— Нет, нет, нет, вы, тупое дерьмо, вы мертвы!
Голос звучал слегка невнятно, но он был слишком шокирован, чтобы придать этому значение. И слишком раздражен. Хантеров эти уроды не переживут, это факт...
"...но они и Ко6 не должны были пережить".
Рестон поверить не мог, что им удалось так далеко забраться; он не мог поверить, что из двадцати четырех особей, с которыми столкнулась эта троица, уцелел лишь один-единственный Дак, а все остальные умерли... либо умирали. А больше всего он не мог поверить, что он позволил этому безумию продолжаться, что гордость и амбиции удержали его от того, что нужно было сделать с самого начала. Не то что бы он вышел за грани дозволенного, в конце концов, он входил в малый круг избранных и был застрахован от последствий таких провалов... Но ему стоило обратиться, по крайней мере, к Сидни, или даже к Дюваллу; не за советом, а для того, чтобы получить одобрение свыше. В итоге, если бы он получил указания старших коллег, на него не смогли бы повесить всю ответственность...
Впрочем, еще не вечер. Он позвонит, объяснит свой план, выкажет определенные сомнения... можно сказать, что нарушители пока только во Второй фазе, это поможет, а время на видео он подправит попозже... да и Хантеры, в некотором смысле, уже прошли испытания; хоть и не 3К, а другой подвид — 121. Несколько особей вырвались на свободу в особняке Спенсера; благодаря собранным данным, он знал, что Четвертую им не пережить. А даже если и нет, удрать они не смогут, а с поддержкой из офиса он выйдет сухим из воды.
Чувствуя удовлетворение от принятого решения, Рестон потянулся к консоли и снял телефонную трубку.
— "Амбрелла", Специальные Исследования и...
...и тишина. Мягкий женский голос на том конце линии прервался на середине фразы, даже шипения помех не слышно.
— Говорит Рестон, — сказал он отчетливо и ощутил, как холодная рука сжимает его с трудом бьющееся сердце. — Алло? Это Рестон!
Ничего; и только теперь до него дошло, что в комнате изменилось освещение. Он крутанулся в кресле, отчаянно надеясь, что все не так, как кажется...
...и увидел, что на экранах, передающих изображение с поверхности, идет сплошная снежная круговерть. Все семь, не работают... и за те несколько секунд, что Рестон пытался сообразить, в чем же дело, они отрубились окончательно, выдав сплошную черноту.
— Алло? — прошептал он в мертвую трубку. Жаркое дыхание с ароматом бренди бессильно билось в мембрану.
Тишина.
Он остался в одиночестве.
Эндрю Берман по прозвищу "Убийца" чертовски замерз. Ему было холодно и скучно, а к тому же он не переставал удивляться, зачем сержанту вообще понадобилось выставлять охрану у минивэна. Плохие парни не вернутся, они уже давно слиняли... и даже если они рискнут, к своей гребанной машине они не полезут. Разве что захотят покончить с жизнью.
"По-любому, у них была запасная тачка, или они тупо замерзли где-то на равнинах. Это все бред собачий".
Энди натянул на уши шарф и поудобнее перехватил М4А1. Семь килограммов снаряжения только кажутся небольшим весом, но он тут ошивается уже чертовски долго. Если сержант в ближайшее время не вернется, придется ненадолго залезть в минивэн, дать ногам расслабиться, отойти от холода; они платят ему недостаточно, чтобы он морозил в темноте свои драгоценные причиндалы.
Опершись спиной на бампер, он подумал о том, как дела у Рика. Он не особо общался с другими парнями, которые угодили под взрыв гранаты, но Рик Шэннон был ему приятелем и, когда того грузили в вертолет, Берман жаждал крови всем своим существом.
"Эти ублюдки сюда вернутся, я им устрою кровавую баню..."
Энди усмехнулся, подумав, что не зря его прозвали "Убийцей". Он прекрасно стрелял, прямо в гребанное яблочко, был лучшим во всей команде. А все потому, что всю жизнь провел в охоте на оленей.
А еще он замерз, устал, скучает и чертовски раздражен. Уродское назначение. Если эта троица членососов здесь покажется, он съест свою любимую бейсболку.
Все еще погруженный в раздумья, внезапно он услышал тихий, умоляющий голос, донесшийся из темноты.
— Помогите мне, пожалуйста... не стреляйте, прошу вас, помогите мне, я ранена...
Хриплый, женский голос. Весьма сексуальный, к тому же... так что Энди схватил фонарик и направил его во тьму, отыскав его обладательницу всего метрах в десяти от машины.
Девочка, затянутая в облегающую черную одежду, приближалась довольно медленно. У нее не было оружия, к тому же, она была ранена и подволакивала ногу; яркий свет вырвал из тени ее открытое, бледное лицо.
— Эй, стоять, — сказал Энди девушке, хотя и не слишком грубо. Она же совсем молоденькая. Ему самому всего двадцать три стукнуло, но она выглядела куда моложе, может, только что совершеннолетия достигла. И сложена при этом — просто загляденье.
Медленно опустив карабин, Энди подумал, что помочь девушке, попавшей в беду, очень даже романтично. Может, она была с теми преступниками, да почти наверняка, но очевидно, что ему она не угроза; он вполне способен за ней присмотреть, пока вертолет не вернется, а там, кто знает, может, она отблагодарит его за помощь...
"...и эй, играть в героя — лучший способ набрать очки в глазах симпатяжки. Хорошие парни, может, и приходят на финиш последними, но это потому, что по пути все так и норовят прыгнуть к ним в койку".
Девушка захромала к нему, и Энди отвел фонарик в сторону, не желая ослепить ее после холодной тьмы. Добавив в голос нужную нотку сочувствия — девки эту хрень моментом просекают, — он шагнул навстречу, протянув к ней руку.
— Что с тобой стряслось? Погоди, сейчас помогу...
Сбоку мелькнула тень, в живот со всей дури врезалось что-то темное и тяжелое, свалив его на землю и выбив весь воздух из легких. Прежде, чем до него дошло, что происходит, в лицо ему ударил яркий свет фонарика, М4А1 безжалостно вырвали из рук... и все это время он отчаянно пытался вдохнуть.
— Ты не двигаешься, я не стреляю, — произнес мужской голос с британским акцентом, и Энди ощутил ледяное прикосновение к шее оружейного ствола. И замер, не смея даже слегка напрячь мышцы.
"Вот дерьмо!"
Он поднял взгляд и увидел, как девушка смотрит на него, перехватив винтовку, его собственный карабин. Теперь она отнюдь не выглядела беспомощной.
— Сучка, — прорычал он, но она в ответ лишь улыбнулась и поджала губки.
— Ты уж прости. Если тебе будет проще, то сообщаю, что оба твоих дружка тоже купились.
За спиной раздался другой женский голос, мягкий и весьма довольный.
— К тому же, тебе не помешало бы согреться. В комнате с генератором, например, тепло и уютно.
"Убийца" ее удовлетворения не разделял. Пока они поднимали его на ноги и вели к зданиям за оградой, он поклялся себе, что это был последний раз, когда он недооценил девчонку. И хотя он не планировал всерьез закусить бейсболкой, когда ему в следующий раз станет скучно, он точно вспомнит, к чему это может привести.
Четвертая фаза и впрямь оказалась городом. Леона пробрало не на шутку, он решил, что это самая странная штука, которую им довелось здесь увидеть. Первые три фазы казались странными, нереальными, но очевидно были фальшивками — стерильные леса, белые стены посреди пустыни, сотворенная гора. Ни разу он не забыл, что все вокруг искусственно.
"Но это... это не жалкая подделка под органику, так на самом деле должен выглядеть город".
В Четвертой фазе раскинулись несколько разбитых на квадраты кварталов ночного города. Города, кроме шуток, и пусть ни одно здание не превышало трех этажей — все равно это был самый настоящий город с уличными фонарями, тротуаром, магазинами и жилыми домами, припаркованными машинами и улицами, закатанными в асфальт. Они спустились с гор и оказались в городке Милый дом, США.
Неправильными казались лишь две вещи, по крайней мере, на первый взгляд — цвета и атмосфера. Все строения либо отливали свежим кирпичом, либо были выкрашены в мрачный коричневый оттенок; создавалось ощущение незавершенности. А машины, которые попались Леону на глаза, все, как на подбор оказались черного цвета. Впрочем, в полумраке сказать наверняка было сложновато.
"А что до атмосферы..."
— Жутковато, — тихонько пробормотал Джон. Леону оставалось лишь кивнуть, вслед за Коулом. Прижавшись спинами к стальной двери, они рассматривали городок и сошлись во мнении, что вид у него тревожный.
"Как в кошмаре, одном из тех, где ты заблудился и не можешь никого отыскать, и все вокруг кажется неправильным..."
На город-призрак картинка перед ними не походила, в воздухе не чувствовалось запустения, признаков того, что дома и магазины изжили себя и больше никому не нужны; здесь никто никогда не жил, и не будет. По этим улочкам никогда не ездили машины, во дворах не играли ребятишки, никто не называл это место домом... и это пустое, безжизненное ощущение было... жутким.
