— Достал ты, — устало буркнул я, прислоняясь задницей к капоту. — Ну, чего ты еще желаешь знать?
— Дискетки, — Попцов начертил глушителем на стекле невидимый квадрат. — Ты нашел дискетки. Где, когда, при каких обстоятельствах. И — что там может быть.
— А-а-а, вон оно что! — я издевательски хмыкнул. — Это страшная тайна стоит миллион баксов. Но я тебе ее продам значительно дешевле — за то, что в расход не вывел. Предположим, за те же десять штук — плюс этот паршивенький пистоль. Идет?
— Нет, не идет. — Попцов покрутил пистолетом, достал из кармана бушлата пять коробок с патронами, три запасных магазина, плечевую кобуру с ремнями и уложил все это на сиденье рядом с собой. — Тайна — и все это богатство твое. Соглашайся — у тебя все равно ничего нет. За стволом на барахолку ты не побежишь — засветиться боишься. К блатным не сунешься — не твой круг. Соглашайся!
— Согласен, — я демонстративно оглянулся по сторонам — нужно было придать «страшной» тайне весомость. — В приграничье есть такая дырень — Сухая Балка называется. Слыхал?
— Да, слышал. — Попцов весь обратился в слух. — Дальше?
— На днях я обнаружил на дне той балки перевернутый «КамАЗ». Разобрал его по винтикам и нашел в тайнике три дискеты… — Тут я поднапряг воображение — тайна в такой интерпретации вовсе не выглядела страшной и заманчивой. Нужно было сгустить краски. — Ага… Так вот — кабина «КамАЗа» была изрешечена пулями, кровища везде, обшивка вскрыта, все вспорото, что можно, как будто там что-то усиленно искали. Представляешь?
— Где дискеты? — после продолжительной паузы поинтересовался Попцов — выражения глаз его я хорошенько рассмотреть не мог из-за недостаточной освещенности, но мог дать любой фрагмент организма на усекновение, что затуманились они дымкой вожделения. — Ты их это… ты никому об этом не рассказывал?
— Что я — совсем больной? — возмутился я. — Никто не знает. Дискеты у меня. Компьютера нет, так что — не смотрел пока. Но, думаю, просто так в тайник не будут прятать. И за дрянь какую-то не станут расстреливать «КамАЗ». Согласен?
— Согласен. — Попцов потянулся было открыть дверь справа, но в последний момент поспешил добавить еще одно условие:
— Давай так: ты мне приносишь дискеты, я тебе даю ствол. А то ты куда-нибудь…
— Слово не держишь, — оборвал его я. — Насчет дискет мы не договаривались. Ты сказал — тайна за ствол. Я за язык не тянул. Так что — извольте.
— Что стоит твоя тайна без дискет? — заволновался Попцов. — Когда я говорил про тайну, дискеты прилагались к ней в комплекте, это само собой разумеется. Не дашь дискеты — не будет тебе ствола! И вообще — мне домой пора, жена и так уже втык сделает!
— Да хрен с тобой! — торопливо воскликнул я — еще передумает, сатрап, останусь вообще ни с чем. — Давай так — ты мне ствол сейчас отдашь, а я тебе дискеты чуть позже занесу.
— Когда позже? — ухватился майор. — Насколько позже?
— Завтра и послезавтра я буду сильно занят. Давай в пятницу. Назови удобное время — я тебе занесу, хочешь, домой, хочешь, на работу. Идет? Да не смотри так — никуда я не денусь! Давай — а то вообще передумаю. Подумаешь, велика важность — ствол достать!
— Ладно, уболтал. — Попцов дверь открывать не стал, передал мне пистолет и припасы к нему через щель. — Но смотри — не дай бог обманешь!
— Да чтоб я сдох! — вполне искренне воскликнул я и как можно весомее добавил:
— До исхода пятницы эти дискеты будут у тебя — отвечаю.
— Хорошо — верю. — Попцов сделал мне ручкой и тронул машину с места, бросив на прощанье:
— Смотри не забудь!
— Обязательно. — Я с удовольствием взвесил пистолет в руке, наслаждаясь приятным ощущением тяжести оружия и сообщаемым этой тяжестью чувством уверенности в себе. — Мудрый ты майор, продуманный. В долг, значит, экипировку давать не пожелал. Зато обменял прекрасный ствол со всем припасом на три дискетки ценой в шесть рублей каждая. С чем вас и поздравляем…
Весь следующий день мы с Поликарпычем занимались инженерно-техническим обеспечением предстоящей акции. Сначала мы прокатились к сталелитейному комбинату и дали по внешнему периметру его пару кругов. Я горел желанием обнаружить следы вчерашнего заезда «Ауди» Попцова и взять на заметку месторасположение склада — отчасти из простого любопытства, отчасти из мелочной мстительности и стремления морально реабилитироваться за вчерашнее. Увы, ничего хорошего из этого не вышло — снеговой фронт прочно застрял на южных рубежах России и в ближайшее время явно не желал никуда перемещаться. Иными словами, замело следы, белое покрывало лежало окрест куда хватал глаз, окромя разве что двух рабочих КПП, через которые пролегали свежие колеи утренних ездок.
— Чего ищем? — хмуро поинтересовался плохо выспавшийся Поликарпыч. — Скажи — может, я посторонним взглядом…
— Вчера с одним муда… эмм… не очень хорошим человеком куда-то здесь заехали, — неохотно сообщил я. — А сейчас не могу вспомнить — замело. Черт-те что…
— Это нам на руку, — неожиданно сделал вывод Поликарпыч, зевая так, что щелкнуло что-то за ушами. — Завтра в ночь тоже будет падать. Нашу колею занесет. Так что не переживай — худа без добра не бывает.
— Действительно, — после непродолжительного раздумья согласился я. — Ну и дюдель с ним, с этим нехорошим человеком, переживем. Покатили на силикатный…
Прибыв на заброшенный силикатный завод, расположенный в семи километрах от Стародубовска, мы развлеклись стрелковой тренировкой: я пристрелял полученный пистолет, погрелся, припоминая особенности перемещения с короткоствольным оружием и в качестве поощрительного приза дал Поликарпычу три раза пульнуть по кирпичам. Три кирпича, поставленные на кладку в пятнадцати метрах, разлетелись на части, хмурое чело Поликарпыча озарила счастливая улыбка, и он не преминул напомнить:
— В армии я отличником был. Так что смотри — если что… А вообще — щелкает он. Не совсем бесшумный.
С этим трудно было не согласиться: выстрел гасится полностью, но слышен металлический лязг кожуха затвора. Я пользовался этой штуковиной в боевых условиях: практика показывает, что при стрельбе ночью на открытой местности в полной тишине звук хорошо слышен на расстоянии до 50 метров, то есть на дальности наиболее эффективного огня. Однако та же самая практика показывает, что в условиях полной тишины приходится действовать крайне редко: как правило, вокруг есть строения, глушащие звук, а также множество источников посторонних шумов — домашние животные, машины, электроприборы, наконец, сами люди. А по всем остальным характеристикам «ПБ» меня вполне устраивал.
Затем мы с Поликарпычем предприняли марш-бросок по маршруту: силикатный — Сухая Балка, где мы в течение четырех часов прилежно выдалбливали одиночный окоп нестандартной конфигурации для стрельбы стоя, а затем тщательно его маскировали.
Грунт успел промерзнуть, на 70 процентов состоял из щебня. Хорошо, предусмотрительный Поликарпыч прихватил лом — в противном случае наша затея могла не осуществиться. Окоп вышел на славу. Он располагался в самом конце перешейка со стороны ЗОНЫ, точно посреди двух глубоких колей, наезженных большегрузным транспортом, и представлял собой узкую яму, в которую я влезал по брови, а при желании мог присесть, оставив сверху полметра запасного пространства. По свидетельству Поликарпыча, камазное колесо в этой выемке должно утопнуть не более чем на четверть. Это, конечно, нежелательно, но ежели «КамАЗ» все же выскочит из колеи и наедет на окоп, я, будучи в согнутом состоянии, останусь цел — невредим. В этом пункте я полностью доверился своему спутнику — он в технике разбирается лучше. Однако счел нужным предупредить: если по его вине меня все же задавят, мой зловредный астрал будет мучить его минимум тридцать девять дней и он (Поликарпыч, а не астрал, естественно!) от этого обязательно подхватит могучую шизу, не поддающуюся излечению.
— Не задавят, — авторитетно заявил Поликарпыч. — Давай лучше потренируемся.
Потренировались. Я сидел в окопе, целился из разряженного пистолета в набегающего снизу по перешейку Поликарпыча, изображавшего «КамАЗ», и производил расчеты на случай всевозможных отклонений. На первый взгляд получалось неплохо. Разница в два с лишним метра между скатами балки давала эффект господствующей высоты, то есть они будут приближаться ко мне снизу вверх, с интервалом минимум пятнадцать метров — меньшая дистанция при преодолении перешейка просто небезопасна. Когда первая в колонне машина выскочит в мой сектор стрельбы, вторая еще будет двумя метрами ниже. Значит, пуля, выпущенная по первой цели и по какой-либо причине не встретившая препятствие, пролетит выше цели второй и раньше времени не потревожит господ боевиков. Очень хорошо.
