– Что говорят украинцы?
– Они ничего не говорят. Они сейчас дохнуть боятся, чтобы не вспугнуть избирателей. Выборы у них, понимаешь, выборы! Они сейчас так осторожны, будто по яйцам ходят.
– По чьим?
– По куриным, Игорь, по куриным. Вот закончатся у них выборы…
– Начнутся у нас, Витя. И мы тоже начнем топтаться по яйцам.
– Ты ешь, – напомнил Виктор Николаевич, – остынет.
– Я ем.
– Вот ешь и слушай. Помимо четверки украинцев нам предстоит остановить еще полтора десятка крымских татар. Эти пойдут через Новороссийск, морским путем. Где-то послезавтра. Отправлять будем наших морячков. Тут нам все карты в руки, ребята будут идти нелегально. Взятки пограничникам уже вручены.
– Это мы выяснили?
– К сожалению, нет. Информация от украинских коллег. Вот кому сейчас несладко!
– Опять о выборах?
– На этот раз – нет. На этот раз о специфики нашей работы. Как беднягам приходится выкручиваться, чтобы не выдать своих людей на нашей территории, особенно в Чечне. Все у них будто случайно. Даже банда выходила в нужном месте в нужное время. Совпадение! – с отвращением произнес Виктор Николаевич. – И знаешь, что в этой ситуации самое трудное?
– Знаю, – тяжело вздохнул Игорь Петрович, – делать вид, что мы им верим.
– Вот именно.
– А что говорят там? – Игорь Николаевич указал глазами на потолок.
– Там понимают, не подгоняют, но очень надеются на скорые результаты.
– Я думаю, все будет нормально.
– Обязательно. Мы неизбежно всех переловим и блокируем. Только хватит ли нам времени. И не гоняемся ли мы за бумажкой на веревочке?
27 октября 1999 года, среда, 16-00 по Киеву, Город.
Мы с моим провожатым исколесили весь город. Прогулялись по трем рынкам, посетили художественный музей, который сейчас называли муниципальной галереей, дважды посидели в кафе.
Я притомился и стал даже немного привыкать к Топтуну. Мужик вел себе скромно и, если можно так выразиться, надежно, во всяком случае мне так и не удалось от него избавиться ни в Пассаже, ни на оптовом промтоварном рынке.
Как я ни старался, но потерять Топтуна из виду больше чем на десять секунд мне не удавалось ни разу. На втором часу нашего путешествия в голову мне пришла мысль, испугавшая меня почти до обморока. Я рванулся к телефону и постоянно промахиваясь мимо кнопок, набрал свой домашний номер телефона. Дома, по словам мамы, все было нормально.
И слава Богу. Я позвонил Алиске, сообщил, что сегодня ну никак не смогу с ней встретиться, пообещал перезвонить ей завтра с утра попросил некоторое время мне домой на звонить.
– Проблемы? – спросила Алиска.
– Все те же, – ответил я. – Только в профиль. Завтра расскажу подробнее.
После этого я еще погулял по улицам. В кафе я сидел, демонстративно рассматривая Топтуна. А он делал вид, что его это совершенно не касается.
Стыдно, но я сдался первым. Черт с ним, с Топтуном, нужно ехать домой, снять промокшие туфли и попытаться хоть немного поработать. Война, ясное дело, не ждет.
«Жигули» все также стояли возле моего дома, за рулем кто-то сидел, а когда я поднялся по ступенькам своего крыльца, за спиной знакомо хлопнула дверца автомобиля с плохо работающим замком.
– Тебе звонили, – сказала мама, как только я переступил порог квартиры. – Я записала на листочке.
– Спасибо.
– Кушать будешь?
– А что у нас?
– Борщ, каша и котлеты.
– Борща совсем чуть-чуть.
– Хороший борщ получился.
– Я не очень хочу есть, – туфли я снял, с отвращением стащил мокрые липкие носки.
Алиска в таких случаях советует набить обувь газетами. Я больше на улицу не собирался, поэтому просто поставил туфли на батарею в кухне.
Кто там мне звонил? Кулинич, Брукман и… Это уже интересно. Мне звонил Репин. Не тот, который художник, а тот, который года три назад рассказывал мне о журналистской этике, прежде чем меня выперли с очередного места работы. Сергей репин даже оставил мне номер своего домашнего телефона, возле которого мама поставила заметку «после 23-00».
Я переоделся, включил компьютер, но сесть за него не успел – мама позвала есть.
– Ты не слышал, свет отключать не собираются? Мне звонила Ирина.
Ирина – мамина подруга и единственный в осеннне-зимний период ее независимый источник информации. Слухи маме иногда сообщаются самые фантастические.
– До выборов свет выключать не будут, – принимаясь за борщ с легким сердцем пообещал я. – Нужно быть полным идиотом, чтобы устроить такое во время избирательной компании.
Тут можно быть совершенно уверенным. Даже доллар перестал прыгать ближе к концу президентской гонки. Газ будут покупать за последние деньги, лишь бы дотянуть до священного дня, когда великий народ независимой Украины в едином порыве… Голосовать я не пойду, а вот мысль о газе мне кое-что напомнила. Можно здесь поковыряться. Войну выкопать вряд ли удастся, а вот повод к ней…
Я быстренько доел и отправился к компьютеру.
27 октября 1999 года, среда, 20-15, Киев.
Сергей Петров неторопливо прогуливался по аллее сквера напротив здания Университета. Несколько раз за полчаса прогулки он достаточно демонстративно смотрел на часы и неодобрительно качал головой.
Весь вид Петрова говорил о том, что он кого-то ждет, а роза, которую он достаточно небрежно держал в левой руке, должна была указывать на то, что ждет он представительницу противоположного пола. Дама явно запаздывала, настроение у кавалера колебалось между отметками «плохое» и «очень плохое».
Петров не оглядывался, не крутил головой по сторонам, он просто неторопливо переставлял ноги, следя только за тем, чтобы не ступить в лужу. Также размеренно он продолжал двигаться, когда сзади его нагнал мужчина лет пятидесяти, в строгом черном пальто.
Не оборачиваясь, Петров негромко сказал:
– Во-первых, никогда больше не подходите ко мне
сзади. Во-вторых, не нужно изображать из себя девушку на первом свидании и опаздывать на встречу.
– А что произойдет, если я нарушу ваши пожелания? – спросил подошедший, обходя Петрова.
Петров остановился и подождал, пока мужчина поравняется с ним, потом, не поворачивая головы, произнес ленивым голосом:
– По первому пункту, вы рискуете получить в лицо. По второму, я просто уйду и больше вы не сможете наслаждаться моим обществом. И не нужно набирать воздуха, чтобы сразить меня возможным разглашением моих грехов, Иван Иванович. Шум вокруг меня, насколько я понял, вас не устроит на данном этапе. А я, в течение недели, успею достаточно аргументировано подкатиться к своему начальству с легендой о попытках вербовки меня негодяем, скрывшимся под псевдонимом Иван Иванович Иванов.
– За опоздание извините, Сергей Сергеевич, просто было слишком много дел…
Петров тихо засмеялся и обернулся, наконец, к собеседнику:
– Уважаемый Иван Иванович, насколько я могу судить, вы обратились ко мне из-за того, что в моей персоне совместились три важных для вас качества – жадность, место работы и отсутствие ярко выраженного идиотизма. Так?
– Ну…
– Так. Со своей стороны, я связался с вами только в силу двух аргументов, моего первого качества и того, что вы об этом качестве осведомлены. Мои второе и третье качество в настоящий момент позволяют мне ощутить некоторый дискомфорт от нашего общения. Мы знакомы только неделю, чуть меньше, и у меня уже появляется сильное желание с вами поссориться. Я не желаю, чтобы из меня сделали козла отпущения, или чтобы вся моя жизнь пошла псу под хвост только из-за того, что у кого-то не хватило ума вовремя являться на встречу и назначить эту встречу в нормальном месте.
– Вы сегодня очень раздражены, Сергей Сергеевич…
– Я сегодня не раздражен, я сегодня зол, я сегодня свиреп, дышу огнем и брызжу ядом…
– У вас неприятности на работе?
– У меня нет неприятностей на работе, у меня есть неприятности от общения с вами. Когда я передавал вам информацию о готовящейся высылке Горяинова, не подразумевалось, что кто-нибудь погибнет. И это мне сильно не нравится. Теперь я должен полагать, что любая другая информация, которую вы получите от меня, будет тоже стоить кому-то жизни?
– Теперь уже вы, Сергей Сергеевич, строите из себя девочку. Откуда такая щепетильность у человека вашей профессии и с вашим послужным списком? И что это за бред вы несли о том, что вам поверять ваши начальники, когда вы придете к ним с историей о вербовке? Вы правы, мы обратились к вам как к специалисту. И не нужно портить впечатление. Тем более что я готов принести свои извинения за инцидент с майором Бойко. Мы не планировали…
