станции «Колтрейн» и о Скитальце Иисусе.
Естественно, множество людей убегали, едва завидев наши значки. Многие клялись, что ничего не знали ни о Скитальце, ни об его кончине.
Но те, кто его знал, неизменно рассказывали какой-нибудь связанный с ним случай. Как Иисус помешал ограблению винного магазина, как помогал в столовой для бездомных. У него всегда находилось несколько долларов для тех, кому они особенно нужны.
