– Ты не настоящий, – добавила девушка.
Существо рассмеялось.
– Если бы мое существование зависело только от того, можно ли меня потрогать, – сказал Хан-эль, – тогда ты не смогла бы испытать ни радости, ни любви, ни надежды, ни веры, ни других чувств, потому что они относятся к разряду невидимых. Я существо-дух. Я точно так же могу сказать, что ты не настоящая.
Лили скрестила руки на груди и прислушалась к своему учащенно бьющемуся сердцу. Почему с ним все совсем не так, как с Евой? Если то, что происходит сейчас, записывается в Подземелье, означает ли это, что у нее все еще остается возможность остановить Адама?
Значит, именно поэтому Ева пришла к ней до того, как ей пришлось свидетельствовать? «Это случилось только один раз…» – кажется, так она тогда выразилась.
И потом Лили все поняла. До нее дошло, словно в голову ударила молния, и больше не оставалось никаких сомнений – ее позвали увидеть апогей Мироздания Господа. Евы тогда и в помине не было, потому что она должна была появиться только в далеком будущем, где ей было суждено родиться из тела Мужчины.
– Ну, а я очень даже настоящая, – сказала она. – Меня зовут Лили, я и есть тот самый Свидетель.
– Час настал! – раздался могучий голос, и Лили неожиданно оказалась в самом центре сборища.
Вокруг нее стояли сотканные из света существа. Со всех сторон раздавалась музыка и доносились божественные ароматы. В воздухе пахло миррой, сандаловым деревом, морем, гиацинтом, сиренью, лавандой, а также специями: гвоздикой и корицей. Далекие звезды пели свою песню, чуть заметно покачиваясь в ритм мелодии сфер.
Как только все мироздание собралось, двери в стене Райского сада отворились, и в проеме появилось сияние.
– А вот и Они, – услышала Лили голос стоящего рядом Хан-эля.
Лили не могла оторвать глаз от этого сияния, переливавшегося оттенками рубиново-красного, изумрудно-зеленого и отблесками бриллиантов. Цвета переливались, как живые, и, наконец, из самого центра свечения появилась фигура… человека.
– Вечный Человек! – послышался шепот. – Вечный и Бесконечный Бог! Адонай! – И все присутствующие опустились на колени.
Лили почувствовала себя, словно в трансе. Ей с неудержимой силой хотелось броситься навстречу божеству, чтобы рассказать Ему все свои секреты. Она хотела слиться с Ним, растаять в Его величии, забыть свой стыд. Она мечтала о том, чтобы Он изменил ее и сделал ее жизнь совершенно другой. Адонай, улыбаясь, обвел глазами собравшихся, поднял руки, и все, как по команде, поднялись с колен.
Вечный Человек присел на землю и, как играющий в песочнице ребенок, собрал руками кучку красно-коричневой пыли. Он был сама радость и полностью отдался своему занятию, собирая пыль в кучку у Своих ног.
Все собравшиеся плакали и смеялись.
А потом послышалась песня.
– Это Песня Песен, – прошептал ей на ухо Хан-эль. – Песня Жизни и Всего Живого, песня живородящего слова, хлеба и надежды, песня прощения и благодарения.
Вдруг из-под земли в центре кучки пыли забил небольшой фонтанчик воды, и в сердце Лили проснулась надежда. Уверенным движением Он засунул руки в эту священную землю и выдохнул так громко, что Лили невольно подпрыгнула. Родовые схватки близились к завершению. И вот раздался радостный крик, и Адонай поднял над головой новорожденного.
– Сын родился, родился сын! – раздались крики со всех сторон.
Послышались возгласы ликования, и радость охватила все мироздание.
Перекрывая весь этот шум и гам, послышался голос Вечного Человека:
– Вот радость сердца Моего, вот венец Моего творения! Встречайте – Мой любимый сын, отрада души Моей! Мы назовем их Адамом!
Лили наблюдала, как Господь поцеловал Свое дитя и вдохнул в него жизнь. Все смотрели, как херувим обрезал пуповину, давал клятву верности человеку и как все духи поклонились младенцу.
– Вот чудо всех чудес! – провозгласил Вечный Человек, высоко подняв младенца для того, чтобы все могли его увидеть. – Пусть все славят этот день и, как могут, отмечают это великое событие. Шестой день трудов Наших подошел к концу, и сейчас Мы будем отды– хать.
Вечер превратился в утро, и это было Хорошо.
Дрожь пробежала по телу Лили, девушка отдернула ладони от стола и почувствовала резкую боль в горле и укушенной руке. Несколько секунд она ловила ртом воздух, не в состоянии понять, где находится.
– Она вернулась! Лили вернулась! – закричал Джон, и девушка услышала топот ног Гералда, Аниты и Саймона.
Ученые вбежали в комнату. Было видно, что они встревожены, но на их лицах читалось и чувство облегчения. Лили в изнеможении откинулась на спинку кресла. Глаза Джона были красными, словно он плакал или не выспался. Лили обратила внимание, что все в другой одежде, а не в той, в которой она видела их в прошлый раз.
– Сколько я отсутствовала? – спросила она, думая лишь о том, чтобы боль поскорее прошла.
– Приблизительно… – ответил Гералд, который, судя по всему, вел подсчеты, – пять с половиной дней!
– Пять с половиной дней! – удивилась Лили, почувствовав себя еще более усталой. – С того момента, как я положила руки на стол, я отсутствовала пять с половиной дней?
– Приблизительно пять с половиной, – ответил Саймон.
– Скорее даже почти шесть дней, – добавила Анита.
– Мы уже начали волноваться и думать о том, что вообще тебя потеряли, – сказал Саймон.
– Это точно, – добавил Джон. – Мы даже начали подумывать о том, чтобы вытянуть твои руки из поверхности стола, но это было очень рискованно… – Он покачал головой, на его лице было радостное выражение. – Как хорошо, что ты снова с нами!
Лили посмотрела на свои руки и быстро их опустила. Укушенное запястье немного распухло, и боль была гораздо сильнее, чем раньше.
– Мне просто не верится, что все, что я видела, происходило шесть дней.
– Это в пересчете на наше время, – уточнил Гералд. – То, что ты видела, в особенности если говорить о днях, когда Господь создавал мир, вполне возможно, происходило в течение нескольких миллиардов лет.
– Все это я уже видела раньше, – тихо призналась Лили.
Джон кивнул. Лили подумала о том, что, судя по всему, за прошедшие шесть дней они поняли, что она немного недоговаривает.
– Простите меня, – сказала Лили. – Раньше я думала, что это были галлюцинации, что я теряю рассудок, и именно поэтому ничего вам не рассказывала. Я не была уверена в том, что все это реально. – Она помолчала и потом добавила: – Если честно, я и сейчас не до конца уверена в том, что все это было на самом деле.
– Не переживай по этому поводу, дорогая, – быстро произнесла Анита. – Верить и доверять не так просто, как кажется. Я тебя прекрасно понимаю. Гералд первым из нас предположил, что ты вот уже некоторое время, как стала Свидетелем… Тем не менее, все мы страшно испугались, когда увидели, что с тобой творится… И, как ты понимаешь, мы запаниковали!
– И как ты сама прекрасно понимаешь, – со смешком продолжил Гералд, – страхом и паникой делу не поможешь, хотя и то и другое отнимает кучу сил.
– Самое важное, что ты снова с нами, – проговорил Джон. – Ты наверняка хочешь пить и есть, и вполне вероятно, тебе надо сходить в туалет.
– Вы, наверное, очень во мне разочаровались? – На лице Лили появилась слабая улыбка.
Этот вопрос был приглашением к более подробному разговору и посему являлся рискованным, что все присутствующие прекрасно понимали.
– Разочаровались? Нет, ни в коем случае. Расстроились? Немного. Готова ли ты верить мне настолько, чтобы позволить себе спокойно расстраивать меня, но при этом не есть себя поедом и не считать, что ты хуже, чем есть на самом деле?
Джон спрашивал ее о чем-то очень важном. Стыд и недостаточно высокая самооценка, а зачастую и презрение к самой себе были неотъемлемой частью ее жизни. Эти чувства безжалостно извращали слова благодарности и признания, которые она слышала в свой адрес, и связывали ей руки во время любого спора или конфликта, постоянно напоминая о том, что она недостойна и хуже, чем все остальные. Джон говорил, что ей надо бороться с этими негативными чувствами. Он просил, чтобы она поверила, что его любовь и уважение – это то, чего она заслуживает.
И если она согласится с тем, что он ей говорит, то должна будет заботиться о нем точно так же, как он заботится о ней.
– Хорошо, – ответила Лили. – Я тебя поняла. То, что ты говоришь, имеет большое значение. Я попробую. Спасибо.
Она сходила в туалет. Рука ужасно болела, но она превозмогала боль. Выехав на кресле из туалета и вытирая руки, она спросила:
– Как же это так получается, что я отсутствовала шесть дней, или в пересчете на другое время несколько миллионов лет, и ни разу не ходила в туалет? Как такое возможно?
– Когда ты дотрагиваешься до стола, – объяснил Гералд, направляясь со всеми в сторону гостиной, – течение времени резко замедляется. Можно сказать, что время для тебя практически останавливается. Твое сердце, например, начинает биться со скоростью один удар в минуту. Я подсчитал, что за шесть дней твое сердце совершило приблизительно 8640 ударов. Можно подумать, что это много, но на самом деле это не так. В обычном режиме твое сердце бьется приблизительно шестьдесят раз в минуту. Следовательно, получается, что для тебя прошло не шесть дней, а всего пара часов.
