— Что именно сказал Тибор? — спросил Климент.
Мишнер описал все в деталях, стараясь не упустить ничего, и добавил:
— Он говорил загадками. Что-то скрывал, но, по-моему, он критически настроен к церкви.
— Это я понял, — пробормотал Климент, в задумчивости постукивая костяшками пальцев по деревянному подлокотнику.
— Ему не нравится, как Святой престол поступил с третьим откровением. Он считает, что послание Девы умышленно скрывают. Несколько раз повторил, что вы должны выполнить Ее волю. Не рассуждая и не откладывая.
Старик посмотрел на него долгим взглядом:
— Он говорил об Иоанне Двадцать третьем?
Мишнер молча кивнул.
— Расскажи.
Рассказ произвел на Климента сильное впечатление, Мишнер понял это по долгому молчанию собеседника.
— Отец Тибор — единственный из бывших тогда в хранилище, кто дожил до наших дней, — наконец вымолвил Папа, выслушав Мишнера.
— Что ты о нем думаешь?
Климент вспомнил о приюте:
— Он искренний человек. Но в то же время упрямый.
Как и вы, Святой Отец, хотел добавить Мишнер, но сдержался:
— Якоб, что, в конце концов, происходит?
— Тебе придется совершить еще одну поездку.
— Еще одну?
Климент кивнул:
— На этот раз в Меджугорье.
— В Боснию? — Мишнер не поверил собственным ушам.
— Ты поговоришь с одним из видевших Деву.
Мишнер слышал о событиях в Меджугорье. 24 июня 1981 года на юго-западе Югославии двое детей видели над горами прекрасную женщину с младенцем на руках. На следующий день дети привели на это место еще четверых своих приятелей, и всем шестерым явилось то же самое видение. После этого видения продолжались каждый день, и всякий раз шестеро детей получали новые откровения.
Коммунистические власти посчитали, что это контрреволюционный заговор, и пытались не допускать никого к месту событий, но верующие стали приезжать отовсюду. Несколько месяцев говорили о происходящих там чудесных исцелениях и о том, что простые четки паломников становились золотыми. Видения продолжались даже во время гражданской войны в Боснии, и паломничество не прекращалось.
Сейчас дети уже выросли, страна стала называться Босния и Герцеговина, и пятеро из шести перестали созерцать видения. Как и в Фатиме, здесь тоже были загадки. Пятерым детям Дева передала десять посланий. Шестому — лишь девять. Эти девять были опубликованы, но последнее, десятое, держалось в тайне.
— Святой Отец, мне обязательно надо туда ехать?
Мишнеру не очень хотелось скитаться по разоренной войной Боснии. Там до сих пор стояли миротворческие войска США и НАТО.
— Я должен знать десятый секрет Меджугорья, — сказал Климент не допускающим возражений тоном. — Подготовь распоряжение Папы. Человек, видевший Деву, должен передать тебе Ее откровение. Никому больше. Только тебе.
Мишнер хотел возразить, но он слишком устал от перелета и вчерашнего напряженного дня, чтобы затевать бесполезный спор. Поэтому он просто спросил:
— Когда, Святой Отец?
Его старый друг почувствовал, что Мишнер утомлен.
— Через несколько дней. Тогда эта поездка не привлечет слишком много внимания. Но, повторяю, пусть это останется между нами.
Бухарест, Румыния
11 ноября, суббота
21.40
Снижаясь в вечерних сумерках, легкий самолет «Гольфстрим» коснулся посадочной полосы аэропорта Отопени, и Валендреа отстегнул ремень. Самолет принадлежал одной итальянской корпорации, находившейся в Тоскане и тесно связанной с кланом Валендреа. Кардинал часто пользовался им, когда ему нужно было быстро покинуть Рим.
Отец Амбрози в повседневной одежде ждал его на взлетной полосе. Его тщедушную фигуру скрывало черное пальто.
— Добро пожаловать, ваше преосвященство, — как всегда почтительно сказал Амбрози.
К вечеру похолодало. Валендреа тоже кутался в теплое шерстяное пальто, которое предусмотрительно взял с собой. Он, как и Амбрози, был одет в обычную одежду. Визит был неофициальным. По понятным соображениям ему не хотелось привлекать к себе излишнее внимание. Приехав сюда лично, он рисковал, но риск, похоже, будет оправдан — Валендреа очень на это надеялся.
— Что с таможней? — спросил он.
— Все в порядке. Ватиканский паспорт здесь кое-что значит.
Они уселись в машину. За рулем сидел Амбрози, а Валендреа устроился сзади. Выехав из Бухареста, машина покатила на север, в сторону гор по покрытым выбоинами дорогам.
Валендреа впервые оказался в Румынии. Он знал, что Климент хочет совершить сюда официальный визит, но пока Папой не станет сам Валендреа, придется отложить любые папские миссии в такие неспокойные страны.
— Каждую субботу он ездит сюда на молитву, — сказал Амбрози, не оборачиваясь, — в холод, в жару, ему все равно. И так уже много лет.
Валендреа одобрительно кивнул. Амбрози, как всегда, дотошно собирал информацию.
Почти час они ехали молча. Поднимались все выше над уровнем моря и наконец добрались до крутого поросшего лесом склона. У самого обрыва Амбрози сбросил скорость, остановил машину у неровной обочины и заглушил двигатель.
— Это здесь, по тропинке, — сказал помощник, указывая через тонированные стекла на темную узкую аллею, бегущую между деревьями.
В свете фар Валендреа увидел еще одну припаркованную впереди машину.
— Зачем он приезжает?
— Мне говорили, он считает это место святым. В Средние века в этой церкви молились здешние крестьяне. Когда пришли турки, они прямо в ней сожгли заживо всех жителей. Теперь воспоминания об их мученической смерти придают ему силы.
— Послушайте, Амбрози, — сказал Валендреа. Тот неподвижно сидел на переднем сиденье, спина его не шелохнулась. — Сейчас — очень скоро — мы преступим черту, но у нас нет выбора. Слишком многое стоит на кону. Я не стал бы просить вас об этом, не будь это так важно для церкви.
— Не надо ничего объяснять, — тихо и твердо ответил Амбрози, — достаточно вашего слова.
— Твоя вера глубока. Но ты воин Господа, а воин должен знать, за что сражается. Так что слушай, что я тебе расскажу.
* * *
Они вышли из машины. Амбрози шел впереди. На сиреневом небе царило почти полнолуние, и тропа внизу была хорошо видна. Метров через пятьдесят в сени деревьев показалась неосвещенная церковь. Приблизившись, Валендреа разглядел старинные круглые окна и звонницу, сложенную из камней. Света внутри не было.
— Отец Тибор? — позвал Валендреа по-английски.
В дверях показался темный силуэт.
— Кто здесь?
— Кардинал Альберто Валендреа. Я приехал из Рима поговорить с вами.
Тибор отделился от церкви.
— Сначала личный секретарь Папы. Теперь государственный секретарь. Такое внимание к простому священнику.
Валендреа не понял, было в его тоне больше сарказма или искренней скромности. Он протянул ему руку ладонью вниз, и Тибор, опустившись на колени, поцеловал перстень кардинала, который тот носил со дня его посвящения в сан Иоанном Павлом II. Почтительность Тибора понравилась Валендреа.
— Встаньте, отец. Нам надо поговорить.
Тибор поднялся.
— Климент получил мое письмо?
— Да, и Папа очень признателен вам. Но он прислал меня, чтобы вы сказали остальное.
— Ваше преосвященство, боюсь, что я не смогу сказать больше, чем уже сказал. Я и так нарушил обет молчания, данный мной Иоанну Двадцать третьему.
Это тоже понравилось Валендреа.
— Значит, раньше вы никому об этом не рассказывали? Даже на исповеди?
— Нет, ваше преосвященство. Никому, кроме Климента, я ничего не рассказывал.
— Но ведь вчера вы говорили с секретарем Папы?
— Да. Но я говорил иносказательно. Он ничего не понял. Вы ведь читали мое письмо?
— Да, — солгал Валендреа.
— Значит, вы знаете, что и там я сказал не все.
— Что заставило вас сделать копию письма сестры Люсии?
— Трудно объяснить. Вернувшись от Папы, я увидел, что слова отпечатались на блокноте. Я помолился, и что-то подсказало мне, что надо обвести их и восстановить текст.
— И зачем вы столько лет хранили их?
— Я сам себе задавал этот вопрос. Не знаю зачем, но хранил.
— А почему вы решили написать Клименту?
— С третьим откровением обошлись плохо. Церковь нечестно ведет себя по отношению к верующим. Я не смог промолчать, что-то заставило меня высказаться.
Валендреа быстро глянул на Амбрози и заметил, что тот слегка склонил голову вправо. Туда.
— Давайте пройдемся немного, — сказал он, взяв Тибора под руку. — Расскажите, почему вы приезжаете в эту церковь.
— Я до сих пор не понимаю, как вы меня нашли, ваше преосвященство.
— Ваша любовь к уединенной молитве всем известна. Мой помощник навел справки, и ему рассказали о вашем еженедельном ритуале.
