Ознакомительная версия.
– Только трое, ты и еще два человека. Они лежат под тобой, на койках. Пока без чувств.
– Можно считать, что они еще хорошо отделались, и в принципе в порядке. Их организмы потратили много сил на борьбу со стихией. Хорошо, что вы китовым жиром намазались, а иначе без ампутации не обошлось бы.
– Без ампутации? – ошалев, протянул Кривошапкин.
– Да, например, у тебя проблемы с пальцами ног, но я думаю, все будет хорошо. Заживут, если правильно за ними ухаживать, правильно перебинтовывать.
И только сейчас Данила почувствовал, как у него «горят» мизинцы ног.
– А ходить я смогу? То есть ходить мне можно? – осторожно спросил Данила.
– Можно, у тебя на ногах бахилы с лекарством, – ответил Валттери, – в них и ходи, опирайся на большой палец. Твои ноги в сапоги не залезут. Утку, сам понимаешь, здесь за тобой носить никто не будет. И за своими друзьями заодно присмотришь.
– Один уже обмочился. Море у него из берегов вышло, – усмехнулся усатый.
– Это русский.
– Какой русский? – встрепенулся Данила.
– Ванинов. Кажется, Михаил. Смотритель маяка. Наш гражданин.
– Чего он в вашей рыбацкой посудине делал? – задумался Аапели.
– Он хотел съездить в Мариехамн. Мы его и подобрали, – нашелся Данила.
– Ясно, – покрутил ус финский подводник.
– У него у одного были документы, – продолжал медик. – Он, старик, более тяжелый, чем второй, обширная гематома на лице – следствие удара, возможно даже, перенес сотрясение мозга. Но состояние его стабильное. Второй – крепкий малый, немного отоспится, отлежится и снова в море пойдет.
– А где здесь гальюн? – спросил Данила у своих спасителей.
– Выходишь из кубрика – и направо, до конца, там увидишь…
Аапели и Валттери помогли Даниле спуститься с койки. Ниже лежал Бронислав. Глаза у него были закрыты. Из его легких время от времени вырывался сдавленный хрип.
– Я его прослушал, возможно, это у него начинается воспаление легких – следствие пребывания в холодной воде, – сказал врач.
– Командир корабля приказал на обратном пути вас высадить для госпитализации, – сообщил Аапели.
– А пока мы будем вас лечить своими средствами, – Валттери пощупал пульс у Бронислава. – Сердце у него, как у буйвола.
Под краснофлотцем на самой нижней полке лежал Альберт Валерьянович. На него страшно было смотреть – половина лица опухла, вся в сине-красных подтеках. Данила засомневался, дышит ли Шпильковский или уже отдал Богу душу.
– Дышит, – словно прочитал его мысли финский медик.
Он осмотрел и военфельдшера.
– В коме… Но китовый жир защитил его тело лучше всех.
«Ну да, Валерьянка же сам врач, он лучше всех знал, чем грозит обморожение», – подумал Кривошапкин.
Подводники вышли из мини-кубрика, вернее, протиснулись в узкий проход. Они помогли сделать пару шагов и Даниле. Затем уже он самостоятельно похромал в узкий коридор.
– Места здесь мало. Это же лодка на пятнадцать человек экипажа. Лишние три человека для корабля предел, – сказал Аапели. – Но мы своих в беде не бросаем, вы ведь снабжаете армию продовольствием.
– Да-да, – согласился Данила.
– Этот трехместный кубрик ваш. Покидать его только в экстренном случае. По кораблю не ходите, будете только мешать, – резко проговорил усатый, – это приказ командира. Я старпом на этой подводной лодке и передаю его приказ тебе лично. Ясно?
– Ясно, – как можно четче постарался произнести Данила.
– Я буду за вами присматривать и помогать, – пообещал Валттери.
– Скажите, а чего вы такие чумазые? – вдруг спросил Кривошапкин.
– Какие? – не понял усатый.
– Лица у вас черные.
– Послужил бы тут подольше, и у тебя такая рожа была бы. Все здесь в смазке, в солидоле. Рукой заденешь, нос почешешь – все. А вода у нас, сам понимаешь, дефицит – только для принятия внутрь. Горячий душ будет на берегу, – ухмыльнулся Аапели. – Так что потерпи пока.
– Да, гигиеной здесь и не пахнет… – вздохнул медик. – К сожалению, конечно.
– Вообще-то здесь пахнет настоящим сортиром, – хмыкнул Аапели. – В гальюн сходить – считай роскошь. Во время дежурства все мочатся прямо на боевом посту, за рифленую палубу. И все это стекает на дно, на закругление внутреннего корпуса. Там полная клоака. А еще конденсат там скапливается. В общем, это, – он показал на железные стены субмарины, – канализационная труба, с двух концов запаянная.
– И что, свое дерьмо вы с собой все время возите? – недоумевал Кривошапкин.
– А куда ж его девать-то? Мы же под водой. Потом все помпой откачиваем, конечно, – объяснил усатый подводник чуть высокомерным тоном, мол, это тебе не рыбацкое корыто, а боевая субмарина.
– И холодно у вас здесь, – поежился Данила, потирая себе предплечья.
– За бортом же немного выше нуля, – сказал Валттери. – Но у вас в кубрике – нормально, вы надышали.
– Жара только у мотористов, когда в надводном положении идем, – сказал Аапели. – Дизеля молотят со всех своих железных сил, нагреваются. Вот всплывем – тогда пойдем к ним погреемся. А сейчас обогрев энергию тянет. Только в определенных местах он включен. Видишь, и света почти нет нигде – мы же на аккумуляторах идем, чтобы тихо было.
– А куда мы идем? – как бы невзначай поинтересовался Данила.
– На задание, – усатый махнул рукой вдоль узкого и темного коридора, – ну, тебе туда, а нам сюда.
Подводники быстро пошли в свою сторону, их шаги гулко раздавались в металлическом чреве субмарины.
Данила медленно, чтобы не поскользнуться на мокрой от конденсата палубе, засеменил вдоль железной стены.
Подводная лодка явна была малая, скорей всего, чуть больше тридцати метров, а жилые отсеки составляли и того меньше – не больше двадцати. У Кривошапкина проснулся инстинкт разведчика, тем более знание языка противника давало ему уникальную возможность исследовать секретную технику врага. Невзирая на запрет, полученный от подводников, он решил изучить конструкцию мини-субмарины, конечно, насколько это окажется возможным. А также он себе поставил задачу: разузнать, какое боевое задание выполняет эта подводная лодка.
Вернувшись к кубрику, Данила услышал голос Бронислава.
– Кто здесь? – спросил тот, услышав шаги Кривошапкина.
– Тихо, Броненосец. Молчи. Мы на финской подлодке.
– О, дьявол… – Краснофлотец уже хотел разразиться трехэтажной бранью, но вовремя себя сдержал.
– Они думают, что мы финские рыбаки. Я же финский знаю. А вот ты лежи, делай вид, что грохнулся затылком и тебе речь отшибло. Понял?
– А что с Валерьянкой?
– Видать, хорошенько он долбанулся. В коме лежит. Вот такие дела.
– В коме – это хорошо. Лишь бы пока не бредил, а то проговорится еще, – сказал Бронислав.
– А ему можно и по-русски говорить.
– Это еще почему? – удивился Вернидуб.
– У него нашли документы того кондуктора. Они думают, что он и есть смотритель маяка. А мы, мол, рыбаки, его подкинуть на Аландские острова согласились.
– Ну, это облегчает дело. Главное, чтобы он сам не признался, что он красный военфельдшер.
– Надо следить и не упустить момент, когда он очухается.
– Надо следить, – согласился Бронислав.
– Ладно, пойду-ка я проведаю, что это за подлодка такая.
Кривошапкин направился в сторону, куда пошли финские подводники.
– Э, Данила, а где гальюн? – прошептал ему вслед Бронислав.
– Тебе туда, – указал Кривошапкин.
Данила доковылял до отсека, из которого доносился едкий запах. Глаза сразу же заслезились, перехватило дыхание. Вдруг рядом с ним возник еще один «черт».
– Что, рыбья требуха, – обратился он к Даниле, – грудь сперло с непривычки? А что ты хотел… – здесь же аккумуляторные ямы.
– Здесь задохнуться можно, – прохрипел Кривошапкин.
– Ага! – заржал «черт».
Форма подводника вся была в белых пятнах, он заметил, как Данила глянул на них.
– Кислота выела. Когда качает, расплескивается, – объяснил тот.
– И насколько аккумуляторов хватает? – спросил Кривошапкин.
– На пару недель. Но мы так долго под водой не бываем. Зависит от воздуха… Подплывем к месту, поднырнем, пошарим и назад отходим.
– И куда мы теперь идем?
– Да вот русским путь в Ботнический залив преграждаем. Мины ставим, чтобы они туда не совались. Сам знаешь, шведы по нему нам технику и провизию перебрасывают.
– Угу, – кивнул Данила.
– Я Оскари, – протянул чумазую руку аккумуляторщик.
– Даниэл.
– Лучший способ избавить глотку от хлора – наполнить ее этим.
Аккумуляторщик достал из-за пазухи плоскую металлическую флягу.
– Водка?
– Спирт разбавленный. Давай по глотку, – неожиданно предложил Оскари.
– Давай, – обрадовался Кривошапкин, он вспомнил, как ему похорошело от спиртовой микстуры. К тому же и холод его уже пронизывал насквозь.
Оскари открутил крышку.
– Ну что, за убийство червяка! – сказал он и протянул флягу Даниле.
Ознакомительная версия.
