– О, любовь и мир, аллилуйя! – пропел Джепсон.
– Им этого должно хватать – вряд ли они живут на широкую ногу. Но они не бродяги.
– Да будь они хоть цирковыми артистами на трапеции, мне-то какое дело, Купер. Их спрашивали о жертвоприношениях животных?
– Нет, сэр.
– Так спросите. И найдите этого Мартина Стаффорда и девушку, Роз Дэниелс. Надо найти хоть кого-то из них, ясно? Есть еще что-нибудь? Надеюсь, больше фокусов не ожидается? На сегодня с меня хватит.
– Ах да, – сказал Хитченс, словно неожиданно вспомнил важные сведения, про которые все забыли, – есть же еще членоферма.
– Какая ферма? – переспросил Джепсон.
– Ну, я не про ферму типа фермы Уоррена Лича. На этот урожай Европейский Союз субсидий не отпускает…
Уоррен Лич ждал, пока придет молоковоз. Это было одно из немногих обыденных дел, которые все еще наполняли его дни. Загнать коров, подоить, дождаться молоковоза. Утреннее молоко забирала местная сыроварня в Давдейле для производства сыра «хартингтон-стилтон». Многие фермеры гордились тем, что в знаменитом «стилтоне» есть и их молоко: казалось, они чувствовали, что поддерживают традиционный брэнд долины, а не отдают свою продукцию в пусть огромную, но безликую корпорацию. Лич когда-то тоже гордился и хвастался качеством своего молока. Сейчас он обнаружил, что оно больше не волнует его. Если бы он вылил молоко в канализацию или ближайшую канаву, его чувства не изменились бы ни на йоту.
Парень, обычно приходивший помогать ему, не появился ни вчера, ни сегодня, и Личу пришлось все делать самому. Гэри был одним из Доусонов, из Пилхау – местечка на противоположном краю пустоши. Доусоны ничего из себя не представляли, но, по крайней мере, были из фермеров. В воскресенье днем Лич поссорился с Гэри: вышел из себя и обругал парня, назвав его лентяем, а тот пригрозил, что никогда больше не придет сюда, и, похоже, держал свое слово.
В общем-то такое положение дел Лича устраивало; он предпочитал оставаться один и работать за двоих, чтобы в голову не лезли разные мысли. Но и это продолжалось недолго: молоковоз уезжал, и оставшаяся работа уже не казалась такой срочной: коровы больше не мычали, требуя к себе внимания, на проселочной дороге не сигналил молоковоз, а сыновья уехали на автобусе в школу в Каргриве, – и остаток дня тянулся бесконечно.
В то утро подошла легковая машина. Он-то ждал, что с дороги свернет молоковоз, но мотор звучал по-другому. Обычно от дизельного двигателя окна фермерского дома вибрировали и пыль на оконных рамах смещалась. Да, за последние два дня здесь побывало множество полицейских машин, но все они ехали прямо по проселочной дороге, мимо сарая, а эта завернула во двор. У Лича перехватило дыхание. Он знал, что рано или поздно те, кого он так боялся, появятся здесь.
Фермер разглядывал свои руки, пораженный тем, сколько же грязи въелось в пальцы, словно он не мылся несколько дней. Как давно он ходит с такими руками? Он взглянул на стальной сейф, где хранился его обрез, и подождал, пока нахлынет та привычная волна агрессии, та праведная злость, что вдыхала силу и огонь в его члены. Он был из тех людей, кто при случае выпроводил бы и служебного пристава. Но сейчас что-то было не так. Адреналин почему-то не поднимался, тестостерон так и не заиграл в крови. Он чувствовал себя слабым и беспомощным, одиноким и загнанным в угол – даже драться не хотелось. Казалось, наступил тот конец, который он всегда предчувствовал с таким ужасом.
Лич тихо засмеялся, услышав, что в ворота входят люди. «Ты дошел до ручки, Уоррен. Какой с тебя теперь толк?» В голову пришло не открывать дверь, спрятаться в другой комнате, пока чужие не уйдут. Так поступили бы женщина или ребенок. Неужели он докатился до такого?
Не в силах честно ответить себе на этот вопрос, он стоял как вкопанный, когда раздался стук в дверь. Затем постучали еще раз, более нетерпеливо. Лич зашевелился, так и не придумав, что сказать. Что судебные приставы делают в таких случаях? Ясно, чтобы забрать мебель, поодиночке они не приезжают. Может, ему просто хотят вручить судебное извещение? Или они приехали, чтобы оценить его имущество для продажи? Тогда флаг им в руки. Ценностей тут маловато.
Но, как выяснилось, это были не судебные приставы – опять приехала полиция. Он немедленно узнал первого же, кого увидел, и лицо этого человека напомнило ему о жизненно важных вещах, которые он должен был сделать, но не сделал. Он наблюдал, как полицейские автомобили и фургоны снуют туда-сюда по его земле, и проклинал при этом каждую машину, и уже отчаялся услышать, что полиция заканчивает свои дела на пустоши и что они что-то узнали о женщине, которая здесь умерла. Он мечтал, чтобы хоть кто-нибудь сказал ему, что происходит. Даже сейчас он не знал, что делать. Оставалось только одно – сообщить им, что сказать ему нечего.
– Детектив Купер, детектив Уининк, мистер Лич. Мы буквально на пару слов и не отнимем у вас много времени. У фермеров всегда полно дел.
Полицейский старательно улыбался, но Лич не ответил на его любезность.
– Не городите чепухи. С меня уже хватит.
– Как пожелаете.
Лич посмотрел на другого, крупного человека в кожаной куртке и почувствовал, что его былая самоуверенность потихоньку возвращается к нему.
– Вас двоих зачем сюда прислали? Что, смотритель теперь боится приходить? Решил, что меньше как толпой здесь не справиться. Ничего вы от меня не узнаете, можете не стараться.
– Мы собираем сведения о машинах, которые видели здесь в воскресенье, – сказал Уининк, пристально глядя на фермера.
– Опять? Меня ведь уже об этом спрашивали.
– Нам поступило сообщение о фургоне, который в тот день выезжал из ворот вашей фермы между двумя и тремя часами. Это был ваш фургон?
– Разве похоже, что у меня есть фургон? Есть «лендровер», но он едва на ходу. На худой конец есть трактор или коровья спина.
– Значит ли это, что я могу записать «фургона нет»?
– А, пишите, что хотите.
– Свидетель говорит, это был белый, но довольно грязный фургон. Возможно, «форд-транзит».
– Тут таких полно.
– Припомните, вы видели такой фургон? – спросил Купер. – На нем кто-то приезжал к вам на ферму?
– Ко мне нечасто приезжают.
– Но в тот день у вас были посетители, не так ли?
– Не помню.
– Может, торговый агент? Или агроном? Или еще кто в том же духе?
– Мне сейчас ни агроном, ни заезжие торговцы не по карману!
– Может, доставка товаров?
– Вы что, издеваетесь?!
– Вы знаете кого-нибудь с таким фургоном?
– Слушайте, давайте я вам помогу. Представьте себе, какой-то долдон заблудился и решил поискать дорогу на моей земле. А может, просто остановился сандвич сжевать и загородил фургоном мои ворота. Раньше так бывало. Ясно, что полицию такие пустяки не интересуют. Вы же чертовски заняты, а?
– Я уверен, что, если бы вы позвонили в участок, первая свободная машина тут же была бы здесь.
Лич закашлялся. Хоть бы эти полицейские убрались поскорее! Кашель не прекращался, словно у него случился приступ аллергии. Он слишком устал, чтобы выдерживать их напор. Да и не похоже, что эти проглотят все, как смотритель.
– У вас тут автоугонщики водятся? – спросил Купер. – Местечко здесь тихое, а они любят оставить где-нибудь машину, да еще и поджечь ее.
Лич проследил за взглядом детектива: тот смотрел на обгорелый остов пикапа рядом с большим сараем.
– После аварии остался, – пояснил Лич. – Все руки не доходят убрать.
– И все-таки вернемся к тому белому фургону… – напомнил Уининк.
– Я же не отказываюсь помочь, но… – пожал плечами Лич.
– А как поживают ваши сыновья? – поинтересовался Купер.
– А че им?
– В воскресенье они были дома? Они могли видеть фургон. Мы можем поговорить с ними?
– Они в школе.
– Может, наш сотрудник заглянет к вам попозже?
– Не знаю, будет ли от этого польза.
– А ваша жена? – спросил Купер. – Она была на ферме в интересующее нас время?
– Моя жена? – Наконец Лич откашлялся и сплюнул, чуть не попав Куперу на ботинок, будто изрыгая все свое раздражение, не дававшее покоя его легким. – Мистер, вы теряете время! О моей жене можете забыть.
Через несколько часов в то же утро Диана Фрай и инспектор Хитченс вошли в кабинет старшего инспектора уголовной полиции Тэлби.
– Есть что-нибудь? – со слабой надеждой спросил он.
– Новые сведения о родителях. Я имею в виду семью Уэстонов, – ответил Хитченс.
– И что там?
– Первое – в прошлом году ограбили их загородный дом в Эшфорде.
– Загородный дом? Хорошо у нас живут учителя!
– По-видимому, Уэстоны собираются через год-другой переехать туда, когда мистер Уэстон выйдет на пенсию. Кстати, он заместитель директора.
