— Да какая уже разница?? Объясни мне, кто была эта девочка и что произошло?
— Эта девочка была твоей сестрой-близняшкой и моей младшей сестрой. Она не выжила в той аварии, умерла на месте. Мы тогда возвращались домой из райцентра. Ты тогда вывихнула руку, и мы отвозили тебя на обследование, а по пути домой мы попали в аварию. Дальше ты и сама всё знаешь.
— А почему ты не рассказал мне об этом раньше? О том, что у меня была сестра, — спросила я.
— Думал, что тебе будет лучше, если ты об этом не узнаешь, а если бы ты об этом не вспомнила, то и рассказывать бы не пришлось.
— Но я же имею право знать! — не выдержала я, и даже не знаю почему, наверное, меня уже просто достало незнание. А осознание, что от меня ещё и утаивают информацию, вообще сводило с ума.
— Конечно имеешь. Поэтому завтра мы посмотрим семейный альбом. А сейчас я хочу спать, — ответил он мне спокойным голосом. Допив чай, вышел из-за стола и направился в общую комнату, там должен был Лев смотреть телевизор.
Я последовала за ним. Придя в комнату, мы увидели, что Лев уже спал, хотя телевизор во всю играл самыми разными красками. Мы тихо выключили телевизор и свет и разошлись по своим комнатам, не став будить младшего.
Глава 38. Идеальный мужчина
Долгое время я старалась не смотреть на себя, чего-то боялась, а чего не знаю. В больнице зеркал как таковых не было, а если изредка и встречались, например, в кабинете врача, то я отводила взгляд и даже не смотрела в ту сторону. В машине я, чтобы не видеть себя, открывала окно. Но дома всё усложнилось, здесь повсюду были отражающие поверхности: стеклянные двери и зеркала. Вечно прятаться от себя я не смогу, так жить просто невозможно, поэтому я решилась взглянуть на себя, все равно мне придется сходить в душ и умыться, а у нас в ванной висит огромное зеркало прямо на против двери.
Как я и думала… Ничего нового я не увидела… Я увидела практически такую же девушку, что и в той темнице через кусочек разбитого зеркала. Почему "практически"? Потому что я была более чистой, более ухоженной и чуть-чуть более полной, нет, а не была толстой, просто та Александра больше походила на худощавую модель, а я не была таким же скелетом, у меня имелось жировая масса, но ровно столько, сколько надо. А ещё мои волосы не были такими же седыми, пока что не были… Все это время я думала, что была шатенкой, ведь именно такие пряди я видела своими глазами без зеркала, но подойдя к нему, я увидела уже порядком отросшие корни, которые были даже не желтыми, а истинно белыми, седыми. Мне сказали, что мне всего девятнадцать лет… Но я уже имею седые волосы? Это же абсурд.
Умывшись и сполоснувшись, я вышла из ванной комнаты и пошла ну кухню. Там уже во всю развернулся процесс приготовления пищи, везде была разбросана яичная скорлупа, рассыпана мука, а в воздухе витал нежный запах свежеиспеченных блинчиков.
— Чего ты стоишь в дверях? Проходи, садись или давай помогай нам с уборкой, мы уже скоро закончим, — сказал старший брат.
— А ты, как я погляжу, любишь готовить, — сказала я с улыбкой, — когда бы я не встала, всегда за плитой, ещё и малого приспосабливаешь.
— Да, люблю это дело. Часто помогал жене, когда она была беременной и когда дети только родились. У нас то близняшки, ей и так тяжело, а я могу облегчить ей хотя бы утро, пока на работу не уйду, мне не трудно, ей приятно, — говорил Иван, пока снимал последний блин со сковородки.
— Да ты идеальный мужчина, — ответила я.
— Вовсе нет, у меня куча недостатков, но моей жене они даже нравятся, много веселится по этому поводу. Да и идеальные люди совершенно не интересны, поскольку ты всегда знаешь, как человек себя проявит.
— И то верно, — сказала я.
— Сестра, а ты выспалась? — неожиданно спросил Лев, раньше он только наблюдал за нашим разговором и периодически поглядывал на стопку блинов, было видно, как он ждёт не дождётся их попробовать.
— Выспалась, — сказала я и улыбнулась, — ешь давай, мы уже садимся, так что теперь можно.
— Ура! — сказал он и быстрыми движениями рук ухватился за парочку блинчиков и стал проделывать какие-то манипуляции с вареньем.
— Ты больше ничего не вспомнила? — спросил уже старший брат.
— Ничего. Давай уже есть, а то глядя на Льва, аж слюнки сейчас течь начнут. Очень красивый завтрак, спасибо и приятного аппетита, — сказала я, ухмыльнулась и стала проделывать всё то же самое, что и Лев пару секунд назад.
Доев свой завтрак, мы дружим строем выдвинулись в общую комнату. Там из огромного шкафа Иван достал два фотоальбома, один больший и плотный, порядком истрёпанный и потертый, а второй поменьше, в нём тоже были фотографии, но их было не так много, как в предыдущем, да и был он сам в более хорошем состоянии, почти как новенький.
Мы начали с того альбома, который был самый потрепанный. Первые страницы были наполнены фотографиями маленького мальчика; это был Иван. От рождения и до возраста… на вид ему было приблизительно столько же, сколько и Льву сейчас. Затем начинались фотографии двух близнецов, двух девочек. С самого рождения они были словно две капли воды, но по мере их взросления, по мере перелистывания страниц с фотографиями, всё больше можно было заметить различий. Это больше проявлялось в их мимике, жестах, одежде и внешнем виде, но всё-таки это было заметно.
Например, одна девчушка могла быть вечно помятая, с растрепанными волосами и жутко большой улыбкой до самых ушей, а другая, такая же улыбчивая, но более скромная, вечно заплетенная в косички девочка.
Изредка попадались фотография вместе с их братом и совместные фото. Большинство фотографий было на природе, возле деревенского дома, в поле, иногда даже из поездок в разные города, о чём свидетельствовали фотографии с памятниками и скульптурами, а также местными достопримечательностями.
В какой-то момент времени фотографии изменились, на них больше не бывало одной из девочек, только вот понять, какой именно, было очень сложно, потому что отличительных черт больше не существовало, была лишь одна понурая фигура, которая, казалось, не сильно то и рада новой фотографии. Конец фотоальбома завершала общая фотография, на которой были все четыре члена семьи.
— А кто эти двое девочек? А кто этот мальчик? — задал первый вопрос Лев.
— Этот мальчик — я, а те двое девочек — твои сёстры, — ответил Иван.
— Но у меня только одна сестра, — непонимающе сказал Лев.
— Да, вот видишь, та девочка, которая вечно растрепанная? Это Александра. Она всегда была очень воинственной и смелой, влезала в разные неприятности и находила приключения для себя и сестры, да и я не редко с ними увязывался, а мама потом ругалась, что мы не можем никогда спокойно посидеть, — ответил Иван и громко рассмеялся.
— А вторая девочка кто? Она очень похожа на Сашу, — спросил Лев, а я внимательно стала прислушиваться к разговору. Брат очень интересно об всём рассказывал, а у знать больше о сестре и об мне никогда не помешает.
— Это Изабелла, наша покойная сестра, она близняшка Александры. Она была очень эмоциональной, энергии в ней, наверное, было даже больше, чем в Саше, поэтому она всегда была не прочь куда-нибудь деться вместе с ней, но всё же, она была больше эксцентричной, чем озорной. Воспринимала всё близко к сердцу, могла обидеться даже на маленькую и безобидную шутку, но Изабелла очень быстро отходила и продолжала сиять своей улыбкой.
Слушая его рассказ и смотря на фотографии, в моём сознании начали всплывать воспоминания, они были спутанными, но всё-таки хоть что-то.
— Помню, как мы частенько прятались от родителей, то на крышу залезем, то на дерево. Бывало такое, что мы убегали в поле и гонялись за соседской собакой. Как-то раз я украла пару яблок и соседей, принесла их ей, а она на меня разозлилась, кричала, что так поступать плохо и намеревалась их вернуть, но подувшись немного, забрала у меня яблоко и мы вместе потом сидели и ели их, сидя на заднем дворе дома. Там раньше росло очень много красивых цветов. Розы обвивали забор, возле которого росли, наверное, с десяток различных цветов, — рассказывала я и чувствовала будто бы это происходило вчера. Чем больше я говорила, тем больше картинок появлялось в моей голове. На какой-то момент я даже испугалась, что это всё, всего лишь моя фантазия.
