– Мистер Бригсток! Откройте, пожалуйста. Что бы вы мне ни сделали, Джонатана это не вернет. Пожалуйста. Я заслуживаю того, чтобы меня выслушали.
Дверь осталась закрытой. Она набрала номер, который дала ей Ким. Было слышно, как внутри звенит телефон. Раздался голос автоответчика: «К сожалению, нас нет дома…» Голос женский. Нэнси Бригсток. Покойнице сообщения не оставишь. Она должна поговорить с ним, должна заставить выслушать себя, должна заставить его остановиться. Она была уверена, что он дома. Кэтрин вновь наклонилась и, насколько смогла, просунула руку в щель на двери. Рука у нее тонкая и пролезла почти по локоть. Она попыталась нащупать задвижку, но ничего не вышло. Тогда она прижалась губами к щели:
– Я знаю, что у вас есть мой номер. Позвоните, только не надо молчать, как в прошлый раз. Я хочу поговорить с вами о Джонатане. Я заслуживаю того, чтобы меня выслушали, мистер Бригсток. – Она стояла на коленях, прижимаясь лбом к двери. Услышав негромкое дребезжание радио, доносящееся с дальнего конца улицы, она посмотрела в ту сторону и увидела припаркованный фургон с открытыми окнами и двух строителей, сидящих рядом с ним и закусывающих. Она повернулась к двери и, прикинув, что, возможно, его все же нет дома, вновь набрала номер телефона и на сей раз оставила сообщение.
2013, лето
Ощущение у меня было такое, словно через прорезь в двери она запустила слепого змея. Мы смотрели на его голову без глаз, он обнюхивался, стараясь выкурить нас отсюда своим зловонным дыханием, тянулся к замку, стараясь проникнуть внутрь. Надо было мне запастись топором. Меня одолевали демоны. Она – скорее Сирена, нежели Медуза. В голосе ее слышалось само Зло, когда она пыталась подманить нас к двери и завлечь пением телефонного звонка. Она хотела, чтобы мы ее выслушали? Ну так она опоздала. У нас уже нет сил выслушивать исповедь ее окровавленного сердца – да уж если на то пошло, то и на мужа ее тоже не осталось сил.
Он буквально в печенках засел со своими комментариями на сайте нашей книги: ему, видите ли, во что бы то ни стало надо рассчитаться за прошлое, необходимо встретиться с нами. Он долго был убежден, что речь шла именно о «нас» – мистере и миссис, так что пришлось написать ему по электронной почте, что моя жена уже несколько лет как скончалась, что Джонатан – наш единственный сын, что она так и не оправилась после его гибели. А впрочем, жалко его, беднягу. Мне кажется, ему совершенно ясно, что в книге он – персонаж случайный. Мне вовсе не интересно встречаться с ним, но на вопросы – на те, что могу, – я с удовольствием отвечу. «Почему именно сейчас?» Ну, это просто. Достаточно сказать правду. Нашлись записи моей жены и фотографии, из которых стало ясно, что она много лет скрывала от меня то, что маленький мальчик, ради которого Джонатан пожертвовал своей жизнью, оказался на его пути не случайно, что он был близок с его матерью. Наша переписка протекала в весьма корректных выражениях. Он писал, что возмущен поведением своей жены и предпринимает все усилия, чтобы отдалиться от нее. «Непростительно», «жестокость, достойная всяческого осуждения». Он благодарен за то, что в конце концов «узнал правду», и «выражает надежду на то, что можно достичь известного примирения». Язык члена какого-нибудь комитета, рассуждающего о противоправных деяниях некоего диктаторского режима.
Я, со своей стороны, выразил сожаление, что, послав книгу и фотографии, заставил его, должно быть, пережить настоящий шок; мне жаль также, что второй экземпляр книги я передал его сыну. «Я буквально голову потерял, – писал я. – Мне казалось, что таким образом я оживляю и Джонатана, и Нэнси». Надеюсь, продолжал я, вы хотя бы попытаетесь понять, какие муки я испытал. И мне кажется, голос мой был услышан, ведь он и слова не сказал о том, что Нэнси изобразила его жену как сексуальную хищницу. Он объединился с нами против нее.
Сзади подошла Нэнси и что-то прошептала мне на ухо. Она находила его излияния утомительными, ей хотелось как можно скорее снова увидеть Джонатана, и я немедленно вызвал его на экран. Мы смаковали один снимок за другим: Джонатану исполняется восемнадцать, на шее у него подаренный нами фотоаппарат; Джонатан с новеньким рюкзаком за плечами перед отправлением в Европу; улыбающийся красавец Джонатан на пляже, где-то в Англии, – впрочем, это могло быть где угодно, и мы остановились на Франции, первом этапе его европейского путешествия. Его любимые книги все еще стоят у нас полках – вот они. И музыка – это важно, это большая часть его жизни. Вкусы у него немного старомодные, но сегодня считается, что это «круто» – свидетельство глубины, свидетельство просвещенности. В нашей памяти Джонатан остался юношей – зрелости его мы не дождались. Он навеки остался молод, на переходе, накануне поступления в университет. В какой именно, он еще не решил. Бристоль? Манчестер? Все, что ему было нужно, – несколько друзей и среди них лучший друг, это мы должны ему были обеспечить. Друзья помогли бы ему выглядеть солиднее, более уверенным в себе.
Джефф немало поспособствовал нам в нашем проекте. Мы снова встретились с ним несколько недель назад и вместе пошли в местный книжный магазин, куда меня пригласили почитать отрывки из книги. Он оказался прав – тут действительно были весьма заинтересованы в продвижении авторов-земляков. Вынужден признать, что действо получилось весьма жалкое. Я на фоне нескольких экземпляров книг и небольшая группа людей, остановившихся послушать старичка, только что опубликовавшего свой первый роман. Дешевое вино, черствые бутерброды, словом, хотелось, чтобы все это представление закончилось как можно быстрее. Голгофа, право. Голос у меня срывался, я с трудом подбирал слова – они застревали у меня в горле и упорно не желали складываться во внятные предложения. Я понимал, что должен установить зрительный контакт со слушателями, но все равно не мог оторваться от печатного текста. Мне было не по себе под взглядами незнакомых людей. Находиться мне при свете рампы явно не нравилось.
При первой возможности мы с Джеффом ушли и отправились в ближайший бар. Он чувствовал себя виноватым за то, что мне пришлось пройти через это испытание. В конце концов, это была его идея. Мне кажется, он недооценил, как трудно пожилому человеку, не привыкшему к обществу, будет участвовать в такого рода делах.
– Забудьте, Джефф, – отмахнулся я. – Вместе со мной.
Я взял его кружку и направился к стойке. Вернувшись с пивом, я по-отцовски погладил его по руке.
– Вы были мне добрым другом. Если б не вы, книга бы не попала в магазин. А если б не ваше напутствие тогда, я никогда бы не взялся за новую книгу.
Он приободрился:
– Так это же здорово, Стивен. А про что книга?
– Я еще не до конца продумал сюжет, но герой у меня уже есть. Я вижу его, слышу. – Я с улыбкой постучал по лбу и усмехнулся. Вот, мол, он где, мой герой. – Пока я еще собираю материал и подумал вот, может, вы сумеете оказать мне помощь. Хотя вы и так потратили на меня кучу времени, так что не хотелось бы вас затруднять…
– Нет, нет, все в порядке. Говорите.
Ну, я ему все и рассказал. Один из персонажей – подросток, и я со своим долгим преподавательским опытом был уверен, что с описанием его характера я справлюсь, но вот некоторые детали из области техники меня смущали.
– Мне нужно создать для него страничку в «Фейсбуке». Настоящую…
– То есть как раз наоборот – ненастоящую? Характер ведь вымышленный, верно?
– Ну да, вроде того. – Я кивнул и отхлебнул пива.
Он замолчал. Я слышал, как в голове у него постукивают молоточки: пожилой человек, подростки, ненастоящая страничка в «Фейсбуке». Может, если объяснить, что мне нужно, удастся его расшевелить.
– Мальчишка – не главный герой, на самом деле меня больше интересует дед и его взаимоотношения с внуком, но что мне нужно, так это лучше понять мир, в который погружаются эти ребята, общаясь по Интернету. – Я мотнул головой, указывая на столик, за которым сидели несколько молодых людей: напитки, сигареты, улыбки, готовые в любой момент перейти в смех. Ничего особенного. Такая сценка характерна для любого десятилетия, разве что эти не открывают рта. То есть вообще не разговаривают. Даже не смотрят друг на друга. Взгляды их опущены и устремлены на мобильники, что приводит на ум сравнение с компанией старых дам, играющих в бинго. – Что это они там разглядывают? – Я покачал головой и растерянно улыбнулся.
– Понимаю ваше недоумение, – кивнул Джефф.
Тут, тук, тук – я слышу, как стучат молоточки.
– Может, это вообще дикая идея, так ведь я, и ощущая себя дикарем в этой обстановке, надеялся, что вы станете мне проводником в джунглях. Проводником кретина по «Фейсбуку» и вообще по пространству, в котором молодые люди «общаются» друг с другом. – Слово «общаются» я выделил, пощелкав пальцами. – Для меня это совершенно чужой мир.
