– Деррик? – Пэт издает какой-то звук – то ли смех, то ли кашель. – Нет, на этой земле стояло поместье, сгоревшее в двадцатых годах. Здесь жил егерь, а когда в семидесятых его перестроили в отель, они оставили чучела. Когда мы получили ключи, то не стали их убирать. Поначалу они меня пугали, но сейчас я не представляю гостиницу без них. Забавно, как все меняется. У нас здесь еще бывают охотничьи клубы, и им чучела очень нравятся… – Она делает паузу. – Прости, тебе нужна была комната?
– Даже не знаю. Мне сказали быть здесь в пять часов.
– О, ты, верно, участвуешь в этой игре, да?
Линда кивает.
– Да.
Пэт достает ноутбук из-за стойки, приговаривая:
– Весь мой чертов мир. – Надевает очки. – Давай я найду ваш email… – Прищурившись, прокручивает страницу, время от времени щелкая мышкой, а затем кивает. – Верно, как вы и просили, мы подготовили для вас старую гостиную, и после пяти у меня будет девочка на баре. У вас бронь на пару часов, но сама, наверное, понимаешь, мы не ожидаем большого наплыва посетителей. Если захотите остаться на ночь, могу предложить вам отличный тариф на полный пансион и завтрак. Дороги здесь коварны. У меня записано, что вас будет пятеро. Что это? Какое-то нераскрытое убийство? У нас они время от времени случаются.
– Надеюсь, что нет, – говорит Линда. – Это был анонимный email, да?
Пэт наклоняется ближе к экрану.
– Просто «Игра». Честно говоря, мы даже не были уверены, что вы в самом деле приедете. Деррик готов был поклясться, что это розыгрыш, но придержать комнату ничего не стоит, особенно когда такое затишье, так что я все для вас подготовила.
– Сейчас здесь только вы? Я заметила снаружи две машины…
– Только я и Майк, наш повар. – Пэт моргает, пристально глядя на Линду поверх очков. – Все в порядке, голубушка?
– Да. Простите. – Линда выдавливает улыбку. Скрытая краем стойки, она незаметно лезет рукой под пальто, достает давно просроченное полицейское удостоверение, быстро помахав им. – Старые привычки. Тридцать лет службы в полиции даром не прошли.
Она понятия не имеет, зачем это делает, кроме того, что раньше это всегда придавало ей уверенность, и все срабатывает и сейчас, потому что Пэт, кажется, заметно расслабляется.
– Мой племянник полицейский. Тяжелая работа. – Она проверяет время, возвращает ноутбук на место и со вздохом поднимается со стула. – Могу я предложить тебе чашечку чая, пока ты ждешь остальных?
– Это было бы чудесно, – вполне искренне произносит Линда. – Черный кофе. Без сахара.
– С удовольствием. Не стесняйся, проходи в гостиную, это через ту дверь и дальше, мимо бара. Я принесу твой напиток туда.
– Спасибо. – Линда ждет, пока женщина скроется в кухне.
– Знаешь, еще кое-что. – Пэт останавливается в дверях. – Ты бы донесла до того, кто там у вас главный, что не стоит называть себя «игрой». Не на вересковых пустошах. – Она усмехается и показывает вверх на чучела. – В этих местах вот что происходит с игрой!
Хихикая, она скрывается в дверях.
Оставшись в одиночестве, Линда возвращается к главному входу тем же путем, каким пришла, через короткий коридор с пустыми крючками для одежды. Она прижимается лицом к двери, разглядывая улицу, на которой уже стемнело и зажглись фонари. Новых машин на парковке не прибавилось.
Линда так и стоит, уткнувшись носом в стекло двери, наблюдая, как дыхание оставляет на нем след, когда чей-то голос произносит у нее за спиной:
– Я тебя слышала.
Линда испуганно оборачивается и видит женщину, притаившуюся в конце коридора. Она ее не знает, совершенно не узнает ее. По виду та либо близка к ее собственному возрасту, либо значительно моложе – возможно, около тридцати, только рано постаревшая от какой-то ужасной эмоциональной травмы. У нее тусклые светлые волосы, наверное, когда-то они были рыжими, и она медленно сжимает и разжимает дрожащие кулаки. У нее глаза человека, переживающего худший день в своей жизни.
– Что, простите? – спрашивает Линда.
Незнакомка выдыхает:
– Игра.
Сердце Линды ухает куда-то вниз, и это, должно быть, отражается у нее на лице, потому что женщина бросается к ней.
– Подождите! – Линда жестом полицейского властно выставляет ладонь перед собой. – Минутку! Вы кто?
Но женщина не ждет.
– Где она? Где Ханна? – И прежде, чем мозг Линды успевает сообразить, что к чему, женщина тянет руки к ее горлу.
32
Первый игрок
Где ты, Джексон?
Ты там, внизу?
Тебе страшно?
Где ты?
Мэгги сидит, прижавшись лицом к иллюминатору, и смотрит вниз на огни городов-близнецов и огромную пустынную белизну окружающей Миннесоты. Самолет, накренившись, взмывает вверх, а затем огни города скрываются за облаками, и земля просто исчезает. На часах около восьми, вечер понедельника. К тому времени, когда самолет наберет полную высоту, Мэгги будет лететь со скоростью пятьсот миль в час. Она никогда не была за границей, но в детстве пару раз летала внутри страны, и эта цифра навсегда впечаталась ей в память. Пятьсот миль за один час – это примерно на восемь миль дальше от ее сына с каждой минутой, пока она не пересядет на другой рейс в Международном аэропорту Кеннеди.
Мэгги опускает шторку, закрывает глаза, и снова и снова ее телефонный разговор с Кэролайн проигрывается в голове как навязчивая песенка. Это было час назад. Тейлоры наверняка уже с ума сходят, и Мэгги сочувствует им. Серьезно, она все понимает.
Во время разговора с Кэролайн она стояла в кабинке на коленях на полированной светло-серой плитке, склонившись над унитазом на случай, если ее начнет рвать. Не так давно туалеты в аэропорте Миннеаполиса кардинально обновили. На их реконструкцию потратили сто миллионов долларов, и благодаря большим кабинкам, окнам и мозаике на стенах они завоевали звание лучших уборных в аэропортах Америки, или что-то типа того. Мэгги как раз думала об этом, когда ответила на звонок и заговорила под звуки классической музыки, играющей в кабинке.
– Кэролайн! Привет!
– Мэгги? Иисусе, я уже начала волноваться.
– Прости, здесь связь ни к черту, знаешь ли.
– Здесь? – В голосе Кэролайн послышались первые признаки беспокойства. – Ты где?
– Где? – В соседней кабинке нажали на слив, и Мэгги крепко зажмурилась. – В уборной. Я в уборной. Джексон снаружи.
– В уборной? А где эта уборная? Мы через двадцать минут будем у твоей квартиры.
– Ладно, хорошо, это просто… – Глубокий вдох. – Слушай, я хотела тебя кое о чем попросить. Это небольшое, м-м… Что ж, нет, на самом деле это не небольшое, а очень большое одолжение. Мои родители, понимаешь, они хотели познакомиться с Джексоном, так что они пригласили нас в свой домик, и я вроде как подумала, э-э-э…
– Джексону завтра в школу.
– Я знаю. Я понимаю, но знаешь, это правда важно для меня. Только на денек, максимум пару дней и…
– Категорически нет. Мы ни за что не позволим Джексону пропустить школу. Мне жаль, Мэгги, но это даже не обсуждается. Когда мы соглашались на ваши встречи, мы договорились, что…
– Я знаю. – В животе кольнуло. Что это? Приступ ревности или гнева? Неужели она действительно готова спорить из-за того, что сама себе напредставляла? Да. – Кэролайн, они и его семья тоже. Они много лет ждали встречи с ним, и это всего на пару…
– Нет. – Голос Кэролайн холоднее, чем Мэгги когда-нибудь слышала. – Мы терпеливые люди, и мы и так пошли на уступки, но когда дело касается образования Джексона, ты не можешь ожидать, что мы…
Мэгги, судорожно сглотнув, отключила звук. Она могла в любой момент проболтаться, рассказать ей все, и пусть они сами играют в эту гребаную игру, Шон с Кэролайн могли бы сыграть вместе, вместо нее полететь в Англию и доказать, как сильно они хотят Джексона.
– Послушай, – услышала Мэгги свой собственный голос, – ты пропадаешь. Прости, но мне придется перезвонить тебе позже.
