— Нам бы хотелось, чтобы вы взглянули на эти снимки. Посмотрите, может, что-то покажется вам странным или не на месте.
Тайлер несколько секунд изучал каждую из фотографий.
— Трудно сказать. Я же восемь месяцев не был в доме. И компания, которая убирает в доме, могла что-то переставить.
— Это мы понимаем, — согласился Хантер. — Но может быть, что-то действительно привлечет ваше внимание.
Тайлер допил свой бурбон, собрал все фотографии в аккуратную стопку и устроился в своем кресле. Он тщательно просмотрел их, временами хмурясь, а порой щурясь, словно стараясь что-то припомнить. Оба детектива безмолвно наблюдали за его реакциями. На полпути он остановился. Что-то привлекло его внимание.
— Вы что-то заметили? — спросил Хантер.
Тайлер поднял указательный палец, прося минуту внимания. Затем порылся в других фотографиях, пока не нашел ту, которую искал.
— Что вы увидели? — настаивал Хантер.
Гарсия наклонился вперед, вытянув шею. Тайлер положил фотографию перед детективами. Она изображала большой камин, сложенный из речных валунов.
— В камине что-то изменилось? — спросил Хантер.
— На каминной полке, — ответил Тайлер.
Оба детектива впились глазами в фотографию. Каминная полка была украшена несколькими предметами — маленькие вазочки, пара фотографий в рамках, статуэтки…
— Что тут изменилось?
— Временами память у меня ленится, но одно я помню точно — Кейт никогда не держала в гостиной рамки с фотографиями. — Он ткнул в изображение указательным пальцем. — В прихожей — да, но никогда в гостиной. У нее было какое-то суеверие по этому поводу. Она думала, что это приносит несчастье. Вот эти рамки на камине. — Он яростно замотал головой. — Их, вне всякого сомнения, не было, когда мы жили в этом доме.
— Прости, дорогая. — Самый высокий из четырех мужчин, сидевших за угловым столиком в старомодном трактирчике, обратился к черноволосой официантке, проходившей мимо.
— Да. — Молли повернулась лицом к ним, изо всех сил стараясь не показывать, как они ее утомили. Последние пятнадцать минут эта четверка непрестанно доставала ее.
— Ты устала? — спросил он.
Остальная троица с готовностью захихикала.
— Почему? — слегка удивившись, спросила она.
— Потому, малышка, что, когда я делаю такое лицо, это значит, я хочу, чтобы ты присела.
Все разразились смехом.
— Заказ готов, — раздался голос из темной кухоньки.
Молли подошла к стойке, чтобы взять заказ, чувствуя, как их взгляды буквально прожгли дыру в нижней части ее бело-красного платья.
Все столики в маленьком трактире были заняты — большинство грязными, неряшливыми типами, которые, как и эта четверка в углу, думали, что каждая официантка в южном Лос-Анджелесе только и мечтает оказаться с ними в постели. Ей не нравилась эта работа и те оскорбления, которые сопровождали ее, но выбора у нее не было. Она отчаянно нуждалась в деньгах.
Он отнесла заказ мужчине средних лет, сидящему в одиночестве, но, когда поставила тарелку на стол, он схватил ее за руку.
— Прощу прощения, мисс Сладкие Штанишки, но это не то, что я, мать вашу, заказывал.
— Разве вы не заказывали двойной чизбургер и картошку фри?
— Да, но я особо сказал, чтобы не было этих гребаных огурчиков. Я их терпеть не могу. Что это за дерьмо? — Он поднял булочку и показал на три длинных маринованных огурчика.
— Мне очень жаль, сэр, — смущенно сказала она, беря тарелку. — Я скажу повару убрать их.
— Нет, не забирайте их, — сказал он сквозь зубы. — Я хочу, чтобы он приготовил мне все заново. Это блюдо уже никуда не годится.
— Без проблем, сэр. Я немедленно принесу вам новое блюдо.
— Глупая сука, — пробормотал он, когда она забрала тарелку.
Возвращаясь на кухню, Молли заметила мужчину, смахивающего на мексиканца, лет тридцати. Одетый в старую, грязную и рваную одежду, он стоял у входных дверей. Поймав ее взгляд, когда она проходила мимо, мужчина спросил робким голосом:
— Простите, мисс. Ничего, если я зайду и немного поем? Какие-то деньги у меня есть. — Он хлопнул по карману брюк, и она услышала звон монет.
— Да, конечно. — Она нахмурилась при этом странном вопросе. Повернувшись, осмотрела заполненный трактир. Только что освободился столик у дверей, где они стояли. — Почему бы вам не присесть здесь, я принесу вам меню.
Он застенчиво улыбнулся:
— Большое спасибо, мисс, вы очень любезны. Я не задержусь надолго. Я быстро поем.
Молли улыбнулась в ответ, не понимая, за что он так благодарит ее. Она прошла на кухню и уже собралась объяснить Билли, толстому повару из Техаса, инцидент с огурчиками, когда услышала громкие крики из обеденного зала.
— Кто, черт возьми, сказал тебе, что ты можешь тут сидеть? — Донна Хиггинс, хозяйка ресторана, стояла у столика при входе и орала на посетителя.
— Прошу прощения, — смущенно сказал мексиканец. — Официантка сказала, что все о'кей.
— Какая официантка?
Он, не отвечая, уставился в пол.
— Я не пробуду тут долго. Я быстро ем. Обещаю.
— Меня не колышет, как ты ешь, во всяком случае в моем ресторане.
— Я не прошу о милости, мисс. У меня есть деньги. Я могу заплатить за свою еду.
— Конечно, у тебя есть деньги! — выпалила в ответ Донна, отчаянно размахивая руками. — Ты, наверно, украл их.
— Нет, я этого не делал. Я помог человеку вытащить его машину из канавы, и он был так любезен, что дал мне несколько долларов. — Он показал горсть мелочи и долларовую купюру. — Я могу поесть снаружи или на заднем дворе, мисс. Я не против. Мне просто нужно что-то горячее, может, яйца с беконом и стакан молока. Я несколько дней ничего не ел.
— Так вот, сюда тебе приходить не стоило. Ручаюсь, ты долбаный нелегальный иммигрант, что, не так?
Человек напрягся.
— Так я и думала. Уноси свою вонючую задницу из моего ресторана, — показала она на дверь. — Прежде чем я позвала иммиграционную полицию.
Он печально обвел взглядом обеденный зал. Все смотрели на него. Он без слов сунул свои скромные деньги обратно в карман брюк и вышел.
— Эй! — Он услышал, как кто-то позвал его, когда он завернул за угол. — Эй, подожди! — снова позвал его женский голос.
Он остановился и посмотрел назад. Черноволосая официантка вышла из задних дверей обеденного зала, неся с собой коричневый бумажный пакет.
— Ты любишь пикули? — спросила Молли.
Он нахмурился.
— Понимаешь, пикули. Маринованные овощи.
Он кивнул:
— Да, они очень вкусные.
— Вот, — протянула она ему бумажный пакет. — Тут двойной чизбургер с картошкой фри и бутылка молока. А в чизбургере пикули. — Она улыбнулась.
Глаза его преисполнились благодарности прежде, чем он полез в карман.
— Нет, нет, — замотала она головой. — Вы не должны платить мне. Все в порядке.
— Я не хочу милости, мисс. У меня есть деньги, чтобы заплатить за свою еду.
— Я знаю. Видела ваши деньги. — Она снова добродушно улыбнулась. — Но это не благотворительность. В обеденный перерыв мне дают слишком много еды. А я на диете, — соврала она и снова сунула ему пакет. — Вот, берите. Я не могу все это съесть. Меня просто вырвет.
Он помедлил мгновение, взял пакет и улыбнулся.
— Большое спасибо. Вы очень добрый человек.
Молли смотрела, как он уходит, перед тем как вернуться в обеденный зал.
— Можешь искать себе другую работу, маленькая сучка, — сообщила ей Донна Хиггинс, как только она через заднюю дверь вернулась на кухню.
— Что? Почему?
— Кто сказал тебе, что ты можешь уйти на перерыв, когда у меня тут полный зал?
— Я отлучилась всего на три минуты.
— А мне плевать. Ты ушла на перерыв, когда не имела на это права, и еще украла еду.
Официантка остолбенела:
— Я не крала никакой еды.
— Ах, не крала? А как насчет чизбургера с фри и бутылки молока, что ты вытащила из холодильника?
Ее лицо напряглось.
— Я заплачу.
— Конечно, тебе придется заплатить. Поэтому сегодня ты останешься без зарплаты.
— Что? — Она почувствовала, что впадает в панику. — Прошу вас, миссис Хиггинс, мне очень жаль. Я не должна была брать еду, и я заплачу за нее. Если хотите, отработаю сверхурочно. Мне действительно нужны деньги на арендную плату.
— Ох, бедняжка. — Донна Хиггинс скорчила глупую физиономию. — Тебе стоило бы подумать об этом до того, как ты обокрала меня. Теперь забирай свое барахло и убирайся к черту из моего ресторана.
Он сидел за тем же столиком у окна маленького трактира вот уже больше восьми часов. Его глубоко посаженные глаза рассматривали лицо каждого пассажира, садившегося или выходящего из автобуса, который останавливался как раз напротив входа в ресторанчик.
Он еще раз заказал кофе и посмотрел на часы. Три минуты до прихода очередного автобуса — как раз хватит времени, чтобы зайти в туалет. Он придерживался этого распорядка последние несколько дней — приходил около полудня и покидал заведение к одиннадцати часам, когда оно закрывалось, но пока ему не везло. Он плеснул в лицо холодной водой и указательным пальцем провел по уродливому шраму на лбу.
