Барди кивнул и с улыбкой устало произнес:
– Какой ты нудный, Рикардо.
– С тобой иначе нельзя. Но завтра мы поговорим о другом деле. За последние три недели у меня для тебя кое-что накопилось. Кое-что грязное, омерзительное.
– Но способное принести доход?
Рикардо взмахнул руками, и вдруг в правой чудесным образом появился розовый бутон. Увидев, как невольно просиял Барди, Кадим расхохотался:
– До чего же тебе нравятся мои фокусы! Возьми этот бутон, друг мой, и вставь в петлицу вместо синего плюмбаго – он сочетается с цветом твоих глаз уж слишком вульгарно!
Вечером в ресторанном кабаре давали два представления. Николя и Джордж отправились в отель на лодке так, чтобы успеть поужинать и посмотреть последнее шоу. Джордж оставил лодку рядом с гостиничными челноками, рядком стоящими у пляжа.
Они с Николя прошли в отель через сад, обратив внимание на то, что из окон домика, где жил Кадим, струился свет, но шторы были задернуты.
Ресторан располагался в огромном круглом зале с разноцветным стеклянным куполом, с мягко переливающимся светом многочисленных ламп. На каждом столике горел, кроме того, небольшой светильник под красным абажуром, отчего зал производил впечатление величественной пещеры, обитой красным плюшем, полной густых, подвижных теней, время от времени пронзаемых блеском серебряной посуды и сиянием белых манишек официантов. В этой пещере раздавался дружеский шепот, царила пропитанная табачным дымом атмосфера богатства, в которую многие мечтают погрузиться хотя бы на время отпуска. А ее в отеле «Лемпир» – с барами, кабаре, пляжем, красивыми горничными и полем для мини-гольфа – хватало с лихвой.
Джордж с Николя уселись за столик, нарочно выбранный в дальнем от сцены углу ресторана, в небольшой нише у окна. Блюда пришлось выбирать по меню размером не меньше столешницы. Есть особенно не хотелось, потому, посовещавшись, они остановились на копченом лососе и салате с холодным цыпленком, что откровенно раздосадовало официанта – ему поручено было избавляться от почек на вертеле по-деревенски.
Представление оказалось довольно хорошим: труппа танцовщиц, которые для последней немой сцены разделись почти донага; комик, на нескольких языках рассказывавший политические и пикантные анекдоты; тоненькая, полная жизни негритянка, от пения которой дрожал потолок; и наконец, гвоздь программы – месье Мажик с миниатюрной пышногрудой блондинкой-помощницей, которая гарцевала вокруг него, делая преувеличенные жесты и ни на миг не переставая ослепительно улыбаться.
Рикардо Кадим, высокий, казавшийся во фраке необыкновенно гибким, с прилизанными к вискам волосами, выступил первоклассно. Пальцы его будто жили самостоятельной жизнью. Они то разбегались, чтобы подхватить невесть откуда появившийся веер сигарет, то легко теребили воздух, и тогда стайка за стайкой вылетали разноцветные платки, то вдруг элегантно подбрасывали складную трость – она исчезла, а потом ее вытащили из-за низкого выреза платья ассистентки; вино текло в бокал из графина, который нимало не опустошался, а бокал не наполнялся; наконец, широко взмахнув руками, Кадим швырнул графин и бокал в зал, где они тотчас превратились в белых голубей. Голуби сделали круг над зрителями и послушно уселись ассистентке на плечо. В самом конце представления Кадим поместил ассистентку в продолговатый, похожий на гроб ящик, связал ее руки и ноги. Проверить крепость узлов он попросил одного из зрителей, за что тот удостоился поцелуя ассистентки. Крышку ящика закрыли и раскрутили его. После чего месье Мажик открыл люк в крышке, запустил руку в ящик и вытащил белое вечернее платье, в котором была ассистентка. В следующий момент он распахнул ящик, но оказалось, что девушка по-прежнему в платье. Трюк повторялся снова и снова, и каждый раз Кадим доставал из люка новый предмет ее туалета – трусики, лифчик или чулки, а девушка между тем всегда оставалась полностью одетой. Наконец Кадим снял с нее последнее – несколько широких браслетов, оркестр заиграл туш, дверца ящика распахнулась, и показалась девушка, свободная от пут и совершенно обнаженная, если не считать трех подсолнухов с черной сердцевиной и золотыми лепестками там, где их присутствие диктовалось соображениями пристойности.
Когда выступление Кадима закончилось, Джордж угрюмо подумал: «Вот человек, который сначала помог Наде Темпл в Хемпстеде, а потом сфотографировал труп ее мужа, человек, крепко-накрепко связанный со Скорпионом и, возможно, знающий, где Барди… человек, обладающий волшебным искусством». Джордж опустил руку в карман пиджака и ощупал «вальтер» 22-го калибра. Он вспомнил о происшедшем на пляже Пампелон, о Лаборде с бутылкой «Реми Мартен» в руках, и пальцы его сильнее сжали рукоять. «Чтобы избежать уготованного мною, месье Мажику придется изобрести какой-нибудь новый фокус», – убежденно решил Джордж.
Кабаре закрывалось. Константайн подозвал официанта, расплатился и вместе с Николя вышел в сад. По дорожке они прошли на пляж, уселись на борт лодки, откуда можно было беспрепятственно наблюдать за окнами месье Мажика.
– Зачем столь талантливому человеку связываться с каким-то грязным вымогателем? – спросила Николя, будто угадав мысли Джорджа.
– Бог его знает. – Джордж пожал плечами.
– Думаешь, наш план сработает?
– Да, если миссис Пиннок ничего не напутала. Вскоре зашторенные окна домика засветились.
– Пора за дело, – сказал Джордж. – И тебе придется пойти вместе со мной. Если его ассистентка там, ею займешься ты.
– А сам разве ты заняться ею не хочешь?
– Всему свое время, – не удержался от шутки Джордж. – Пойдем.
Они направились к домику, обогнули гараж и по траве подошли к крыльцу. Тусклая лампа горела над ним, вокруг плафона вились мошки. Дверь оказалась незаперта, Джордж осторожно отворил ее и скользнул внутрь. Николя последовала за ним. В конце прихожей виднелась полуприкрытая дверь, и в щель струился свет. Вынув пистолет, Джордж шагнул к створке. За ней послышался мужской голос:
– Ты же знаешь, дорогая, как его приготовить. Возьми большой стакан, налей на три пальца «Нуали Прат», положи четыре кусочка льда, плесни сиропа, а оставшееся место заполни содовой. А потом можешь идти на свидание. О, Господи, как я устал! А ты отлично поработала, Тина. Отлично, как всегда. Но не надо так широко улыбаться. Будь чуть-чуть сдержаннее. Как тебе понравилась сегодня моя работа?
Зашипел сифон, и женский голос, немного дрожащий от нескрываемого восхищения, ответил:
– О маэстро, это было великолепно.
– Хорошо, хорошо. – Кадим ворковал словно голубь.
Джордж распахнул дверь и вошел в комнату, держа пистолет наготове.
Рикардо Кадим сидел, развалясь на диване. Он уже переоделся в золотистый пикейный пиджак. Тина у буфета с большим стаканом в руке, увидев Джорджа и Николя, выпустила его, он упал на пол, забрызгав спиртным подол ее белого вечернего платья.
– Ничего, когда месье Мажик вернется, вы приготовите ему новый коктейль, – сказал Джордж. – Встаньте, месье.
Рикардо Кадим очень медленно поднялся, немного прищурился, а потом улыбнулся и тихо сказал:
– О, Господи… Я, кажется, понимаю, в чем дело.
– Вот и отлично, – отозвался Константайн. – Тогда перейдем к делу без обиняков. Пойдете с нами добровольно или придется применять силу?
– Нет, это ни к чему.
– Тина, повернитесь, – не очень уверенно потребовала Николя.
Девушка колебалась, но Кадим произнес:
– Делай, что приказывает мадемуазель. И тебя никто не обидит. Верно? – Он взглянул на Джорджа.
– Верно, – подтвердил тот.
Николя шагнула к растерявшейся от неожиданности Тине, повернула ее спиной к себе. В руке у Николя были два куска веревки, принесенные из лодки.
– Руки за спину, – приказала она. Тина повиновалась, и Николя стянула – во второй раз за этот вечер – ее запястья.
– Тина отлично умеет освобождаться от пут, – заметил Кадим.
– Возможно, – откликнулся Джордж. – Но нам нужно выиграть всего несколько минут. И еще придется сделать вам кляп. Надеюсь, вы понимаете, что это необходимо.
Рикардо Кадим пожал плечами.
– Вы напрасно теряете время. Но, вижу, мне вас в этом не убедить.
Джордж подхватил с дивана мужской шарф, под дулом пистолета повернул Рикардо лицом к двери и подождал, когда Николя закончит связывать Тине руки. Потом Николя затолкала шарф в рот Кадиму.
– А это – для Тины! – Джордж протянул Николя собственный шарф.
Николя сделала Тине кляп, потом легонько подтолкнула ее; девушка свалилась на диван и уставилась на остальных большими, ничего не понимающими глазами.
Джордж, подхватив Кадима под руку, миновал прихожую, крыльцо, сад, и они оказались на берегу. Была прекрасная звездная ночь, легкий ветерок колебал пунктирные отражения ночных светил в озере. Джордж шел, одной рукой поддерживая Кадима, а другой сжимая в кармане рукоять пистолета. Было уже поздно, пляж давно опустел. Справа, со стороны Аннеси, в небо то и дело устремлялся свет автомобильных фар, а из отеля за спиной у Джорджа доносился неумолчный гул танцевальной музыки.
