– Скорее всего это она, – заметил я. – И по возрасту подходит идеально.
– Живет рядом с парком Эко, поехали. Узнаешь ее, если встретишь?
– Маловероятно. Я ее видел всего один раз, да и то в темноте.
Мишель Салазар жила в двухэтажном доме персикового цвета на извивающейся улочке в двух кварталах к северу от бульвара Сансет. Маленькие дети играли в пыли у дороги. Неподалеку группа бритоголовых юнцов в белых майках и мешковатых штанах оккупировала старый автофургон, обмениваясь сигаретами, пивом и злобными взглядами.
Машина Майло была гражданской, но, несмотря на это, можно было догадаться, кто на ней ездит. Когда мы вышли из машины, некоторые из парней уставились на нас. Правая рука Майло казалась расслабленной, хотя в случае необходимости он мог мгновенно достать оружие. Детектив отсалютовал юнцам, те не шевельнулись. Мы находились на территории дивизиона Рампарта, где пару лет назад разразился полицейский скандал – офицеры одного подразделения сформировали собственную преступную группу. Полицейское управление Лос-Анджелеса заявляло, что преступников уволили из правоохранительных органов, однако руководство слишком долго отрицало само существование плохих копов, чтобы ему продолжали верить.
Замка на входной двери дома не было. Внутри, в центральном холле, царила темнота и стоял застарелый гнилой запах. На правой стене висели ряды почтовых ящиков, все с замками и без фамилий владельцев.
Майло постучал в первую дверь, никто не ответил. Постучал во вторую, и оттуда донеслось:
– Si?[15]
– Policia, – старательно выговорил Майло. Это слово на любом языке звучит не особо радостно.
За дверью повисла долгая пауза, потом женский голос произнес:
– Policia por que?[16]
– Senora, donde estd Michelle Salazar рог favor?[17]
Тишина.
– Senora?[18]
– Numeroseis[19].
Затем в комнате включили радио на полную мощность, и стало понятно, что разговор окончен. Мы направились к лестнице.
* * *
На втором этаже господствовали иные ароматы: стирального порошка, мочи и апельсиновой газировки. Майло постучал в комнату номер шесть. Снова раздался женский голос, и дверь приоткрылась еще до того, как Майло успел ответить. Из-за закрытой на цепочку двери можно было рассмотреть только половину лица: мутный карий глаз, часть потрескавшейся губы и бледную кожу.
– Мишель Салазар? Я детектив Стерджис... – Дверь начала захлопываться, но Майло поставил в проем ботинок, просунул руку и снял цепочку. Дверь открылась. Я не узнал Мишель. Просто понял, что это она. Правда, когда я в последний раз видел молодую женщину, у нее было две руки.
Она была одета в зеленый халат, проеденный молью, и потолстела фунтов на тридцать с тех пор, как танцевала с Лорен. Когда-то симпатичное лицо стало опухшим, лоб и подбородок покрывали прыщи. В единственной руке Мишель держала наполовину выкуренную сигарету, пепел с нее почему-то не падал. Левый рукав халата оказался пуст и привязан к поясу.
– Я ничего не сделала, оставьте меня в покое, – произнесла она.
– Я здесь не для того, чтобы доставить тебе неприятности, Мишель.
– Ну да, конечно.
Комната позади нее была завалена грязной одеждой и посудой с остатками еды. На сером линолеуме лежали кучи чего-то похожего на собачьи экскременты. Словно в подтверждение моей догадки маленькое бесшерстное существо с клочками белого пуха на голове появилось в поле нашего зрения. Через секунду раздалось жалобное повизгивание.
– Все нормально, малышка, – успокоила собаку Мишель, Та робко тявкнула пару раз и затихла.
– Что за порода, мексиканская бесшерстная? – спросил Майло.
– А вам какое дело? Перуанская орхидея инков, – невнятно пробормотала Мишель.
От нее сильно несло перегаром, с левой стороны на шее красовался здоровый синяк.
– Кто тебя так? – сказал Майло, показывая на пятно.
– Никто, несчастный случай, – ответила Мишель. – Послушайте, я устала. Идите и приставайте к кому-нибудь другому. Каждый раз, когда у вас появляется свободное время, вы, парни, тут как тут.
– Притеснения со стороны полиции?
– Нет, нацистская тактика.
– Действительно, глупо терять время в таком месте. Здесь же настоящий оплот целомудрия, не так ли?
Мишель потерла единственную руку о халат.
– Просто оставьте меня в покое.
– Ребята из окружного подразделения частенько тебя навещают?
– Будто сами не знаете.
– Нет, я из западного Лос-Анджелеса.
– Вы что, заблудились?
– Я не по твою душу, Мишель. Я пришел узнать насчет Лорен Тиг.
Она быстро заморгала.
– Насчет кого?
– Я из отдела убийств. – Майло показал удостоверение. – Лорен Тиг убили. – И он еще раз вкратце рассказал о произошедшем. Я до сих пор не привык выслушивать все это, и мой желудок снова сжался в комок.
Мишель задрожала.
– О Господи, вы не врете?
– К сожалению, нет, Мишель. Можно войти?
– Здесь куча дерьма...
– Меня не интересует дизайн твоего дома. Мне нужно поговорить насчет Лорен.
– Да, но...
– Меня даже не интересует содержимое твоей аптечки, Мишель. Кто-то убил Лорен, и мне необходимо выяснить кто.
Она продолжала трястись. Потянулась правой рукой к пустому рукаву и сжала его.
– Это не то, что вы думаете. Просто... Я не одна.
– И ты не хочешь, чтобы он слышал?
– Нет... Он ведь не знал Лорен.
– Мне плевать, кто у тебя находится. Если только он не начнёт стрелять...
– Подождите здесь, мне нужно ему объяснить.
– Ты ведь не попытаешься сбежать, Мишель?
– Да, вы угадали. Собираюсь выпрыгнуть со второго этажа. Если один из вас хочет подождать меня внизу – пожалуйста.
– Давай сделаем так. Твой дружок выходит и показывается нам. А потом возвращается спать, или что он там еще делает.
Мишель пошла в комнату, но вдруг остановилась.
– Лорен правда умерла?
– Правда.
– Черт, черт. – В ее глазах появились слезы. – Подождите.
* * *
Мы подождали в коридоре несколько секунд, пока мужчина в одних красных спортивных трусах не появился из комнаты, потирая подбородок. Около тридцати пяти лет, грязные, растрепанные волосы, козлиная бородка и сонные, близко посаженные глаза. Плечи покрыты татуировками, на груди какое-то кожное воспаление, а руки сплошь в шрамах. Он поднял руки вверх, видно, уже по привычке, и приготовился к тому, что его вытащат из комнаты. Позади него возникла Мишель и сказала:
– Они нормальные парни, Ланс. Возвращайся спать.
Ланс взглянул на детектива, будто требуя подтверждения ее слов.
– Приятных сновидений, Ланс.
Друг Мишель вернулся в спальню, и Майло вошел в квартиру, старательно обходя продукты собачьей жизнедеятельности и внимательно осматриваясь. Я шел за ним след в след, пытаясь не запачкать ботинки. Маленькая собачка устроилась на складном стуле и наблюдала за нами, выпучив глазки. На то, что перед нами кухня, указывали электрическая плитка, мини-холодильник и криво повешенный посудный шкаф. Столешницы, покрытые потрескавшимся кафелем, были завалены банками из-под газировки и коробками от фаст-фуда. От грязной тарелки и дальше по стене бежал ручеек из муравьев. Два маленьких окошка слабо пропускали свет из-за грязных разводов на стеклах. Пол сотрясала латиноамериканская музыка – видимо, жильцов снизу не особо волновало спокойствие соседей.
Рядом со складным стульчиком стоял обшарпанный коричневый диван, покрытый пустыми пачками из-под сигарет и спичечными коробками. Диван опять-таки не остался без внимания собачонки. Возле находился кофейный столик, изначально предназначавшийся для уличного кафе и "украшенный" теми же узорами, что и диван.
Мишель наблюдала за нами, поигрывая поясом от халата.
– Можете сесть, – предложила она.
– Да нет, спасибо, насиделись за целый день. Расскажи мне о Лорен.
Мишель села сама, взяв собаку на колени. Она не двигалась и не издавала ни звука, пока хозяйка гладила ее за ухом. Потом женщина протянула собачонке указательный палец, и та начала его лизать.
– Вы даже не представляете, как расстроили меня.
– Извини, мы не хотели, – сказал Майло.
– Конечно, – ответила Мишель и вытянула пустой рукав из-за пояса. – Видите, я как пират, как капитан Крюк. Только вот крюка-то у меня и нет.
Она еще какое-то время гладила пса.
– Все из-за инфекции. Не из-за СПИДа – это для протокола.
– Давно? – спросил я. Вопрос вырвался спонтанно, на какой-то момент почудилось, что передо мной пациентка. Возможно, то, что я встрял, и не понравилось Майло, но он смолчал.
Мишель ответила:
– Пару лет назад. Подцепила одну из этих бактерий, которые поедают тело. Врачи сказали, что я могла умереть. – Она слегка улыбнулась. – Кто знает, может, так было бы лучше. Парень, с которым я тогда жила, не хотел везти меня в больницу. Говорил, это комариный укус и не более. Даже когда эта штука стала распространяться дальше по руке. Дождался, пока половина моего тела надулась, как шар, и начала гнить, струхнул и бросил меня одну. Если бы врачи меня не нашли, я бы умерла. Было ужасно больно.
