Я встала перед Пинкусом и быстро пооткрывала остальные ящики стола, а Конклин проделал то же самое со столом брата Алана в соседней комнате.
Потом мы вшестером вскрыли картотечные шкафы, переворошили кладовую и заглянули под подушки старой кожаной софы. Через некоторое время братья Пинкус уселись и стали обсуждать при нас дела своих клиентов, причем столь спокойно и естественно, словно нас здесь и не было.
Не добившись результата, мы с Конклином осмотрели дома обоих Пинкусов: один — в Форест-Хилл, а второй — на бульваре Монреаль. Хорошие районы, где не вырастают плохие дети. Мы познакомились с их милыми женами, Клаудией и Ревой, которых мужья попросили всячески нам содействовать.
Мы ознакомились с содержимым их семейных стенных шкафов, чуланов, сундуков с приданым и ящиков с инструментами, а жены Пинкус по собственному желанию позволили нам обыскать их машины.
Их дома были чисты, как белоснежные простыни, сохнущие на веревках в солнечный день.
Обыск опустошил меня и физически, и морально. Я была выжата как лимон и расстроена — мы не нашли ничего, чтобы оправдать свою работу.
Был ли Скиталец Иисус застрелен из пистолета Нейла Пинкуса?
Я по-прежнему не знала, но если прикинуть, где орудие убийства сейчас, то я бы сказала, что убийца бросил его с моста вскоре после казни Родни Букера. И сейчас наш пистолет засасывает в песок на глубине залива Сан-Франциско.
Мы с Конклином сели в полицейскую машину, припаркованную возле дома Алана Пинкуса.
Я должна была позвонить Джейкоби и объясниться и не сомневалась, что он с меня шкуру спустит, узнав, что мы потратили день на розыск убийцы Скитальца, пока какой-то псих убивает друзей мэра с помощью ядовитой рептилии.
Я собиралась поделиться этими мыслями с Конклином, но мы оказались одни, и наш скелет в шкафу больше нельзя было игнорировать.
Конклин выключил радио, повертел в руках ключи от машины и произнес:
— Синди говорила с тобой о… э-э… нас.
— Да. Я была очень удивлена, — ответила я, пристально глядя ему в глаза, пока он не отвел взгляд.
— Она говорит, ты расстроилась.
Я пожала плечами.
— Прости, что не сказал тебе, Линде…
— Эй. Все отлично. Отлично, — солгала я. — Стоило мне все обдумать, и я поняла: вы друг другу подходите.
— Это длится всего… ну, неделю.
— Не важно. Как бы сказал Джейкоби: «Я люблю вас, ребята».
Конклин рассмеялся, и его смех рассказал мне все. Он замечательно проводит время с моей безрассудной, дерзкой и отзывчивой подругой и не желает останавливаться.
Тот парень, что целовал меня на прошлой неделе, исчез. Конечно, я сама отвергла его, и, конечно, он мне не принадлежал. Но все равно было больно. Я скучала по Ричи, который мной восхищался.
Я даже подумала, а не стал ли его секс с Синди некой подменой секса со мной? Отвратительная мысль, не достойная меня, но — ха! — она все-таки пришла мне в голову.
Я вспомнила совет Юки: «Позволь ему уйти. Позволь себе уйти».
Конклин смотрел на меня, чего-то ожидая; возможно, моего благословения, поэтому я обрадовалась, когда по стеклу с моей стороны слегка постучали. Это оказался Алан Пинкус, вернувшийся пораньше с работы.
Он был выше своего брата и имел больше волос на голове. Во всем остальном они походили, как клоны.
Я опустила стекло.
— Сержант Боксер? Ваши люди закончили? Потому что я хочу вернуться к нормальной семейной жизни.
— На данный момент закончили, но мы не сбрасываем вас со счетов.
— Понимаю.
— Если случится что-то, о чем нам следует знать, — позвоните.
— Слово бойскаута.
Пинкус отсалютовал нам тремя пальцами, развернулся и направился к дому. Водит ли он нас за нос? У меня не было ответа. Когда он вошел внутрь, я сказала Конклину:
— Давай позвоним Синди.
Тем же днем Конклин, Синди и я собрались в баре «Пиво Макбейна». Мы уселись за дальний столик, взяв только мисочку сушеных орешков и диетическую колу.
Лицо Синди заливал румянец, и дело было вовсе не в ее влечении к моему напарнику.
— Вы позволили им уйти? Не задержали, не вынудили…
— Звучит как слова песни, — хрипло сказал Конклин. Он был так увлечен Синди, что едва не пел ей: «Держи меня, заставь меня, не позволяй мне уйти…»
Но Синди не поддержала его игривого настроя.
— Как ты можешь смеяться надо мной?
Улыбка Ричи погасла.
— Син, мы бы сделали, если бы могли, но не можем себе позволить противоправных действий. Пока нет.
— Но вы продолжаете работу над делом? Богом клянетесь?
Мы с Конклином кивнули.
— Мы усердно работаем над твоим делом, — добавил Рич.
Синди уронила голову на руки и простонала:
— Я поместила этого парня на первую страницу «Сан-Франциско кроникл». «Скиталец Иисус, уличный святой». А он? Превращал несовершеннолетних в торговцев наркотиками? И вы думаете, именно поэтому его убили? Боже всемогущий. Что мне теперь делать?
— Что делаешь всегда, — ответила я подруге. — Рассказываешь правду. И послушай, Синди, теперь у тебя есть отличная темя для статьи, верно?
Ее глаза расширились, стоило ей представить крупные заголовки.
— Я могу сослаться на надежный источник из департамента полиции?
— Да. Конечно.
Конклин оплатил счет, и мы вместе вышли из бара. Синди направилась обратно в «Кроникл» на срочную встречу с боссом, а мы с Конклином вернулись пешком в управление.
Оказавшись в полумраке наших закутков, Конклин включил свой компьютер. Я занялась просмотром накопившихся за время отсутствия звонков и сообщений и нашла одно сообщение от Святого Джуда, на котором Бренда оставила пометку: СРОЧНО. Я уже частично набрала номер Маккоркла, когда услышала слова Конклина:
— Невероятно.
— Что стряслось? — спросила я, прекратив набор.
— Линдси, машина Букера была увезена полицией. На следующий день после его убийства ее увезли за парковку в ненадлежащем месте.
Я связалась со службой хранения конфиската, узнала месторасположение машины и отправила туда срочную заявку на передачу автомобиля криминалистам.
Наше тупиковое дело неожиданно сдвинулось с мертвой точки, и весьма существенно.
Именно это я и прокричала Джейкоби, когда тот направлялся к нам, изрыгая пламя, пока мы с Конклином убегали из комнаты.
К семи вечера группа осмотра места преступления уже проделала большую часть работы по обследованию машины Букера. Умница Брет Феллер и его мускулистый помощник, Рэй Бейтс, разобрали синий фургон на составные части. И обнаружили сумку Скитальца, прикрепленную амортизирующим тросом к днищу заднего сиденья.
Два молодых человека еще не закончили свой осмотр. Они откручивали гайки и болты и снимали колесные обода, надеясь обнаружить тайник с наркотиками или оружие, но когда мы с Конклином открыли коричневую мужскую сумку из кожи и заглянули внутрь, я сказала:
— Успокойтесь, ребята. Всё здесь.
Я стала вынимать содержимое сумки, а Конклин раскладывал его на стол с подсветкой. Феллер — усердный молодой человек двадцати четырех лет, страдающий синдромом навязчивых состояний — выравнивал выложенные предметы и фотографировал их. Он, без шуток, в дальнейшем вполне мог стать следующим Гилом Гриссомом.[15]
Мое сердце отбивало безумную чечетку, и, если честно, я была удивлена такому волнению. За прошедшую неделю мое отношение к Скитальцу Иисусу несколько раз менялось. Сначала я сбросила его со счетов, как одного из множества бездомных, которых ежегодно убивают в споре за место для ночевки или из-за выпивки.
Пока Синди не сказала нам, что всем наплевать, именно это я и чувствовала.
Затем Скиталец Иисус оказался торговцем наркотиками, и я снова потеряла к нему интерес. Теперь он стал для нас хищником без чести и совести, а я вновь тщательно обдумывала его дело.
Кто застрелил этого парня?
Что мы узнаем благодаря его вещам?
Найти и открыть сумку Скитальца было сродни пробуждению рождественским утром, когда обнаруживаешь, что Санта оставил под елкой весь свой мешок.
Я вытащила блокнот, чтобы вести запись вещей.
Предметы, с первого по четырнадцатый, представляли собой неинтересную нам смесь: заплесневелый бутерброд в пакете со струнным замком, несколько стопок банкнот, разделенных по достоинству и перехваченных резинкой, — на взгляд не больше двух тысяч долларов.
Там нашлась потрепанная Библия с именем Родни Букера на первом чистом листе и то, что сначала показалось самым важным, — полдюжины пакетиков со сверкающим белым порошком, примерно по шесть унций кристаллов метамфетамина.
Но настоящий интерес представляла находка под номером пятнадцать: кожаная обложка размером примерно восемь на двадцать сантиметров, в которой обычно путешественники держат паспорт и билеты на самолет.
